Последняя Инстанция
Шрифт:
– На лодке?
– Именно. Видимо, он вышел в море и потерял управление. Лодку нашли дрейфующей в трех километрах от побережья Санкт-Петербурга.
– Почему вы не сообщили МИ-5, получив эти сведения?
Кастор ухмыльнулся:
– Хотел часть денег. Так я и связался с русскими.
– Драная ты манда, - пробормотал Оксли.
– Он знал фамилию 'Таланов', узнал ее от меня, и нашел Таланова в Санкт-Петербурге. Он сказал, что все знает, и будет держать рот на замке, если его допустят к этим делам.
– Почему Таланов просто не убил вас?
– Потому что у меня был туз в рукаве, и он это знал. Я рассказал
Райан вытянулся:
– Видеозапись?
За Кастора ответил Оксли:
– Не была там никакой сранай записи. Он просто хотел надавить на Таланова.
Райан поник:
– Вы сказали, что у вас есть копия, она спрятана где-то, и если с вами что-то случиться, она будет обнародована.
– Верно. Он поверил, но потому случилось кое-что еще лучшее. Мы стали партнерами по бизнесу. Он помогал мне советами более двадцати лет, а я помогал ему в деловых переговорах.
– Каких еще переговорах?
Кастор не ответил. Вместо этого, он сказал:
– Вам, юноша, нужно понять одну вещь. Я не совершал никакой измены.
Джек отказался поверить своим ушам:
– И как, черт подери, у вас язык поворачивается говорить это?
– Очень просто. Виктор Оксли не был сотрудником МИ-5. Он был гражданским лицом. Не значившимся в документах. Когда он вернулся из ГУЛАГа и сообщил мне это, я полетел в Москву, поговорил с ним, а руководству МИ-5 предельно честно сообщил, что этот человек - не наш агент, и не может рассчитывать ни на какое официальное содействие.
Райану захотелось убить его:
– Даже если все так, вы были офицером МИ-5 и связались с КГБ.
– И снова нет, мой юный друг. Люди, которых я вычислил в своем расследовании, во многом действовали вопреки КГБ. Возможно, они были его бывшими сотрудниками, но тогда они уже были гражданскими. Они украли у КГБ деньги. Они не были связаны с ним идеологически. Их никак нельзя считать «кгбшниками»!
– Кастор махнул рукой, подчеркивая сказанное: - Я не передавал никаких секретов никакой иностранной разведки. Узнав у Оксли детали, я просто ушел из МИ-5 и нашел Таланова, он же 'Зенит'. Я просто достиг соглашения с этими людьми и хотел сохранить определенные сведения в обмен на некоторую плату. Конечно, я не сказал русским, что зек, которого они только что выпустили, был агентом МИ-5. Я понимал, что они убьют Виктора, если узнают, кто он и что он знает о 'Зените'. Но я предотвратил это, держа рот на замке.
Райан повернулся к Оксли:
– Как вы выбрались из ГУЛАГа?
– Они тогда выпускали много политических заключенных. Я сел на поезд до Москвы, едва не умерев от голода по дороге. У меня не было ни рубля, ни куска хлеба в кармане. Приперся в британское консульство. Просто с улицы. Я ждал почти целый день, пока ко мне кто-то не подошел. Я сказал женщине за стойкой, что я подданный Великобритании, и она подняла чертовски много шума. Меня отвели в комнату, где я ответил на вопросы сотрудника SIS. Я сказал ему, что я внештатник МИ-5, а еще назвал ему имя.
Райан посмотрел на Кастора. Тот кивнул:
– Я оказался на следующим уровне.
Оксли продолжил:
– Я также рассказал этой женщине о 'Зените', и она отправила это по факсу в Лондон. Среди этих сведений было указание на взрыв в ресторане 'Майссер' в Роткрюце. Я сказал ей, что был найден там полицией. Она записала мое имя рядом с упоминанием в докладе, намереваясь разобраться в этом позже.
Джек сказал:
– И когда я показал тебе этот файл...
– Я сразу понял, что это было. Я сидел перед этой женщиной, а она делал свои пометки. Забавно, что я помню такие мелочи.
Оксли продолжил:
– Когда появился Кастор, он сказал мне, что мне повезло остаться в живых. Американцы слили меня. КГБ охотился за мной, но они не знали, что я оказался в ГУЛАГе. Он сказал мне, что мне следует не отсвечивать, исчезнуть навсегда, потому что если я начну писать мемуары о восьмидесятых, очень многие люди могут пострадать.
– Окс пожал плечами.
– В первую очередь, я сам.
Кастор подхватил:
– Оксли просто хотел прожить оставшиеся годы в мире и спокойствии. Я позволил ему это. Я ничего не сказал о нем русским, и ничего не доложил в МИ-5, когда он объявился. У нас был договор, только между нами. Я посылал ему деньги каждый год в достаточном объеме, чтобы он мог хорошо жить и хранил молчание. Он знал, что влиятельные люди в России могут прикончить его, если он сделает что-то не то. Я не давал этому произойти.
Окс ответил:
– А потом я узнал, что никто в России про меня ни черта не знает. Он мне врал.
Кастор покачал головой:
– Я, вообще-то, не сказал им про тебя, старый придурок!
– он повернулся к Райану.
– Мы с Виктором двадцать лет жили под угрозой взаимного гарантированного уничтожения, так получается?
Окс пробормотал:
– Я просто хотел уехать домой, и чтобы меня оставили в покое.
Джек не понял только одного. Он спросил Оксли:
– Но почему вы согласились помочь мне, если хотели только, чтобы вас оставили в покое?
– Потому что, как только 'Семь сильных людей' напали на меня, я понял, что русские узнали обо мне. Кастор нарушил свою часть договора. Все отменилось. Мне пришлось все пересмотреть.
Кастор посмотрел в огонь:
– Это приводит нас к вам, Райан. 'Семь сильных людей' следили за вами по ходу вашего расследования дела 'Газпрома'. Я пытался отвадить тебя от этого дела, сначала мягко, через Ломонта, а потом более решительно, когда я вызвал тебя в свой кабинет и приказал заканчивать это дело. Затем, один из них пришел ко мне среди ночи и сказал, что ты встречаешься с человеком в Корби. Они дали мне адрес, и я понял, что ты и Оксли сошлись, и я сказал им об Оксли. О том, что он знал.
– И вы решили убить его, - сказал Джек.
– Конечно, они перестарались, - Кастор наклонился вперед, стекла очков отразили огонь в камине и скрыв его глаза от Райана. – Но даже после всего, что они сделали, ты сумел выкрутиться и привел этого чертового Бедрока сюда, чтобы все разрушить.
ГЛАВА 81
Тридцать лет назад
Аналитик ЦРУ Джек Райан вернулся в Лондон во второй половине дня в разгар грозы, заставшей его 'Боинг-727' авиакомпании 'Люфтганза' прямо над аэропортом Хитроу. Джек раскинулся в кресле, словно собираясь управлять самолетом движениями тела, и вцепился в подлокотники, хотя забинтованное плечо немедленно мучительно разболелось.