Последняя битва
Шрифт:
Электролюкс был прав. Я обязан был Тесс многим, жизнью в том числе. Если бы она с ребятами не пришла на помощь погибающей Желяве и не привела бы сюда в горы, мы бы уже умерли в пастях зараженных в тех же лесах, где она загоняла их в ловушки, а Ульрих давился сосулькой.
А потому я поступил правильно и направился к Тесс.
Я не спрашивал разрешения, для меня это неприемлемо. Но я обрисовал ей свой план и раскрыл все аргументы, которые она внимательно выслушала.
— Говоришь, Арси нужен Лин в миссию? — с недоверием спросила она.
Ну хорошо.
— Антенна, Лин — человек. Мы не можем вывозить его из гор.
Тесса вежливо опускает «умалишенный». Потому что отец Вьетнам только и делает, что бубнит про пришельцев. На Желяве рассказывали, что Падальщики нашли его лет сорок назад, блуждающим по лесу. Он даже имя свое не знал. Только и повторял «лин, лин, лин». Так его и назвали.
— А я не буду дважды повторять, почему он мне нужен, — ответил я Тесс.
Она тяжело вдохнула, понимая причину, по которой я заговорил с ней, а потому снизошла до уважения моей позиции.
— Если берешь человека в миссию, то только под свою ответственность. Запасись линиментом, — ответила она
Я ушел, не ответив.
Но заметил, что нынешний триумф сделал Тесс спокойнее что ли. Похоже ее тоже отпустили тиски выживания, и она наконец ощутила приятный вкус попутного ветра, она даже позволяла себе улыбаться.
— Все дело в стабильном трахе! — у Фунчозы была своя версия.
Как впрочем и всегда.
— На Желяве Триггер ее имел раз-два в месяц, а тут вон тот старикашка ее каждую ночь ублажает!
Фунчоза не старался говорить тихо. Наоборот. Он старался перекрикивать музыку, чтобы его слова услышало как можно большее количество людей вокруг.
— Зачем тебе понадобился мой отец?
Вьетнам слушала меня со сложенными на груди руками.
У нее довольно сложные отношения с отцом. С одной стороны она с него пылинки сдувает, с другой никто не хочет иметь отца-шизофреника. Он всегда говорит только два слова: звезда и пришельцы, а Вьетнаму приходится расшифровывать да и вообще жить со всем этим бредом всю свою жизнь. На Желяве ее часто дразнили за умалишенного папаню, что закалило ее дух и кулаки — все дразнители испробовали ее кулаки. Однако, комплекс кулаками не выбьешь, а потому отец всегда оставался больной для Вьетнам темой.
— Потому что меня бесит, что эти мутанты считают себя лучшими во всем. Они, видишь ли, быстрее, сильнее, выносливее. Но уж никак не умнее людей! И мы это докажем! — с жаром произнес я.
— О-о-о, попахивает расизмом. Мне это нравится! Берем узкоглазого! — Фунчоза запрыгал и захлопал в ладоши.
Вьетнам по-прежнему смотрела на меня исподлобья.
— Я не собираюсь подвергать риску своего отца, только что бы вы, мальчики, потешили себялюбие.
— Не слушай ее, берем!
— Вьетнам, твой отец — гений. Заставь его блистать вместо того, чтобы прятать его по подвалам!
— Берем уже!
— Они думают, что мы беззащитные овечки и что все, что мы можем, это бесполезно трястись от страха. И Тесса давит на это! Она встала в позу и заявила, что никогда сумасшедший не взберется в ее Аякс.
— Что она сказала?
— Так и сказала?
— Да я ее сейчас…
Я придержал Вьетнам за плечи.
— Поступи умнее! Докажи им всем, что среди людей есть не только бравые солдаты, но и умнейшие компьютерные инженеры.
— Говорю ж, берем желтолицого!
Вьетнам мерила Тесс разъяренным взглядом, готовая испепелить. Я уж испугался, что своей неаккуратной игрой и впрямь разожгу перепалку. Но Вьетнам согласилась поступить умнее.
— К черту. Беру отца с собой!
— Берем! — закричал Фунчоза, как боевой клич.
— И если завтра она начнет что-то вякать по поводу его присутствия…
— Оставь это мне, я во всем разберусь, — успокоил я Вьетнам.
Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы они две заговорили на эту тему.
Я покинул ребят довольный своей победой. На секунду в мозг проползла мятежная мысль: а сколько из того, что мы знаем о Тесс являлось бы правдой, если бы о ней не сочиняли гнусности и не втягивали в конфликт без ее ведома? Какова вина самих Падальщиков в ее репутации?
К счастью, мысль уползла очень быстро под давлением вездесущего мотива.
17 февраля 2071 года. 20.00
Калеб
Передо мной пробежала Каришка с зажатым в кулачке желтым яйцом Тамагочи, который она несла, как олимпийский огонь.
— Смотри-смотри, Акира! — Каришка тревожно дергала Фунчозу за штанину.
Фунчоза осмотрел дисплей Тамагочи и печально произнес.
— Сдохла, — печально произнес Фунчоза.
— Нет! — заревел Каришка.
— Заряд сдох.
— Что делать? — Каришка смотрела на Фунчозу испуганными глазами.
— Давай сделаем так, завтра возьму с собой и в пути заменю аккумулятор.
— А сегодня никак?
— Запчасти нет, пупсик. Запас на Желяве остался, — грустно произнес Фунчоза.
— О. Ну тогда я подожду. Только привези аккумуляторов побольше! Чтоб мне на всю жизнь хватило!
Фунчоза присел перед девочкой и нежно потрепал за щеку.
— Дурында ты. Прям вся в меня, — произнес он с улыбкой. — Будет тебе гора аккумуляторов с тележкой. Живи долго и процветай, Тамагочи!
— Живи долго и процветай[2]! — Каришка крикнула и подняла руки вверх, разведя средний и безымянный пальцы.
Фунчоза не хотел этого признавать, но он ладил с детьми, и несмотря на его неуравновешенность, ребятня его любила. Он был простым и бесхитростным, а еще рассказывал всякие интересные истории про миссии Падальщиков. Например, сегодня утром за завтраком он рассказал детишкам шести лет о том, как зараженные разрывают маленьких детей в клочья и обгладывают им кости, если они не делятся с Фунчозой яблочными хлебцами. После этого он получил подзатыльник от Алании, но эффект уже был оказан и куча рыдающих сопляков облепили женщину и утирали слезы о ее подол, моля отдать Фунчозе все их яблочные хлебцы.