Последняя битва
Шрифт:
— Да, хочу! Пусть будет красивой и молодой на своей половине гостиницы!
— Тесса, я не собираюсь играть с тобой в дележ территории.
— А следовало бы, потому что это здравый смысл! Ты не будешь целовать человека, больного холерой!
— И Анника это понимает. Поверь. Это понимают все двести тридцать восемь человек в этой гостинице. Они вас боятся и обходят за метр.
— Вот и пусть боятся!
Алания покачала головой, а потом обратилась ко мне:
— Томас, ты очень милый молодой человек. Но ты должен отдавать себе отчет в том, что вы не сможете быть с Анникой по-настоящему близки, не причинив ей вреда.
Я тяжело вздохнул.
— Я просто хочу ей помочь. Хотя бы приглядывать за детишками. Я ведь могу их многому научить, — пожал я плечами, печально осознавая, что как бы мне Анника ни нравилась, а вместе мы быть не можем.
— А это отличная идея. Я думаю, Анника будет рада твоей помощи. Там есть трое уже достаточно взрослых ребят, которые любят мастерить поделки. Почему бы не использовать их потенциал в вашей инженерии?
Тесса демонстративно закатила глаза. Я же снова зыркнул на нее, мысленно пронзая копьями.
Алания оставила нас двоих, как ссорящихся близнецов. Я понимал правоту Тесс, и ненавидел ее за это. Понимаю, что это было неразумно, но так сложно контролировать свою ярость на того, кого считаешь самым близким тебе человеком, а он потом вот так предает тебя. Предает, открывая глаза на правду и давая тебе не то, что ты хочешь, а то, что тебе нужно.
— Прости, я не хотела быть грубой, — вдруг произнесла Тесс.
Я ответил, чуть погодя.
— И ты прости. Я очень разозлился оттого, что не могу быть с тем, кто мне очень нравится.
— Понимаю, — тихо ответила Тесс.
Я взглянул на нее. А ведь она так и не рассказала мне о том, как она пережила свои чувства к Калебу, ведь я помню их отношения. Она рассказала уклончиво, что после прорыва в шестьдесят третьем все сложилось так, что их пути разошлись. Но мне все чаще казалось, что все не так просто. Я знаю, что Калеб собирался сделать ей предложение, он спрашивал моего разрешения накануне. А потом что-то произошло, что разделило их на восемь лет. Тесса тоже не могла быть с тем, кого любила по-настоящему, просто не хотела это признавать.
Я вдруг посмотрел на сестру совсем другими глазами, и от того, что я увидел, мне стало грустно.
— Держи, это тебе, — она вдруг протянула мне бумажный сверток. — Кейн говорит, что мне надо возвращаться в мир обычных людей с банальными радостями, а не гоняться каждый день за спасением мира. Я шлю его к черту, потому что в корне не согласна. Но все же захотелось сделать тебе подарок, ведь я тебя восемь лет не видела, а значит должна тебе восемь подарков на День рождения.
Я смотрел на нее выпученными глазами. Тесса и сентиментальности? Я что перешел в параллельный мир? Я развернул обертку.
— Я заказала это у Хайдрун.
Это были трусы — самый дорогой подарок, который можно было только получить во времена апокалипсиса. Мы годами стояли в очереди у Хайдрун за получением нового нижнего белья, который она шила из хлопковых простыней, наволочек и пододеяльников. Хайдрун была экономна, а потому я удивился, узнав, что Тесса выпросила у нее для меня экстра семейники.
— Хотелось добавить сестринско-братского символизма подарку, а потому вот тут сзади рисунок самой верной дружбы, — добавила Тесс.
Я развернул шорты, на заднице и впрямь были изображены герои, символизирующие самую крепкую на свете дружбу между родственниками.
— Эльза и Анна[1], — произнёс я смущенно.
— Ну и ради шутки спереди снеговик Олаф, — добавила довольная Тесса.
Морковный нос снеговика был в точности там, где прячется мужская морковь.
Я улыбнулся, подарок был и впрямь дорогим и очень значимым.
— Спасибо, — ответил я, растрогавшись.
Мы крепко обнялись. Оказывается, мы так редко это делаем, и ведь зря. На свете нет никого роднее, чем братья и сестры, между ними строятся совсем иные отношения, чем с родителями: более доверительные, надежные и тем неразрывные. Нельзя, чтобы столь уникальная связь рушилась скандалами и игрой в перетягивание каната. Только когда потеряв Тесс, я понял, сколько она значила для меня, и теперь, обретя второй шанс, я не собирался его упускать.
— С тебя тоже восемь подарков, Анна, — сказала Тесса, пихнув меня в плечо.
Верно подобрала героев, у нас ведь даже цвет волос совпадает: Тесса — блондинка, я — шатен.
— Придется мне постараться, чтобы не пасть лицом в грязь на фоне такого-то! — я показал на трусы.
Тесса улыбнулась и ушла.
Пока я прокручивал в голове произошедшее, я не заметил, как ко мне подошла Божена. Она странно улыбалась, и приблизилась ко мне больше обычного. Получив отказ Анники, я был не против побыть немного в компании стервозной Божены.
17 февраля 2071 года. 18.00
Тони
Малик и Куки стояли у импровизированного алтаря, украшенного согласно Хайдрун «по последнему писку моды», и держались за руки, пока местный президент Август Кейн связывал их вечными узами брака.
— Жизнь будет нелегкой. Наоборот очень трудной. Придется бороться каждый день, но я буду бороться, потому что ты мне нужен. Я хочу, чтобы ты был со мной каждый миг, всегда!
Рядом стоящая Хайдрун шепнула мне:
— Это из «Дневника памяти». Это я выбрала!
Мы продолжили смотреть церемонию дачи клятвы. Малик вдруг затряс Куки за плечи и с жаром произнес:
— Опомнись 02! Уж не знаю, почему ты так сильно хочешь стать человеком, но ты такая, какая есть! Неважно, откуда ты взялась. Плевать, что у тебя клыки и рожки! Ты нравишься мне и такой, и неважно, человек ты или нет. Я все время думал, почему я так к тебе отношусь, и наконец-то понял, когда посмотрел… посмотрел на Фотоши и Нагора. Я люблю тебя, 02! Люблю такой, какая ты есть!
В ресторане стихло. Люди непонимающе переглядывались друг с другом. Никто ничего не понял. Кейн нарушил затянувшееся молчание: