Последняя битва
Шрифт:
— Показывай! — рявкнула Трухина.
Амир кивнул диспетчеру, тот заколотил пальцами по клавиатуре, и через пару секунд на экране появилось изображение поверхности с одной из турелей.
Чистое голубое небо, бескрайние поля снега вокруг, вдалеке точно за периметром минного поля видны лесные заросли с голыми деревьями, укрытыми снегом. И в этих зарослях затаилась угроза. Инфицированные выдавали себя движением веток, как если бы там бежало целое стадо кабанов. Вдруг что-то мелькнуло между стволами.
— Вон там!
— Где?
— Да вон же тупица! Слева! — глазастая Трухина тоже заметила этот блик.
Оператор повел джойстиком, и турель ожила. Ее прицел медленно вел влево, следя за чем-то беловато-серебристым, мелькающим посреди стволов. Металлический блеск, двенадцать колес, торчащая башня.
— Аякс! — прошипел я.
Я так ненавидел эти машины, потому что они напоминали мне о заклятом враге, что уже готов был вознести название БМП в категорию матерных слов.
— Что они делают? — вопрошала Трухина.
— Это Падальщики! Они нашли нас!
Амир тут же схватился за рацию и затарабанил что-то по-арабски. Операторы тут же всполошились: кто-то вскочил с мест, кто-то полез в руководства смотреть порядок действий при боевой тревоге. Эти кроты даже ни разу не разыгрывали тренировочные сценарии, как мы на Желяве каждый месяц: учебная тревога «Пожар», «Обвал», «Прекращение электроснабжения», «Прорвы базы». Только благодаря тем тренировкам мы смогли эвакуировать порядка двух тысяч людей в кратчайшие сроки.
Здесь же вера в бога, как обычно это бывает, лишила людей мозгов. Во времена Вспышки было то же самое: вместо того, чтобы не выходить на улицу и соблюдать карантин, люди шли в храмы на службы, уверенные, что искренняя вера спасет их от вируса. Гребаные праведники внесли свою лепту в распространение заразы.
— Трухина, проверь готовность турелей! Проверь ворота!
Она тут же оттолкнула Амира, а потом встала над главным диспетчером и принялась руководить в штабе наблюдения. Операторы слушали ее беспрекословно — все понимали, что она гораздо опытнее команды Аль-Махди.
— Запустить проверку автоматических турелей! Те, что выдадут ошибки, взять под ручной контроль! Готовность эвакуационных ворот? — командовала Трухина.
— Все ворота под контролем.
— Ублюдки окружили со всех сторон, — выдохнула она, анализируя карту, сверкающую красными точками. — Запаять ворота! Активировать все ступени защиты! Никого не выпускать! Где ручной привод открытия?
— Рядом с воротами!
— Послать туда отряды! — свирепела Трухина.
— Мэм…
— Пусть стерегут, как собственные жизни!
— Мэм!
— Больше никаких диверсий в мою вахту!
— Мэм!
— Что?
— Они нас вызывают.
— Кто?
Парень, что управлял турелью, сглотнул и указал на карту.
— Нас кто-то вызывает оттуда… снаружи, — произнес он охрипшим от страха голосом.
Трухина тут же взглянула на меня. Мы оба понимали, кто нам звонит.
27 февраля 2071 года. 10:00
Тесса
Я с Зелибобой и Перчинкой объехали гору вокруг. Нехилая такая. Нам понадобился почти час, чтобы объехать периметр базы вокруг. Но благодаря этой поездке мы собрали достаточно исходных данных, чтобы понять ее устройство. Она похожа на Желяву — ее строило одно и то же военное мышление. Двое ворот: основные северные — откуда будет происходить эвакуация, южные — запасные, если северные будут заблокированы. Минный пояс протяженностью почти километр, еще километр турелей — они гораздо мощнее Желявских, даже радар это заметил, выдав размеры стальных хранителей: постамент около двух метров в диаметре, высота порядка трех, периметр обстрела покрывает не меньше сотни метров.
Зелибоба передал мне бинокль и указал пальцем на верхушку горы:
— Радиолокационная антенна, подвижная, — сказал он. — Там точно кто-то обитает.
Я внимательно осмотрела гору: ровные белоснежные склоны, как будто кто-то просто высыпал снег из огромного ведра, лесов нет, возможно, гора состоит из осадочных пород. На верхушке установлена громоздкая антенна, которая отслеживает движение и радиосигналы в радиусе не меньше нескольких пары-тройки сотен километров, может больше. Я понимаю, что именно такая антенна могла словить радиосигнал от датчиков Аяксов, разгуливающих в четырехстах километрах отсюда.
Но даже без внешних признаков мне казалось, что я чувствовала вибрации Триггера под этой горой, как если бы вирионы в крови стали чувствовать не только зараженных, но и ненавистных мне людей.
— Я думаю, Триггер здесь, — сказала я в микрофон.
— Понял тебя, выдвигаемся, — ответил Калеб.
Я представила, как ребята открывают пакеты с человеческой кровью — приманка поведет за собой зараженных. Аяксы были в тридцати километрах отсюда, но я явственно услышала запах крови.
На планшете я следила за тем, как Аяксы продвигались к горе, а вокруг нас оживал лес.
Зелибоба и Перчинка, пусть генетически и далеки от зараженных, все же тоже являлись носителями вирусного ДНК, а потому они тоже слышали их. Тысячи зараженных пробуждались от долгого глубокого сна и скакали на зов человеческой крови. Я чувствовала эту волну. Она плотная динамичная неиссякаемая, как поток реки. И пусть мы видели зараженных лишь на радаре в виде голубых точек, я слышала этот поток: ломающиеся ветки, сминаемый снег, свист воздуха между стволами… Они бегут на зов. На наш зов.
Мы призывали дьявола в эти места.
Вот Аяксы выехали к горе, а потом разделились, соблюдая безопасную дистанцию от минного поля. Подвязанные к БМП открытые пакеты с человеческой кровью вели нашу армию зараженных точно в место битвы, о которой они еще не подозревают.
— Аяксы, позиция напротив северных ворот. Кейн, твоя — у южных.
— Понял.
— Принято.
Маяк, Васаби, Бесы и Тесла встали напротив северных ворот. Бодхи, в котором сидели Кейн и Арси, будут караулить южные. Арси станет нашим командным центром. Ей же предстоит разобраться во всей этой чертовой системе «Иерихона», и я не представляю, как.