Последняя битва
Шрифт:
Красное полотнище на стене колыхнулось, за ним раздался слабый шорох, но занятый мыслями Ферзь не обратил внимания.
— А про сделку с Южным братством, — продолжал незнакомец, — про то, как ты королям отстегиваешь, чтобы в Лужниках твои щипачи да кидалы спокойно работали, ты братве рассказывал?
— Кто ты, падла? — прохрипел Ферзь.
— Падла — ты. — Вор увидал в глазах собеседника усмешку. — Своих кинул. Ссучился. Тебя братва в нужнике утопит за такие дела.
— Чё ты хочешь?! — выкрикнул Ферзь.
— Сейчас ты вернешься в Москву. — Лицо незнакомца
Ферзь уставился в пол. Вернувшись в кварталы, он по-другому дело повернет. Что ему эти пятеро? Кончить их сразу, вор самолично мутантам кишки на нож намотает. А успеют пикнуть про его темные делишки, так отбрехаться всегда можно. Свалить все на Арлекина, который давно в земле червей кормит, нефтяникам сейчас и подавно не до него, они дань с Ферзя за два сезона вперед получили. Поэтому…
— Я согласен, — подняв голову, тихо сказал вор, придав лицу покорное выражение, чтобы скорее разговор завершить.
Незнакомец смотрел серьезно, взгляд такой, будто видит Ферзя со всеми его мыслями.
— Твой интерес будет учтен, — повторил вдруг чернявый. — Ты помнишь мои слова?
Вор кивнул, не скрывая любопытства.
— Знаю, — продолжал незнакомец, — почему из города свалить решил: некроза боишься.
Ферзь невольно потер впалую щеку, коснулся носа и отдернул руки, поняв, что такими жестами выдает себя.
— Нетрудно догадаться. — Чернявый оставался серьезным. — Предлагаю сделку. Я избавлю Москву от плесени, ты исполняешь, что скажут, но после…
Вор напрягся.
— Кто-то должен управлять городом.
Мысли в голове Ферзя понеслись, как стая панцирных волков за добычей, опережая одна другую.
— Смысл понятен? — спросил незнакомец.
— Отдашь мне город? — Ферзь растянул губы в кривой усмешке.
— Да. Про сделку никто не узнает. А вздумаешь финтить… — Незнакомец произнес последние два слова нарочито громко и повернулся лицом к знамени Замка Омега, висящему слева от Ферзя.
Полотнище на стене колыхнулось, затрещал кумач и сложился складками на полу. Вор увидал сидящих в соседней комнате Дулю и Болта. Оба ходили под Ферзем, но у себя на районах были людьми авторитетными. Смотрящий с бригадиром со связанными руками, как курицы на насесте, сгорбились на длинной лавке, по сторонам от них стояли два крепких человекоподобных мутанта с уродливыми лицами. Одного Ферзь признал — тот кляп у него вынул. В углу на табурете устроился одноногий пацан. Ссутулившись, он быстро чиркал толстым карандашом по светло-серому листу бумаги, прикнопленному к дощечке у него на коленях.
Грифель издавал неприятный, царапающий звук. Ферзь скривился — не иначе как протокольную запись строчит. Так только монахи поступают, запись потом в особую папку подшивают и сносят в архивную комнату, откуда при надобности сведения всегда поднять можно.
Вор опять взглянул на Дулю с Болтом. На их лицах было легко прочесть: погоди, выберемся — все братве расскажем. После
У него вдруг заложило уши, стало трудно дышать. Старая болячка напомнила о себе в неподходящий момент. Из глаз потекли слезы, а в желудке будто огненный шар взорвался. Ферзь согнулся пополам, обхватив себя руками, зная, что со стороны выглядит жалко, и глубоко задышал.
Он не разобрал слов, сказанных незнакомцем, но смысл их был и без того ясен: смотрящий и бригадир — страховка на случай, если вор откажется помогать. Как быстро все обернулось другой стороной. План Ферзя замочить мутантов по приезде в кварталы рухнул. Дуля и Болт слышали про дом в Харькове, дань топливным королям. Теперь за жизнь Ферзя не дадут и фальшивого рубля. Это Крапива все устроил, он предал. Сука! Вся братва за Ферзя теперь не подпишется. Утопят в нужнике, как сказал чернявый хмырь за столом. И откуда он столько знает?
Ферзь сплюнул под ноги горечь, жалея об одном — что в рукаве нет шила. А то бы засадил его в ухо незнакомцу, который развел опытного вора, как лоха на рынке. И дальше будь что будет.
Глава третья
В бронированном фургоне было не продохнуть от пороховых газов. За спиной у Архипа хрипел на лавке раненый доходяга Киля. Кочевые, устроившие засаду на старой дороге за Сетуньской поймой, умудрились дважды засадить ему из пружинного самострела в плечо. Одну стрелу Киля выдернул сам, вторую, пробившую руку насквозь, пришлось доставать светловолосому Шмидту. Его пулемет, закрепленный на станине напротив амбразуры в задней части кузова, быстро перегрелся, и Шмидт остался не у дел.
Надо было легкие сендеры брать, подумал Архип Дека, прислушиваясь к скрежету под фургоном. Людей три десятка, а то и целую бригаду, и всем гранаты раздать. По его приказу перед выездом с территории клана башмачников на машину навесили еще несколько листов брони. Прикрыли колеса и кабину, отчего и без того тяжелый самоход стал вдвое неповоротливей и никак не мог разогнаться на ухабистой дороге, чтобы уйти от преследователей. О возвращении в Москву помышлять не стоило, кругом тянулся лес, развернуться негде. К тому же позади на повороте в Сетуньскую пойму факелом горел взорванный мутантами грузовик, в который Архип посадил десять своих лучших бойцов. Погибли все, разом, когда под днищем грузовика оглушительно грохнуло и кузов объяло пламенем.
Кочевые мутанты на ездовых ящерах легко обгоняли фургон, их силуэты мелькали за деревьями. Вырываясь вперед, всадники иногда выскакивали на дорогу и, пустив по машине стрелу из лука или духовой трубки, тут же уносились прочь. Гремели одиночные выстрелы, видимо, у некоторых мутантов были ружья.
Завизжали тормоза, Архипа и всех, кто был в кузове, швырнуло на пол, самоход накренился, встав на два колеса. Внизу что-то хрустнуло; в амбразуре мелькнула перевернутая повозка, лежащая поперек колеи. Грива, управлявший фургоном, задел ее бампером. Как он дальше вырулил, удержав машину на дороге, одному некрозу ведомо.