Последняя битва
Шрифт:
— Если вы действительно флогероны, то почему такие… эмм… маленькие?
— Все наши беды начались с тебя, — насупился старик. — И рассказывать что-либо предателю не хочется.
— Ну, Брин, — дернул его за рукав Лугдес. — Не упрямься, нужно же во всем разобраться.
Старосте терпения было не занимать. Потрогав свой медальон, он сказал:
— Вас смущает вот эта штука? Она досталась мне по наследству от патриарха Нуона, моего предка. Но, во-первых, я — не он, а во-вторых, Нуон — не предатель. Да, он сбежал с острова, но это была самая обыкновенная история юношеской любви. В те времена в племени жила прекрасная флогеронка по имени Рулана. Мой предок, как и многие его сородичи, потерял голову от любви к ней. Но родители желали отдать ее за сына Великого Мугду. Отпрыск вождя не был ни сильным, ни умным, ни добрым, и девушка не хотела идти за него.
Соратники Элмера зашумели, подтверждая, что тоже хотят узнать ответы. Баладур задумчиво хмыкнул. А Брин, выслушав старосту и заметно подобрев, снисходительно похлопал его ладошкой по огромной ручище.
— Вижу, ты говоришь искренне, — прошелестел он. — Но все вы, живущие вдали от родной земли, знаете лишь малую долю правды. Так слушайте же!
Я обнял Марусю и устроился поудобнее, по опыту зная, что легенды Мелизоры длинны и интересны.
— Наш народ издревле жил на этом острове в единении с природой, — начал старик. — Это было мирное, дружелюбное и счастливое племя. И, конечно, цветы тогда еще не стали плотоядными. Но однажды мир изменился. Белые облака с грохотом сталкивались с темными тучами, с неба летели слепящие молнии, ветер дул с невероятной силой, а земля дрожала, словно сама была в ужасе от происходящего.
— Кхе, — хрюкнул в Марусиных руках Диоген. — Очень похоже на Великую Битву.
— Никто не знает, что это была за напасть, — покачал головой Брин. — Флогин тогда раскололся надвое. На одной части, той, что поменьше, проснулся вулкан. Он изрыгал пламя, уничтожая вокруг все живое. Убивал животных, сжигал растения, отравлял воду. Но самое страшное — племя тоже оказалось разделенным. Многие из тех, кто остался на Спекшемся острове — так прозвали осколок Флогина, на котором бушевал вулкан — погибли. Те же, кто выжил, вынуждены были сражаться со стихией, пребывая в голоде и постоянной опасности.
Я вопросительно покосился на Диогена, пытаясь понять, насколько правдива легенда. Но он в ответ лишь дернул крыльями и отвернулся. Ясно: он, как и я, впервые слышит эту историю.
— Оставшиеся на Большом Флогине видели, как мучаются несчастные собратья, слышали стоны и мольбы о помощи. Но ничего не могли поделать: пролив, образовавшийся при расколе острова, кипел, словно вода в котле. Так продолжалось много дней. Счастливчики с этой стороны все реже подходили к разлому, чтобы не видеть мучения соплеменников. А потом и вовсе почти забыли о них. Жизнь постепенно налаживалась, но иногда кто-нибудь из флогеронов рассказывал о том, что случайно увидел на другой стороне. И рассказы эти были один страшнее другого: по слухам, лица несчастных стали злыми, уста изрыгали проклятия в адрес более удачливых сородичей, кожа почернела и сделалась грубой, как камень. За это их прозвали черными флогами. Но самое ужасное — бедняги от голода начали пожирать друг друга! Один рыбак наблюдал, как трое взрослых догнали подростка и растерзали его.
Старик перевел дух и, убедившись, что все внимательно слушают, продолжил:
— Со временем вулкан стал утихать, но напоследок, когда силы огненного монстра уже иссякали, прогремел взрыв. Это произошло ночью. Разбуженные жутким грохотом флогероны переполошились, но поняв, что звуки доносятся со Спекшегося острова, спокойно улеглись спать. Они не догадывались, какие несчастья совсем скоро обрушатся на их головы. Из-за взрыва кусок прибрежной скалы откололся и упал в кипящий пролив, став своеобразным мостом. По нему черные флоги и перебрались. Всю скопившуюся злость, ярость, жажду отмщения обрушили они на своих бывших соплеменников.
Слушая старика, я пытался разобраться в этих хитросплетениях. Получается, что нынешние лилипуты — потомки тех самых счастливчиков. А где же тогда те,
— Флогероны не умели воевать и, чтобы спасти свои жизни, просто разбежались. Кто успел, конечно. Большинство погибло, некоторых черные флоги сожрали, пытаясь насытиться после долгого, мучительного голода. Разобравшись с теми, кого настигли сразу, стали охотиться на остальных. Бывшие счастливчики, разбившись на мелкие группы, прятались в лесах. Одной из таких групп руководил Кадис. Он был еще юн, но природа наделила его могучим телосложением, крепким здоровьем и сильными руками.
— Я даже не подозревал, что в нашей истории был такой жуткий период, — тихо пробормотал Элмер.
Лойме, услышав это, согласно кивнул.
— Когда черные флоги добрались до группы Кадиса, — повысил голос старик, — он вооружился стволом поваленного дерева и бросился на врагов, призвав соратников к сражению. От его рук полегло немало нападавших, но и защитники погибли. Кадис остался последним в отряде, отбивался, как мог, однако его возможности были не безграничны. Юношу повалили на землю. Черные флоги были злы на него за то, что он не удирал в страхе, как остальные. И они отрубили ему руки. Смеялись, издевались, говоря, что теперь он не сможет сражаться, и ему останется только бежать. Кадис молчал и терпел. Тогда они насадили отрубленные руки на вертел, поджарили на костре и съели у него на глазах. Но даже после этого юноша не попытался спастись бегством. Не сумев сломить, враги бросили его умирать мучительной смертью и ушли. Вскоре он впал в беспамятство от боли и слабости.
Боковым зрением я заметил, как поморщилась Маруся. Да уж, истории на Мелизоре одна красочнее другой. И все с жуткими подробностями.
— Очнулся Кадис от того, что кто-то бережно поднял его в воздух. Юноша осмотрелся и увидел, что на земле, пропитанной кровью, расцвел огромный цветок. Именно его крепкие корни подняли Кадиса и укрыли внутри бутона. Никто не знает, сколько находился в нем изувеченный воин, но за это время силы его восстановились, раны зажили, а тело и разум напитали шаманской силой.
— Верно, — задумчиво кивнул Констант, — он стал нашим первым шаманом.
Старик снова замолчал — ему явно требовалась передышка. Мы сидели тихо и терпеливо ждали, когда он восстановится. Отдышавшись и прокашлявшись, Брин продолжил:
— Единственное, чего не мог сделать спасительный цветок, так это вернуть Кадису руки. Вместо них он одарил юношу корнями — такими же крепкими и сильными, как у него самого. Но они были слишком длинными и все продолжали расти. Тогда наш мужественный предок отгрыз эти неудобные отростки, оставив две части, каждая размером с руку. На их концах появилось по пять побегов, напоминающих пальцы. Не таких ловких, как раньше, но первый шаман все же смог выстругать тот самый жезл Единения, ибо понимал, что только вместе его сородичи смогут одолеть врага. Собрав всех оставшихся в живых, он призвал их к сопротивлению, к борьбе. Воодушевленное племя вняло его увещеваниям, однако израненные, полуголодные флогероны были слишком слабы. Жестокий противник взял верх в тяжелейшей битве, и наши предки вынуждены были отступить, преследуемые врагом. Когда они отошли к тому месту, где рос магический цветок, то увидели, что поляна рядом с ним усеяна десятками таких же растений. Живых. С тех пор волшебный цветок и стали называть Матерью Живых. В тот день ее дети впервые напали на других существ, они опутали наступавших черных флогов своими корнями и сожрали.
Брин замолчал, а Элмер непонимающе повел плечами.
— Ты говорил, старик, что в несчастьях племени виноват Нуон. Но я не слышал, чтобы ты хоть раз упомянул о нем.
— Не спеши, я еще не закончил… Со временем кровожадные цветы заполонили весь остров. Наших предков они не трогали, а вот черных флогов извели. А Кадис Древорукий каждый день на закате приходил к Матери Живых с благодарственными молитвами и давал ей несколько капель крови, чтобы та узнавала своих. Цветок в ответ подпитывал его шаманскую силу. После его смерти дело продолжили дети Кадиса, а потом и внуки. С тех пор прошло много лет, племя жило в достатке и радости, но все разрушилось, когда Нуон решил сбежать. Он был одним из потомков Кадиса, но шаманом не стал, ибо на тот момент мать еще не передала ему свою силу. Только один член племени мог единовременно быть шаманом, только он поддерживал связь с магическим цветком, подпитывая его своей кровью, и только он получал силу. Ты правильно сказал: желая покорить любимую девушку, юноша сорвал цветок. Но не абы какой, а именно Матерь Живых. И беззаботно покинул остров.