Последняя битва (с иллюстрациями)
Шрифт:
Тириану вдруг стало неловко оттого, что он стоит перед этими людьми в крови, пыли и поту битвы. И тут он обнаружил, что тоже преобразился. Он был свеж, спокоен и чист и одет так нарядно, словно для большого пира в Кэр-Паравале. (Скажем к слову, что в Нарнии лучшая одежда совсем не обязательно самая неудобная. В Нарнии умеют делать её столь же удобной, сколь и прекрасной. А таких вещей, как крахмал, фланель или резинки, здесь и вовсе не сыщешь, хоть обойди всю страну от края до края.)
– Государь, – сказала Джил, выходя вперёд и делая изящный реверанс, – позвольте представить вас Питеру, Верховному Королю всех королей Нарнии.
Тириану не нужно было спрашивать, кто из них Верховный Король, – он помнил лицо, которое видел во сне (хотя теперь оно было гораздо благороднее). Он вышел вперёд, преклонил колена и поцеловал Питеру руку.
– Верховный Король, – сказал он, – я рад вам.
И Верховный Король поднял его и поцеловал в обе щеки, как и следовало Верховному Королю. Потом подвёл его к старшей из королев – и даже она не была старой, ни одного седого волоска и ни одной морщинки на щеках – и сказал:
– Государь, это леди Полли, та, что была в Нарнии в Первый День, когда по воле Аслана выросли деревья и заговорили звери.
Потом подвёл его к человеку, чья золотая борода ниспадала на грудь и чьё лицо было преисполнено мудрости.
– Это лорд Дигори, – сказал он, – он был в Нарнии вместе с леди Полли. А это – мой брат, король Эдмунд, и моя сестра, королева Люси.
– Государь, – сказал Тириан, поприветствовав всех. – Если я верно читал в хрониках, здесь должна быть ещё одна королева. Разве у вашего величества не две сестры? Где же королева Сьюзен?
– Моя сестра Сьюзен, – отвечал Питер коротко и печально, – больше не друг Нарнии.
– Да, – сказал Юстэс, – и когда ты пытаешься поговорить с ней о Нарнии или просишь сделать что-нибудь для Нарнии, она говорит: «Какая у вас удивительная память! Неужели вы до сих пор помните наши смешные детские игры?»
– Ох уж эта Сьюзен! – воскликнула Люси. – Её ничего не интересует, кроме нейлона, губной помады и приглашений. Она всегда была такая смешная, так старалась поскорей вырасти.
– Если бы вырасти! – сказала леди Полли. – Хотела бы я, чтоб она действительно выросла. Все школьные годы она мечтала стать такой, как сейчас, и проведёт всю остальную жизнь, пытаясь такой и остаться. Она хотела как можно быстрее достичь самого глупого возраста и оставаться в нём как можно дольше.
– Что ж, довольно об этом, – промолвил Питер. – Смотрите! Какие прекрасные плоды на деревьях! Давайте попробуем их.
Тириан в первый раз поглядел вокруг и поразился, до чего же удивительным было это приключение.
Глава тринадцатая
Как гномы не дали себя провести
Тириан думал – или думал бы, если б у него было время думать, – что они в маленьком, крытом соломой хлеву, футов двенадцать длиной и шесть шириной. На самом деле под ногами зеленела трава, над головами было высокое синее небо, и ветер ласково овевал их лица, как в начале лета. В небольшой рощице неподалёку шелестели листьями деревья и из-под каждого листочка выглядывало золото, нежная желтизна, пурпур или багрянец плодов, подобных которым никто не видывал в нашем мире. Тириан подумал было, что сейчас осень, но воздух был такой особенный, каким он бывает не позднее июня.
Они направились к деревьям. Все потянулись к плодам, и все на секунду замерли. Плоды были так прекрасны, что каждый подумал: «Это не для меня… Конечно, нам нельзя их рвать».
– Всё в порядке, – сказал Питер. – Я знаю, о чём все мы сейчас думаем. Я уверен, совершенно уверен, что мы не должны так думать. У меня такое чувство, что мы попали в страну, где всё можно.
– Что ж, начнём! – предложил Юстэс.
На что походили эти плоды? К сожалению, описать их я не мог бы. Скажу только, что в сравнении с ними самый свежий грейпфрут – вялый, самый сочный апельсин – сухой, самый нежный персик – твёрдый и деревянный, а самая сладкая земляника – кислая. И нет в них ни зернышек, ни косточек, осы не вьются над ними. Попробуй вы хоть раз этот плод, и самая лучшая в мире еда покажется вам безвкусной. Как ещё рассказать о них? Вы поймёте, если попадёте в эту страну и попробуете сами.
Когда все паслись, Юстэс обратился к королю Питеру:
– Вы так и не сказали нам, как вы сюда попали. Ты как раз начал рассказывать, но тут появился король Тириан.
– Рассказывать, собственно, нечего, – сказал король Питер. – Мы с Эдмундом стояли на платформе и видели, как подходит ваш поезд. Я, помню, ещё подумал, что наши, наверное, в этом же поезде, хотя Люси не знает…
– Кто «ваши», Верховный Король? – спросил Тириан.
– Наши родители – Эдмунда, Люси и мои.
– А почему они тоже ехали? – удивилась Джил. – Ты хочешь сказать, они знают про Нарнию?
– Да нет, Нарния тут ни при чём. Они ехали в Бристоль. Я просто слышал, что они собираются ехать сегодня утром, а Эдмунд сказал, что тогда они поедут этим же поездом (он знает все расписания).
– И что же случилось? – спросила Джил.
– M-м, это нелегко описать, правда, Эдмунд? – сказал Верховный Король.
– Да уж… – согласился Эдмунд. – Совсем непохоже на прошлые разы. Тогда мы исчезали из нашего мира волшебством. А на этот раз что-то страшно заревело, что-то меня ударило, и при этом больно не было. Я не то что испугался – взволновался, что ли. И ещё что странно. У меня здорово болела коленка – ссадина после регби. И вдруг всё прошло. Так мне легко стало! И вот – мы здесь.
– И с нами было то же, в вагоне, – сказал лорд Дигори, стирая сок с золотой бороды. – Ты чувствуешь, Полли, как легко, сколько сил, будто мы и не старики? Молодёжи этого не понять.
– Ну да, молодёжи! – воскликнула Джил. – Можно подумать, вы здесь старше нас!
– Именно, что здесь будто и не старше, но раньше-то были! – отвечала леди Полли.
– А что произошло, когда вы тут очутились? – спросил Юстэс.
– Довольно долго ничего не происходило, – сказал Питер, – по крайней мере мне показалось, что долго. Потом дверь открылась…
– Дверь? – переспросил Тириан.
– Да, – ответил Питер, – дверь, в которую вы вошли… или вышли? Вы уже забыли?
– Где же она?
– Смотрите, – сказал Питер и показал рукой. Тириан увидел самую странную и смешную вещь, какую только можно себе представить. Всего в нескольких шагах от него в ярком солнечном свете стояла грубая деревянная дверь, и больше ничего, ни стен, ни крыши. Он растерянно подошёл к ней; остальные последовали за ним, посмотреть, что он будет делать. Он обошёл дверь. С другой стороны было то же самое – свежее летнее утро. Дверь просто стояла, сама по себе, словно выросла здесь, как дерево.