Последний защитник
Шрифт:
– Или вам нравится наказывать хорошенькую плутовку и наставлять ее на путь истинный? Нет? Быть может, вы по природе своей ученик? Предпочитаете ходить в школу и учиться? А иногда получать наказание розгами, если не усвоили алфавит достаточно быстро?
– Нет, – произнес я твердо. – Пожалуй, ученья с меня достаточно.
– В школе любви, сэр, всегда есть чему поучиться. А что насчет языка любви? Некоторые мои джентльмены любят, когда девушки говорят им непристойности. Для самых взыскательных гостей я рекомендую приятную компанию парочки лесбиянок. Это поистине редкое удовольствие как наблюдать со стороны, так и участвовать самому. Иногда требуется вмешательство джентльмена, чтобы помочь им в шалостях и приструнить озорниц, когда они слишком разойдутся.
Я допил вино. Мертон все еще стоял рядом.
– Я простой малый, мадам, – прочистив горло, заявил я.
– Понимаю. Без сомнения, как человек мудрый, вы предпочитаете посмотреть товар прежде, чем купить его. Что ж, так тому и быть. – Она взглянула на слугу. – Колокольчик!
Мертон дважды дернул за шнурок. Не прошло и минуты, как в комнате появились три молодые женщины. Они выстроились передо мной в шеренгу.
– Дорогие мои, – начала мадам Крессуэлл, – позвольте представить вас этому джентльмену. Первая слева, сэр, Амариллис. Покрутись, крошка, и не стесняйся. Пусть наш гость полюбуется твоими прелестями.
Амариллис оказалась пухленькой темноволосой девушкой со вздернутым носом. На ней была сорочка, расстегнутая на шее. Когда она кружилась для моего удовольствия, груди красавицы раскачивались у меня перед глазами, и то и дело мелькали соски. И еще меня обдало запахом духов и пота. Следующей была Доринда, маленькая, худенькая, с испуганным лицом и голубыми глазами. На вид ей было не больше двенадцати, и ее предплечья покрывали синяки разных оттенков – от багрового до бледно-синего цвета.
Наконец очередь дошла до Хлорис, одетой в халат, отороченный мехом на вороте и манжетах. Она смотрела на меня прямо, без тени кокетства. Бог мой, эта девушка напомнила мне Кэт, хотя лицо у последней было светлее, в обоих значениях этого слова. Хлорис развела полы одеяния в стороны, продемонстрировав мне свою наготу, после чего снова неспешно закуталась в халат.
Внизу громко постучали два раза. Кто-то стоял у входной двери.
– Вот эта мне по нраву! – Я указал на Хлорис.
Снова раздался стук, еще более громкий и продолжительный.
Но мадам Крессуэлл не обратила на него никакого внимания.
– О-о-о… – протянула она. – А вы тонкий ценитель, сэр. Хлорис воспитывалась в Париже. Она из очень хорошей семьи и часто бывала при дворе. Французы отличаются особым талантом в искусстве любви. Вы возьмете одну только Хлорис? Быть может, вы хотите, чтобы она развлекла вас на пару с подружкой?
– Одну лишь Хлорис, если можно, – сказал я.
У моего локтя возник Мертон и протянул поднос.
– Я всегда говорю, – начала мадам Крессуэлл, – что щедрое сердце щедро откликается, когда видит красоту. Обычно джентльмены дарят фунт за первые полчаса.
Снизу доносились голоса. Похоже, там спорили двое мужчин. Я резко встал, высыпал деньги на поднос Мертона и оттолкнул его руку. Меня подстегивало отчаяние.
– Мадам, прошу вас, не будем медлить! – взглянув на Хлорис, как я надеялся, с вожделением, взмолился я. – Я уже весь горю! Это сущая пытка! Не могу больше сдерживать страсть, я так могу лишиться мужественности.
– Мы этого не позволим. – В голосе мадам Крессуэлл слышалась нотка веселья. – Поспеши, детка, уведи своего поклонника.
Хлорис схватила меня за руку и потянула на лестничную площадку. Я слышал внизу голоса Даррела и других мужчин. Привратник явно вызвал подмогу.
– Сюда, сэр.
Хлорис привела меня в маленькую мрачную комнатку с низенькой кроватью, столом, ночным горшком и умывальником. Она закрыла дверь и повернулась ко мне лицом, при этом полы ее халата распахнулись.
– Как вы хотите, сэр? – спросила она по-деловому; ее выговор скорее напоминал бристольский, чем парижский. – Как вам больше нравится?
Я подошел к окну. Рама была закрыта. Окно выходило на глухую стену соседнего здания.
– На спине? – допытывалась Хлорис. – Или, может, на четвереньках? Некоторые джентльмены предпочитают эту позу, чтобы получить большее удовольствие. Герцог, например.
Голоса внизу становились все громче. К ним добавился голос мадам Крессуэлл.
Я обернулся:
– Герцог? Какой еще герцог?
– Жеребец, – улыбнулась Хлорис. – Самое подходящее для него имя. Олень с большущим членом, уж поверьте мне, и у него все время гон.
– Он часто здесь бывает?
– Если в настроении, то проводит во дворе «Кобеля и суки» больше времени, чем в Уоллингфорд-хаусе и Уайтхолле, вместе взятых. Простите, сэр, но время идет, а вы заплатили только за полчаса. Я сделаю все, что могу, чтобы вас усладить. В пределах разумного, конечно. – Хлорис замолчала, и выражение ее лица изменилось. – Я думала, вы сгораете от страсти и больше не можете ждать.
Я открыл раму и выглянул наружу. Переулок был прямо подо мной. Комната, должно быть, располагалась над боковой дверью, через которую я попал в дом. Надо мной верхние этажи двух соседних зданий по обе стороны располагались так близко, что я почти мог до них дотронуться.
– Что вы собрались делать? – спросила Хлорис уже более резко. – Что вам надо?
– Твоя помощь, – ответил я.
– Вас нужно слегка подбодрить, да, сэр? Многие джентльмены это любят. Нечего стесняться.
– Нет. Помоги мне выбраться через окно.
Хлорис попятилась назад, к шнуру в изголовье кровати:
– Я сразу поняла, что вы какой-то странный. Будь моя воля, я бы вообще вас сюда не впустила.
– Прошу, помоги, – взмолился я, разводя руки в стороны. – Я не собираюсь причинить тебе вреда. Меня преследуют. Поэтому я и оказался здесь. Совершенно случайно.
Она понимающе посмотрела на меня:
– Долги?
– Да. Проклятая игра в кости. Это мои кредиторы устроили шум внизу.
Уговаривая девушку, я одновременно шарил в кармане. И высыпал на умывальник пригоршню серебра:
– Это тебе. Только тебе. Помоги мне выбраться. Скажешь, что я оттолкнул тебя и выпрыгнул.
Она улыбнулась, и было видно, что все это ее забавляет.
– А вы умеете удивлять. Ладно, будь по-вашему.
Хлорис сорвала с кровати простыню и подошла вслед за мной к окну. Я вылез наружу, ногами вперед, держась за средник. Когда внутри комнаты оставались только мои голова и плечи, она обмотала один конец простыни вокруг средника и подала мне другой, пояснив: