Последний защитник
Шрифт:
Вил сжал плечо Кромвеля своими длинными пальцами. Мужчины остановились и посмотрели друг на друга.
– Это невозможно, сэр, – ответил Вил. – Его светлость всем сердцем надеется увидеть вас на встрече.
– Но если я не могу в этот день…
– Кстати, герцог знает, что именно вы собирались делать в Пасхальный понедельник.
– Что вы имеете в виду?
– В воскресенье я побывал на Генриетта-стрит и имел разговор с господином Хэксби, владельцем чертежного бюро. – Вил помедлил, Кромвель сглотнул и отвел взгляд. – И с его молодой женой, – продолжил Вил. – Мы все здесь друзья, делаем одно дело, хорошо помним старые добрые времена. Между нами не может быть секретов.
– Вы следили за нами, – сказал Кромвель.
– Для вашей же безопасности, сэр. Его светлость очень беспокоится за вас. Честно говоря, нам давно уже известно о чете Хэксби, что живет в доме под знаком розы. Правда, заинтересовались мы ими по совершенно иному поводу. Но оставим это в стороне. Итак, я понял из разговора с ними, что вы хотите вызволить какие-то семейные ценности из Уайтхолла. Из Кокпита, если быть точным. Это так?
– Да, – кивнул Кромвель. – Но это частное дело, оно не касается никого, кроме меня и супругов Хэксби.
Вил продолжил, будто и не слышал слов собеседника:
– Господин Хэксби сообщил, что он сделал от вашего имени кое-какие приготовления и по чистому совпадению выбрал для исполнения вашего плана Пасхальный понедельник. Самое подходящее время, поскольку в праздничный день в Кокпите будет меньше слуг. Это правда?
– Похоже, от вас ничего не скроешь. – Кромвель постарался произнести это как можно спокойнее.
– Хэксби утверждает, что ценности спрятаны в канализационном коллекторе под жилыми помещениями в Кокпите. Он обратился за помощью к некоему обиженному, поскольку его обошли по службе, золотарю, который и выступит в роли проводника.
Кромвель высвободился из хватки Вила. Сердце его затопила горечь. Стало быть, Хэксби выболтал все Вилу. Получается, опасности, сопряженные с рискованной затеей, и немалые расходы – все это было ни к чему. В результате вышло только хуже, поскольку он оказался втянут в интриги герцога Бекингема. Его поймали, как муху в паутину: чем сильнее он сопротивляется, тем больше увязает.
– Я понимаю, почему вы не хотели посвящать в эту историю его светлость или меня. Это ведь частное дело, не так ли? – Вил сказал это вроде бы примирительно, но его голос был жестким как никогда, а лицо мрачным, словно надгробный камень. – Во всяком случае, теперь стало ясно, по какой причине вы пошли на риск и вернулись в Лондон. Признаться, сие удивляло меня с самого начала.
– Как вы справедливо заметили, сэр, это частное дело. По крайней мере, было таковым. Теперь оно перестало быть частным. И мне конец.
– Ничего подобного, сэр.
– Что вы имеете в виду?
– Герцог велел передать вам, что нет никаких причин отчаиваться.
– Бога ради, выражайтесь яснее!
– Он сделает все, что в его силах, дабы помочь вам в этом частном деле. Вы ведь его друг. И союзник.
И снова тон Вила противоречил содержанию его слов: голос звучал жестко, будто он выговаривал непослушному ребенку.
Некоторое время оба молча ходили по двору туда и обратно.
– Быть может, – начал Кромвель, когда молчание стало слишком тягостным, – вы откровенно скажете мне, что на уме у его светлости?
– Ну, все очень просто: герцог ожидает, что вы проведете Пасхальный понедельник в его обществе, как планировалось, и встретитесь с его друзьями. Взамен он окажет в Кокпите всю необходимую помощь господину Хэксби, который действует от вашего имени. В результате все будут в выигрыше. Вряд ли вы стремитесь ползать по канализационным коллекторам собственной персоной. А ваша личная безопасность – наша общая забота.
– Очень любезно со стороны герцога, – заметил Кромвель. – Вы ведь знаете, что господин Хэксби не совсем…
– Здоров? Да, увы. Но насчет этого не беспокойтесь. Мы поможем господину Хэксби в Пасхальный понедельник. Так что все пройдет как нельзя лучше. Нам только нужны точные указания, где именно искать ваши ценности. Вы же предоставите нам эти сведения?
– Да, конечно, – нехотя согласился Кромвель.
– Я рад, что этот вопрос решен. Герцог уверил меня, что препятствий не возникнет. Он не сомневается, что между ним и вами царит полное взаимопонимание. Итак, либо я, либо мой слуга Даррел отправится с господином Хэксби в Кокпит в назначенный день, а детали обговорим заблаговременно. – Вил замолчал; видимо, он надеялся, подобно родителю, который сделал своему ребенку одолжение, услышать слова благодарности, однако Кромвель ничего не сказал. – Мы должны обсудить еще кое-что, прежде чем я уйду, – выждав некоторое время, произнес прислужник Бекингема. – Это касается госпожи Хэксби.
– А она тут при чем?
– Бросьте прикидываться, сэр. – В голосе Вила не осталось и капли уважения. – Будем откровенны друг с другом. Вы отлично знаете, о чем идет речь. Как я понимаю, эта хорошенькая молодая дама, жена престарелого архитектора, была близкой подругой вашей дочери, когда обе они были совсем еще крошками. – Его тон стал откровенно саркастичным. – Прошу, поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы ведь вышли на Хэксби именно через нее.
– Да, верно. Но, кроме этого, сама она никакой роли в нашем деле не играет.
– Разве? Повторяю: эта женщина была подругой вашей дочери, когда они были еще детьми, в те светлые дни, когда страной правили благочестивые люди. Когда в Уайтхолле жил Кромвель. Конечно же, сэр, вы должны знать, кто такая госпожа Хэксби на самом деле.
Кромвель пожал плечами:
– Я знаю. Но не все ли теперь равно? С тех пор столько всего изменилось, что…
– Кэтрин Ловетт, – перебил его Вил. – Дочь цареубийцы, сэр. Вот кто эта женщина в действительности, и таковой она останется навсегда. Поэтому его светлость очень хочет встретиться с ней.
В среду на Страстной неделе я встал на рассвете. Маргарет и Стивен поднялись еще раньше. Стивен принес мне завтрак, потом приковылял Сэм с письмом.
– Когда оно пришло?
– Подсунули под дверь, хозяин.
– Утром?
Слуга пожал плечами:
– Вчера вечером его там не было.
Я вскрыл печать. Внутри оказалось нечто, похожее на стихотворение. Написано почерком клерка, рука незнакомая.
Если вспомнить лес, где жил разбойник благородный, И всего одну лишь букву в слове заменить, То получится змей мерзкий подколодный, Коего давно уже пора похоронить. Ему однажды, правда, шкуру подпалили, Однако этим не остановили. И где же водится такая тварь? Конечно, в Скотленд-Ярде, как и встарь!