Последняя битва
Шрифт:
— Матушка, ну скажи! Свет белый посмотрим, себя покажем! Нечто лишней будет земля заморская в прибавку к русскому владению?
— За море? В Америку? — вздохнул, колеблясь, князь Сакульский. — Нечто мы перекати-поле из края в край метаться? Хотя… С другой стороны… Империю Османскую мы отогнали, кровью накрепко умыв, теперь долго не сунется. Со свенами мир полюбовный, с датчанами мир, браком скрепленный, в Польше Иоанн Васильевич и вовсе на трон ныне садится. Мыслю, мир для отчизны мы на одно-два поколения ужо добыли, и сабли наши там ныне ни к чему. Во дворцах и думах сидеть я не привыкший, в имении на печи киснуть тоже дело не княжеское. Может, и правда, махнуть через море-окиян, удаль да сноровку показать? Что
— Земли дикие языческие мне вовсе ни к чему, — покачала головой княгиня. — Но коли дети наши на глазах останутся, то и сердцу материнскому спокойнее выйдет.
— Едем! — обрадовался княжич. — Едем, Юрий Семенович, непременно едем!
Гранд Гильермо степенно кивнул, поняв все и без перевода. Снова заговорил.
— Раз ты знаешь больше всех и достаточно знатен, то ты, вероятно, пожелаешь возглавить экспедицию? — повторил за ним князь Друцкий.
Сомнения гранда были понятны и обоснованы. На приказы своего короля он теперь ссылаться не мог — раз уж намеревался пойти вопреки его воле. Армия для освоения новых земель должна была выбрать предводителя, который устроил бы всех. Но кто будет старшим — тот, понятно, и окажется правителем новых земель. И перед всеми знатными людьми немедленно вставал вопрос будущего наследования и местничества.
— Как мудро заметил Юрий Семенович, — тщательно подбирая слова, ответил Андрей, — сами мы вряд ли успеем насладиться благами своего труда. Они достанутся детям. Дети Карла и Пребраны — мои внуки. Дети Пребраны и Карла — твои внуки. Не будем с самого начала затевать лишних сложностей. Изначально сочтем за главного воеводу гранда Карла де Кераль. Себя же назначим его помощниками. Коли новые земли мы собираемся добывать для детей, пусть они сразу и становятся их полновластными владетелями.
— Да, это мудро, — на этот раз ответ гранда Гильермо был ясен без перевода. Ведь предложенный вариант устраивал отца жениха точно так же, как и Андрея.
Распахнулась дверь, в зал буквально ворвалась донья Каталина де Кераль, сдержанно поклонилась, заговорила — видимо, извиняясь за опоздание. На этот раз она была одета строго, по королевскому этикету, в глухое бальное платье. Перевода гости не получили — вслед за ней появились полубегом молодые люди с тяжелой священной книгой. В зале они перешли на шаг, водрузили тяжеленный томик на край стола. Гранд Карл де Кераль вдруг заметил матушку, поклонился. Оглянулся на отца. Тот кивнул. Юный гранд приосанился, осенил себя крестом, положил руку на Библию, торжественно произнес клятву, после чего еще дважды перекрестился и поцеловал Писание.
— В точности все сказал, — на этот раз перевел оказавшийся ближе Ермолай. Дядюшка о чем-то шептался с Полиной.
Гранд протянул священную книгу Андрею. Опустился на колено. Рядом опустилась и Пребрана.
— Сам Господь избрал вас друг для друга и озаботился, чтобы вы не потеряли друг друга. Быть по сему. Живите в любви, согласии и счастии… — Князь Сакульский перекрестил Библией сперва одного, потом второго и закончил: — Благословляю.
К молодым подошел гранд Гильермо, забрал у князя Писание и, наверное, повторил примерно то же самое, перекрестив детей. Они, раскрасневшиеся и счастливые, поднялись и тут же попали в объятия княгини и несколько растерянной доньи — которая, понятно, еще не понимала, что именно переменилось и почему.
Хозяин замка громко хлопнул в ладоши, издал громкий воинственный клич.
— Похоже, грядет шумный пир, — предположил князь Сакульский.
И ничуть не ошибся.
Дальнейшие месяцы были наполнены множеством хлопот. Прежде всего, Пребрана приняла католичество и была наречена именем Фелиция, что значит — «счастливая». Уже через две недели в Кафедральном соборе Толедо состоялось пышное венчание, на котором присутствовало несколько
Дон Фарнезе еще не раз появлялся в замке. Князь Сакульский смотрел на его старания сквозь пальцы. Все же — хорошая партия. Так отчего бы детям и не сойтись? Юрий Семенович уже начал куда-то ездить и с кем-то знакомиться, чтобы более ясно ценить такую возможность.
Между тем у Андрея хлопот хватало. Если у гранда Гильермо имелись копейщики, какие-никакие родственные связи и изрядное количество крепостных, к которым тут относились хуже, чем к рабам — но оплачивалась подготовка к экспедиции по большей части из княжеской казны. И Зверев совсем не обирался тратить их попусту.
Прежде всего он отверг попытку своего свата нанять для завоеваний побольше наемников. Ведь наемников интересует только золото, с которым они потом захотят вернуться обратно домой. Их мало беспокоит, какое отношение останется к переселенцам у местных жителей, у них нет желания надежно обустроиться, пахать землю, строить дома. После долгих споров Зверев уговорил гранда Игуладу-де-Кераль вместо воинов взять с собой побольше простых смердов из малоземельных семей, пообещав им большие наделы. Пара крепких молодых парней с современным оружием после небольшой подготовки вполне заменят собой опытного копейщика. Чай не в Европе против опытных латников воевать, а с полуодетыми племенами — но зато сражаться будут практически бесплатно, и потом не убегут, а осядут рядом с хозяином, будут строить, пахать, кормить. Да и агрессивности в них меньше — мелкие ссоры предпочтут миром решать, грабежом развлекаться не станут. А хорошие отношения с тамошними соседями — главный залог безопасности.
Кроме того, он не стал особо тратиться на предметы роскоши и обихода — кресла, столы, постели, посуду, предпочтя им лемехи, топоры, пилы, столярные инструменты и, разумеется, оружие. А также, разумеется: стеклянные бусы, маленькие зеркальца, колокольчики и прочие дешевые, но блестящие побрякушки. Пригодятся, коли товары местные не отнимать, а выменивать. Или подарки туземцам делать. Заказ оказался столь велик, что местные ремесленники обещали исполнить его только через три месяца.
Среди крепостных рода Игулада-де-Кераль нужного количества переселенцев не набралось — пришлось рассылать вербовщиков по всей Гышпании, смущать неокрепшие умы будущим богатством и звать их в Лиссабон, где гранд Гильермо готовил корабли и набивал склады. Кроме того, с собой требовалось сманить как можно больше женщин. Ведь страна из одних мужчин больше одного поколения вряд ли протянет — а у местных девушек вряд ли имелся опыт в ведении современного хозяйства.
Хлопоты, хлопоты, хлопоты: с одним торговаться за заказы, с другим расплатиться, третьего заставить поменять товар. Учесть, сколько людей набралось, пристроить на время до отплытия к работам. За делами почти незамеченным проскочило известие о том, что на Польский стол шляхтичи избрали все-таки французского принца, а не мудрого Иоанна Васильевича. Все-таки ушаты безумного вранья, вылитого на голову русского царя, смутили умы несчастных ляхов. А потом пришло известие о том, что француз, приехав в Польшу, так ужаснулся дикарству этой страны — что тут же удрал обратно к Луврам, Фонтебло и Версалям, к утонченным дамам и аромату цветочных духов. Выборы были назначены снова — и русский царь опять оказался самым желанным из кандидатов.