Последняя битва (с иллюстрациями)
Шрифт:
Перед хлевом, всего в нескольких футах от Тириана и его товарищей, только что разожгли костёр. Множество нарнийских созданий толпилось по другую сторону. Тириан сперва не мог разглядеть ничего, кроме десятков глаз, как нам бывают видны только глаза кролика или кошки, если их осветят фары. Звук гонга стих. Откуда-то слева появились трое. Первым шел Ришда-тархан, тархистанский военачальник. Вторым – Обезьян. Тархан держал его за лапу, тот хныкал и бормотал: «Не идите так быстро, не надо, я себя плохо чувствую! О, моя бедная голова! Эти полночные собрания меня доконали. Обезьяны не привыкли вставать по ночам.
– Теперь, о мудрейший из котов, займи своё место. И смотри, сыграй свою роль как следует.
– М-мяу, рассчитывайте на меня, – сказал Рыжий. Он обогнул костёр и уселся среди зверей в первом ряду, так сказать, в партере.
Потому что происходящее больше всего походило на театр. Ряды нарнийцев напоминали публику, небольшая поляна перед хлевом, где горел костёр и куда тархан с Обезьяном вышли говорить с толпой, походила на сцену, сам хлев – на декорацию, а Тириан и его друзья как бы выглядывали из-за кулис. Позиция была великолепная: если они вылезут из засады, то окажутся в кругу света у всех на виду, а так, в тени, заметить их почти невозможно.
Ришда-тархан подтащил Обезьяна к огню. Оба стояли лицом к зверям, то есть спиной к Тириану и его друзьям.
– Теперь, Обезьян, – тихо сказал Ришда-тархан, – произнеси речь, которую вложили в твой рот мудрые головы. – При этом он слегка пнул его кончиком носка.
– Оставьте меня, – проворчал Хитр. Однако выпрямился и громко начал: – Слушайте вы, все. Случилось ужасное. Гнусное. Гнуснейшее из всего, что когда-либо происходило в Нарнии. Аслан…
– Ташлан, дурак, – прошептал Ришда.
– То есть Ташлан, конечно, – сказал Обезьян, – жутко сердит.
В страшной тишине звери ждали, что за новые испытания готовят им. Шестеро в укрытии затаили дыхание.
– Да, – сказал Обезьян, – вы и представить себе не могли, что кто-то осмелится на такое, пусть даже и за тысячу миль отсюда. Да ещё в то самое время, когда Сам Ужасный среди нас – здесь, в хлеву, позади меня. Какой-то гнусный зверь нарядился в львиную шкуру и бродит здесь неподалёку, выдавая себя за Аслана!
Джил подумала, что Обезьян помешался. Он что, собирается рассказать всю правду? Послышалось рычание, полное ужаса и гнева: «Кто он? Где он? Попадись он мне в зубы!»
– Его видели прошлой ночью, – провизжал Обезьян, – но он удрал. Это осёл! Обычный жалкий осёл! Если вы увидите этого осла…
– Р-р-р-р! – рычали звери. – Лучше ему нам не попадаться!..
Джил поглядела на короля: он открыл рот, лицо его исказил ужас. И тут она поняла всю дьявольскую хитрость врагов: небольшая примесь правды только укрепила ложь. Бесполезно теперь говорить зверям, что осла нарядили в львиную шкуру, чтобы обмануть их. Обезьян скажет: «Вот, об этом я вам и говорил».
– У нас выбили из рук оружие, – прошептал Юстэс.
– У нас выбили из-под ног землю, – произнёс Тириан.
– Проклятые умники! – сказал Поггин. – Готов поклясться, эта новая ложь – дело Рыжего!
Глава десятая
Кто войдёт в хлев
Джил почувствовала, что кто-то щекочет ей ухо. Это единорог Алмаз шептал что-то мягкими лошадиными губами. Как только она поняла, что он говорит, она кивнула и на цыпочках вернулась к Лопуху. Быстро и бесшумно она разрезала последние верёвки, ещё державшие львиную шкуру. Ему нельзя было оставаться в таком виде после того, что сказал Обезьян. Она попыталась спрятать шкуру куда-нибудь подальше, но удалось лишь запихать её поглубже в густые кусты. Потом она знаками поманила Лопуха за собой, и они присоединились к остальным.
Обезьян продолжал:
– После этого безобразия Аслан… то есть Ташлан рассердился ещё сильнее. Он сказал, что был слишком добр к вам, выходя каждую ночь. Вот! Он больше не выйдет.
Вой, мяуканье, хрюканье и визг раздались в ответ. Но неожиданно сквозь эти звуки прорвался громкий смех и совершенно иной голос.
– Только послушайте, что говорит эта обезьяна! – выкрикнул он. – Мы-то знаем, почему они не будут выводить своего драгоценного Аслана. Я вам скажу почему: потому что его у них нет. У них не было ничегошеньки, кроме старого осла в львиной шкуре. Теперь они и этого потеряли и не знают, как быть.
Тириан не мог разглядеть лиц по ту сторону костра, но догадался, что это Гриффл, главный гном. И совершенно убедился в этом, когда множество гномьих голосов подхватили:
– Не знают, как быть! Не знают, как быть! Не знают, как бы-ы-ы-ыть!
– Молчать! – загремел Ришда-тархан. – Молчать, дети грязных псов! Слушайте меня, вы, нарнийцы, или я прикажу моим воинам успокоить вас саблями. Досточтимый Хитр уже сказал вам про гнусного осла. И вы вздумали, глупцы, что в хлеву нет настоящего Ташлана, да? Берегитесь!
– Нет! Нет! – закричали почти все, но гномы ответили:
– Верно, черномазый, верно. Давай, обезьяна, показывай, что там у тебя в хлеву. Увидим – поверим.
Когда они затихли, Обезьян сказал:
– Вы, гномы, считаете себя самыми умными! Не торопитесь. Я не говорил, что вы не можете видеть Ташлана. Каждый, кто захочет, может его увидеть.
Собрание на минуту затихло. Потом медведь заговорил, медленно и смущенно.
– Я вот не понимаю, – проворчал он. – Я думал, вы сказали…
– Он думал! – передразнил Хитр. – Как будто то, что творится в твоей башке, можно назвать думаньем. Слушайте, вы. Каждый может видеть Ташлана. Но он не выйдет. Вы должны сойти к нему.
– О, спасибо, спасибо! – послышалось со всех сторон. – Мы этого и хотели! Мы можем войти и говорить с ним лицом к лицу! Какой он добрый, теперь всё будет как в старое время! – Птицы защебетали, собаки оживлённо залаяли, началась суматоха. Звери хлынули вперёд, пытаясь все разом войти в хлев. Но Обезьян закричал: