Последний взгляд
Шрифт:
– Я ничего не знаю ни о каком кольте.
– Вы не миссис Элдон Свейн?
– Я Луиза Роулинсон #8209;Свейн, - поправила она меня, но тут же добавила: - Скажите, выяснилось что #8209;нибудь о моем муже?
– Не исключено. А мы не могли бы войти в дом? Я частный сыщик.
Я протянул удостоверение в щель. Миссис Роулинсон долго его осматривала - только что на зуб не попробовала - и наконец отдала назад.
– На кого вы работаете, мистер Арчер?
– На одного адвоката из Пасифик #8209;Пойнта, его зовут Джон Тратвелл. Я расследую два взаимосвязанных преступления - кражу и убийство.
– Я не стал говорить,
Она впустила меня в дом и провела в тесную убогую гостиную. Однако, как и у Роулинсонов, здесь тоже бросались в глаза остатки прежней роскоши. На полке над газовым камином любезничали дрезденские пастух и пастушка. Восточный коврик лежал не на полу (его прикрывала потрепанная циновка), а на спинке дивана. Напротив дивана помещался телевизор, на нем электрические часы, рядом, на тумбочке, телефон. В чистой - нигде ни пылинки - комнате едва уловимо пахло плесенью, видно, комнату, как и ее хозяйку не часто посещали.
Миссис Свейн не предложила мне сесть. Крупная, как и ее дочь, и в молодости, наверное, такая же красивая, она стояла напротив меня.
– Кого убили?
– Я сейчас к этому перейду, миссис Свейн. Сначала я хочу расспросить вас о некой украденной шкатулке, золотой флорентийской шкатулке. На крышке ее изображены мужчина и женщина в античных одеждах.
– У моей матери была такая, - сказала она.
– Мать складывала туда свои драгоценности. Не знаю, куда она девалась после маминой смерти.
– Но глаза ее забегали: она что #8209;то лихорадочно прикидывала.
– А в чем все #8209;таки дело? Элдон дал о себе знать?
– Не знаю.
– Вы сначала сказали «не исключено»?
– Я хотел учесть все возможности. Но приехал я поговорить о том револьвере, который подарил вам отец. Заодно мы можем обсудить все, что вам угодно.
– Нечего мне обсуждать.
– Но уже через минуту она спросила: - Что вам сказал отец?
– Что он дал вам кольт для защиты, после того как муж вас оставил. Он относит это событие к сорок пятому году.
– Совершенно верно, - сказала она осторожно.
– Он вам не говорил, при каких обстоятельствах Элдон меня покинул?
Я решил расставить ей ловушку.
– Миссис Шеперд не дала ему говорить.
– При вашем разговоре присутствовала миссис Шеперд?
– Она то входила, то выходила из столовой.
– С нее станется! А что еще отец говорил при ней?
– Он сказал, что револьвер пропал в пятьдесят четвертом году, когда ваш дом ограбили. Но не припомню, была ли при этом миссис Шеперд.
– Понятно, - она обвела взглядом комнату, словно проверяя, поверю ли я в ограбление.
– Ограбление произошло в этом доме?
Она кивнула.
– Грабителя удалось поймать?
– Не знаю. Думаю, что нет.
– Вы сообщили полиции об ограблении?
– Не помню.
– Она не привыкла лгать и ненавидела себя в этот момент.
– Разве это важно?
– Я пытаюсь проследить, в чьих руках побывал револьвер. И если у вас есть какие #8209;нибудь подозрения, миссис Свейн… - не закончив фразы, я взглянул на электрические часы. Половина девятого.
– Около двадцати часов тому назад из этого револьвера убили человека, некоего Сиднея Хэрроу.
Она слышала его имя: я понял это по ее лицу. Вокруг ее глаз собрались морщины.
– Джин мне
– Теперь понятно, почему она так перепугалась, - миссис Свейн заломила руки и отошла от меня, насколько позволяли размеры комнаты.
– Вы подозреваете, что Сиднея Хэрроу убил Элдон?
– Не исключена и такая возможность. Кто взял револьвер в пятьдесят четвертом году, ваш муж?
– Да, он, - сказала миссис Свейн, поворачиваясь, словно в лицо ей дул ветер.
– Мне не хотелось говорить отцу, что Элдон в городе и что мы виделись. Вот и пришлось сочинить историю про грабеж.
– А зачем вам понадобилось рассказывать об этом отцу?
– Потому что на следующее же утро он спросил меня, где револьвер. Кажется, до него дошли слухи, что Элдон в городе, и он решил его застрелить. Из этого самого револьвера. Но револьвер уже был у Элдона. Не ирония ли это судьбы?
Иронии я тут не уловил, но вежливо поддакнул.
– Как Элдону удалось заполучить револьвер? Вы ведь его вряд ли бы отдали?
– Разумеется. Револьвер хранился в тумбочке, - она посмотрела в сторону тумбочки.
– Когда Элдон постучался в дверь, я вынула револьвер - почуяла, что это он. Я его по стуку узнала: уж очень у него стук нетерпеливый - вынь да положь, - в этом весь Элдон. Девять лет скрывался в Мексике с той девчонкой, принес столько горя мне и моей семье. А потом заявляется как ни в чем не бывало и еще уверен, что стоит ему улыбнуться - и все простят, как в прежние времена.
Она посмотрела на дверь.
– У меня тогда еще не было на двери цепочки - мне ее поставили на следующий день. Дверь была не заперта - и вот с улыбочкой входит Элдон, называет меня по имени. Я хотела его пристрелить, но не сумела спустить курок. А он подошел ко мне и выхватил револьвер.
Тут силы ее оставили, и она опустилась на диван, привалившись к восточному коврику. Я не без робости сел подле.
– А дальше что было?
– Все в том же духе. Элдон все отрицал: денег он не брал, не убегал в Мексику с этой девчонкой. А скрылся потому, что его несправедливо обвинили. И с тех пор, мол, так и хранил мне верность. Он даже утверждал, что моя семья у него в долгу, потому что отец публично назвал его растратчиком и лишил честного имени.
– Ну, а что же все #8209;таки, предполагают, совершил ваш муж?
– Ни о каких предположениях не может быть и речи. Он служил казначеем в отцовском банке и похитил там полмиллиона долларов. Значит, отец вам этого не сказал?
– Нет. Когда это случилось?
– Первого июля сорок пятого года. Это самый черный день в моей жизни. Элдон разорил тогда отцовский банк, а меня запродал в рабство.
– Я не вполне вас понимаю, миссис Свейн.
– Не понимаете?
– Она застучала кулаком по колену: так судья стучит молотком, призывая к порядку. Весной сорок пятого года я жила в большом доме в Сан #8209;Марино. Но прежде чем настала осень, мне пришлось перебраться сюда. Конечно, мы с Джин могли поселиться у отца, но я не хотела жить в одном доме с миссис Шеперд. Пришлось искать работу. А я только и умела что шить. И уже больше двадцати лет я демонстрирую швейные машинки. Вот что я называю рабством.
– Рука ее, лежавшая на колене, сжалась в кулак.
– С тех пор я ничего хорошего в жизни не видела. И все по вине Элдона. А он еще имел наглость отпираться.