Последний знаменный
Шрифт:
Но она была недовольна...
С первого взгляда на ее лицо он понял, что она недовольна. Старик упал на колени перед ее креслом.
— Твоя дочь, жена моего покойного сына, — начала Цыси, роняя словах едким сарказмом в голосе, — распространяет слухи, будто она беременна.
Цюньци поднял голову и беспокойно взглянул на Цыси.
— Я все выясню, ваше величество.
— Нет необходимости, — отрезала Цыси. — Я знаю, что эти слухи фальшивы. Мой сын был импотентом.
Цюньци открыл было рот, но тут же его захлопнул, как рыба, вытащенная из воды. Он никогда не слышал об этом раньше: об этом не сообщалось, когда Алюту направляли в императорскую опочивальню.
— Это известно мне одной, — сказала Цыси. — Мне и некоторым доверенным слугам. — Она посмотрела на Чжан Цзиня. — Поведение твоей дочери достойно самого серьезного порицания.
— Я поговорю с ней, строго поговорю, ваше величество.
— Сомневаюсь, что это сейчас поможет, Цюньци. Как ты прекрасно знаешь, новый император избран и уже находится в Запретном городе. — Считать это ее заявление правдоподобным можно было с большой натяжкой. — О смерти императора будет объявлено сегодня, одновременно с передачей престола Гуансюю.
— Сегодня, ваше величество? — Цюньци был поражен такой ничем не оправданной спешкой.
— Сейчас трудные времена, — продолжала Цыси, — и ты должен понимать, что притязания твоей дочери могут легко разжечь ненужные эмоции и вызвать волнения в народе.
— Я запрещу ей вообще говорить об этом, ваше величество.
— А если, невзирая на запрет, она станет говорить об этом тайком? Она будет язвой, разъедающей нашу династию и империю изнутри.
— Ваше величество, — взмолился Цюньци, — что же я должен делать?
Цыси несколько секунд пристально смотрела на него и затем заговорила вкрадчивым голосом:
— Без сомнения, Алюта переживает утрату моего сына, возможно, даже более глубоко, чем сама это осознает. Я уверена, с годами ее скорбь станет непереносимой, и она станет в тягость своей семье, но в неизмеримо большей степени — себе самой.
Цюньци сглотнул.
— Ваше величество...
— Поэтому, я уверена, будет самым лучшим откровенно сказать об этом императрице, — спокойно продолжала Цыси.
— Ваше величество, вы не можете просить меня сказать такое собственной дочери.
— Даже ради нее самой? У тебя есть еще дочери, не так ли, Цюньци?
— Есть, ваше величество. — Цюньци трясло.
— И сыновья тоже.
Цюньци так дрожал, что не мог произнести больше ни слова.
— Отец должен постоянно помнить, что он отвечает за всех своих детей, а не за одного, — увещевала Цыси. — Так же, как ребенок обязан всегда знать о его или ее долге перед всей семьей. В данном случае ты как отец должен знать: если императрица действительно беременна, то исключительно от кого-то помимо императора. И это означает измену, а в подобном преступлении повинной считается вся семья.
Цюньци готов был разрыдаться.
— Теперь иди и подумай обо всем хорошенько, — сказала ему Цыси. — Помни о своем долге перед семьей. И напомни своей дочери о ее долге.
Чжан Цзинь открыл внешнюю дверь, и Цюньци увидел стоящего снаружи Жунлу со скрещенными на груди руками и висящим на боку мечом. Старик покинул комнату с низко опущенной головой.
— Баррингтон! — Цыси улыбнулась своему фавориту. — Разлука была слишком долгой для меня.
— Для меня тоже, ваше величество.
Джеймс распрямился после глубокого поклона и посмотрел на женщину, которую когда-то целовал и которой предлагал замужество. Она же тогда только спросила в ответ, сделает ли он ее очень богатой. Он обещал, и хотя она сказала «да», у него оставались подозрения, что Цыси никогда бы не вышла замуж за него, даже если бы не вмешался ее отец. Очень богатая — относительное понятие.
Когда он делал свое предложение, Лань Гуй исполнилось шестнадцать лет. Весной 1875 года ей было уже под сорок. Скрытая гримом императрицы, она мало напоминала ту девушку, которую он любил и к которой сватался. Джеймс предположил, что и без макияжа немногое осталось от когда-то дорогих ему черт. Она, без сомнения, располнела, что и следовало ожидать. В ее глазах появилась твердость, которую он впервые заприметил во время их последней встречи, когда после смерти своего мужа, императора Сяньфэна, она устроила тот невероятный политический переворот, который сделал ее самой властной женщиной в империи и, возможно, во всем мире. Королева Виктория правит величайшей империей на планете, но делает это с согласия своих министров, Цыси же казнила тех своих министров, которые противились захвату ею власти.
Она указала на стул рядом с собой:
— Ваша семья в порядке?
— Разумеется, ваше величество.
— Вы должны держать меня в курсе того, как здоровье ваших близких. Недавно я узнала, что жена осчастливила вас еще одной дочерью?
— Она родилась всего четыре месяца назад, ваше величество.
— Малышка здорова?
— Во всяком случае, выглядит такой, ваше величество.
— Я же сказала: вы — счастливый человек. Как назвали дочь?
Джеймс прекрасно знал, что Цыси не чуралась устраивать ловушки, даже для него.
— Империя в трауре, ваше величество. Нельзя давать имя ребенку до истечения двадцати семи месяцев. — Точно так же нельзя было устраивать свадьбы и похороны с традиционно принятыми церемониями.
Цыси едва заметно улыбнулась:
— Но вы наверняка выбрали имя, Баррингтон, чтобы дать его ребенку, когда придет время.
— Да, ваше величество. Мы назовем ее Викторией.
— В честь вашей императрицы? — Ее губы презрительно скривились. — Без сомнения, она со временем станет красавицей. Сообщайте мне, как она будет расти. Пишите Чжан Цзиню.
Евнух поклонился. Они с Джеймсом Баррингтоном тоже были давними друзьями.
— Будет исполнено, как вы сказали, ваше величество. Позвольте выразить мои самые глубокие соболезнования в связи с кончиной императора Тунчжи. — Цыси склонила голову. — И императрицы Алюты тоже, ваше величество.
— Это очень грустно, — сказала Цыси. — Бедная девочка так глубоко переживала. Очень грустно. Насколько мне известно, на Западе самоубийство считается преступлением против религии, но здесь, на Востоке, все обстоит несколько иначе. У нас более утилитарные взгляды на вещи. Мне жаль, что Алюта мертва, но таково ее решение, и я должна уважать ее за это.