Последний взгляд

Макдональд Росс

–  В таком случае я хочу поговорить с этой дамой, - сказал я телефонистке.

–  Минуту, сэр, - сказала телефонистка.

–  У телефона Лью Арчер. С кем имею честь говорить?

–  Миссис Шеперд. Я приглядываю за мистером Роулинсоном.

–  Он что, болен?

–  Он стар, - сказала она.
– Все мы стареем.

–  Вы совершенно правы, миссис Шеперд. Я пытаюсь выяснить, к кому перешел револьвер, который мистер Роулинсон купил в сорок первом году. «Кольт #8209;45». Вы не можете спросить мистера Роулинсона,

что он с ним сделал?

–  Сейчас спрошу.

Минуту #8209;две ее не было слышно. Линия была перегружена; в трубке бормотали далекие голоса, слышались отдельные фразы, обрывавшиеся прежде, чем я успевал понять, о чем идет речь.

–  Он хочет знать, кто вы такой, - сказала миссис Шеперд.
– И какое имеете право расспрашивать его о всяких там револьверах. Я повторяю слова мистера Роулинсона, - добавила она извиняющимся голосом.
– Он у нас очень строг - во всем любит порядок.

–  Я тоже. Передайте ему, что я сыщик. Есть подозрения, что из этого револьвера прошлой ночью убили человека.

–  Где?

–  В Пасифик #8209;Пойнте.

–  Он раньше всегда там жил летом, - сказала миссис Шеперд.
– Спрошу его еще раз.
– Она положила трубку и тут же вернулась.
– Извините, но он не хочет отвечать. Он говорит, если вы сами к нему приедете и объясните, для чего вам эти сведения, он с вами переговорит.

–  Когда?

–  Если хотите, приезжайте сегодня же вечером. Он вечерами всегда дома. Локаст #8209;стрит, 245.

Я сказал, что тут же приеду. И уже сел было в машину, но увидел впереди черный «кадиллак» с санитарным знаком на дверце и понял, что сейчас не время уезжать. Прежде всего я должен переговорить с доктором Смизерэмом.

Дверь чалмеровского особняка была распахнута настежь, словно его обитатели, поняв, что прежняя замкнутая жизнь невозможна, махнули на все рукой. Я прошел в холл. Тратвелл - он стоял ко мне спиной - спорил с плотным плешивым мужчиной, по всей видимости, пресловутым психиатром. Лоренс и Айрин Чалмерс почти не принимали участия в споре.

–  Клиника противопоказана, - говорил Тратвелл.
– Нельзя знать наперед, что может сказать мальчик, а в клиниках не умеют хранить тайны.

–  В моей умеют, - сказал психиатр.

–  Допускаю, охотно допускаю. Но и в этом случае, если вас или кого #8209;нибудь из ваших служащих вызовут в суд, вам придется отвечать на вопросы. Тогда как юрист…

–  Ник совершил преступление?
– прервал Тратвелла доктор.

–  Я не намерен отвечать на этот вопрос.

–  Как я могу лечить пациента, если от меня утаивают информацию?

–  Ну, информации у вас хоть отбавляй, - в голосе Тратвелла зазвучала давняя обида.
– И эту информацию вы уже пятнадцать лет от всех утаиваете.

–  По крайней мере вы признаете, - сказал Смизерэм, - что я не побежал с этой информацией в полицию?

–  А она заинтересовала бы полицию, доктор?

–  Я не намерен

отвечать на этот вопрос.

Мужчины злобно уставились друг на друга. Лоренс Чалмерс попытался что #8209;то сказать, но его попросту не замечали. Айрин Чалмерс подошла ко мне и отвела в сторону. Глаза у нее были тусклые и усталые, и я понял, что она давно ждала этого удара.

–  Доктор Смизерэм хочет положить Ника в свою клинику. Как вы думаете, что нам делать?

–  Я согласен с мистером Тратвеллом. Вашему сыну адвокат нужен не меньше врача.

–  Почему?
– напрямик спросила она.

–  Прошлой ночью Ник, по его словам, убил человека; он рассказывает об этом всем встречным и поперечным.
– Я замолчал, давая ей возможность обдумать мои слова. Но, судя по ее реакции, они не были для нее такой уж неожиданностью.

–  Кого он убил?

–  Некоего Сиднея Хэрроу. Хэрроу принимал участие в краже вашей флорентийской шкатулки, так же, по всей видимости, как и Ник.

–  Ник?

–  Боюсь, что да. А так как Ник все время только об одном этом и думает, мне кажется неблагоразумным класть его в какую бы то ни было клинику или больницу. В клиниках, как говорит Тратвелл, не умеют хранить тайны. Вы не могли бы подержать его дома?

–  Кто будет за ним смотреть?

–  Вы и ваш муж.

Она смерила мужа оценивающим взглядом.

–  Может быть. Но я не знаю, под силу ли это Ларри. Он принимает все очень близко к сердцу, особенно если речь идет о Нике, хотя по виду никогда не скажешь.
– Она придвинулась ко мне, пуская в ход свои чары.
– А вы не взялись бы, мистер Арчер?

–  За что не взялся бы?

–  Присмотреть сегодня за Ником?

–  Нет, - решительно отрезал я.

–  А мы ведь, знаете ли, вам деньги платим.

–  Что ж, я их получаю не даром. Но в сиделки я не нанимался.

–  Очень сожалею, что к вам обратилась, - сказала она желчно, повернулась спиной и ушла.

Надо поскорей уехать, пока она не дала мне расчет, подумал я, подошел к Джону Тратвеллу и объяснил ему, куда и зачем еду.

Вскоре страсти немного поутихли, и адвокат представил меня Смизерэму; при жестком взгляде у него оказалось неожиданно вялое рукопожатие. Его умные глаза глядели тревожно.

–  Мне хотелось бы узнать у вас кое #8209;что о Нике, - сказал я.

–  Сейчас не время и не место.

–  Понимаю, доктор. Я заеду к вам завтра.

–  Если вы настаиваете. А теперь прошу извинить: меня ждет пациент.

Я проводил его до железной решетки и заглянул в гостиную. Бетти и Ник сидели рядом на ковре. Бетти, упершись рукой в пол, повернулась всем телом к Нику. Ник уткнул голову в колени.

Они не только не двигались, но словно и не дышали - они, казалось, навеки застыли в своих позах, как люди, затерявшиеся в безвоздушном пространстве: его фигура выражала отчаяние, ее - нежность.