Последняя гимназия

Ольховский Павел

И вид спокойного сытенького шкидца, суетливо рассуждавшего о дисциплине, старостах, стенгазете, успокаивал его, хотя новичок по-прежнему все-таки ничего не понимал в окружавшем.

Удивляло его, например, что книги и игры ребята брали и ставили в шкаф обратно сами, а Сашка даже не обращал на это внимания.

Невольно вспоминал Химик институт Подольского, где, правда, клуба не было, но зато по четвергам устраивался "клубный день". Воспитательница Анна Петровна приносила в класс старые затрепанные игры "Вверх —

вниз" и "Тише едешь — дальше будешь". Игры давались под расписку, с угрозами и предостережениями. Но всё-таки всякий раз ребята что-нибудь воровали или портили. Анна Петровна поднимала крик, приходил сам профессор, и ребят наказывали. "Тут наверно игры у них свои собственные! — думал Химик. — Ну факт, что собственные… Не может быть, чтобы казенные… Только зачем они их потом прячут?"

Пришел высокий черноглазый грузин, тот, что прыгал в зале через веревку, и сразу закричал:

— Ну, братва, Иошка, Сашка давай заседать, что ли! Мне некогда.

Иошка оставил Викниксора, а Сашка, засуетившись, нагнулся к Химику.

— Вот что, — заговорил он: — у нас сейчас заседание президиума будет, а ты иди пока поиграй… Хочешь играть?..

— Хочу… Только… — запнулся Химик: — только у меня игр нет, и не умею.

— У нас игры казенные. А играть научишься… Будюк! — крикнул Сашка, обращаясь к костлявому рыжему шкидцу: — вот, возьми-ка новичка, займись с ним!

Будюк повел Химика к маленькому столику у стены и усадил его напротив себя. Кубышка — низенький и толстенький, с еле заметными монгольскими усиками шкидец, — сел как судья.

Игра была интересная. Двигались по квадратам миноноски, крейсера, дредноуты; взрывались мины, торпеды, подводные лодки. Два флота стояли против друг друга и сражались.

— Конец! — важно провозгласил Кубышка. — Будок победил.

— Д-да, — Химик огорченно шмыгнул носом. — Надо бы мне было тогда его крейсер топить, а я за дредноутом погнался.

— Стану я дредноуты тебе зря подставлять, — снисходительно процедил Будок. — Тут, брат, техника. Пока ты за дредноутом гонялся, моя подлодка твой тыл разгромила.

К игравшим подошел Сашка — заседание президиума кончилось, и ребята разошлись.

— Ну как? — спросил он позевывая. — Обыграли новичка?

— Нет, — возмутился Химики даже покраснел, — я сам ошибку сделал… Понимаешь, мне надо было его крейсер топить, а я дредноут захотел. Понимаешь?

— Нет, брат, не понимаю. Я не играю в игры.

— Жалко… Ты знаешь, обязательно эту игру выучи! Префартовая, ей-богу. Хочешь, выучу?

— Нет, уж потом как-нибудь. Играйте сами.

Когда прозвонили "спать" и шкидцы один за другим ушли в спальни, Химик всё ещё сидел за столом и рассматривал картинки в "Науке и технике". Сашка окликнул Химика и, потушив свет, они оба отправились наверх. Сашка остался в большой спальне, Химик прошел дальше в боковую первого отделения.

Ручек он ночью не отвинчивал.

3

Уроки следующего дня показались Химику менее тяжелыми. Ему выдали две тетрадки, карандаш, вставочку и велели учиться. Карандаш и тетрадку.

Химик сразу же обменял на шило, а вставочку за ненадобностью выкинул. Потом опять разбирал и свинчивал замок, а когда дневные занятия кончились снова пошел в зал.

За день Химик немного узнал ребят, но сойтись с ними не пытался. Он подождал, пока все разойдутся, покатался в зале по скользкому паркету, проехал два раза по перилам. Но скоро ему это наскучило, почему-то потянуло видеть Сашку.

В классе четвертого отделения было тихо. На учительском столике двое ребят играли в шахматы. На задних партах сидело ещё трое: в самом углу здоровый детина, подпирая огромными кулаками голову, сосредоточенно читал толстую растрепанную книгу. На следующей парте сидел вчерашний высокий грузин и тоже читал; при этом он посвистывал и вертел между пальцами ножик; на третьей парте ближе к свету сидел Сашка и что-то переписывал в тетрадь.

— А-а, здорово!.. — приветствовал он Химика. — Ну, садись, говори, рассказывай, как дела.

— Ничего дела, — ответил Химик и, оглянувшись, вынул из кармана пачку папирос, протянув ее Сашке. — Закуривай.

— Спасибо, — поблагодарил Сашка, беря две папиросы. — Вот сейчас допишу и пойдём в уборную…

Новичок махнул рукой.

— Кури, не бойся… Воспитателей нет.

— Дело, видишь ли, не в воспитателях, — спокойно, продолжая писать, отметил шкидец. — Вообще у нас в шкиде курить не запрещают, а только в уборных велят.

— Ну? удивился Химик, неужели не запрещают? А я-то, дурак, курю вчера в уборной и чуть шум — тарочку и карман: все штаны поспалил… У нас в институте кого увидят с папироской без обеда оставляют.

— А я слышал наоборот: там сами халдеи у вас на папиросы хлеб выменивают.

— Есть и такие… Пупок, например, воспитатель один, всегда домой по полпуда хлеба уносил. Хороший воспитатель!

— Ну это как сказать, — усмехнулся шкидец. — Такое барахло прямо с приплатой отдавать надо.

— А кто это? — тихонько спросил Химик. — Вон тот, что с Кубышкой играет, густоволосый?

— Володька… Голый Барин.

— Голый Барин… Почему Голый?

— А чёрт его знает, прозвали так. А тебя почему Химиком звать?

— Так… Механикой я очень интересуюсь, вообще техникой… меня и зовут все — Химик-Механик.

— Ага… Химик-Механик… Понятно. Да, между прочим, Дзе! — крикнул Сашка грузину на соседней парте: — Вот тот новичок, о котором вчера на президиуме толковали. Видишь, — опять обратился он к Химику, — президиум поручил Иошке поговорить сегодня с Викниксором, чтобы он эти свои приёмчики отменил.

Здоровый детина в углу в это время оглушительно чихнул, потом поковырял в носу и перевернул страницу.