Последняя искра
Шрифт:
Я, огорченно скривившись, обвела взглядом покои, словно в поисках ответа. Но средь вороха цветастых подушек и нагромождений резной мебели он упорно не желал находиться.
— Вот растеряха! — подскочила я от волнения, схватила темный камзол с серебристыми пуговицами со спинки кресла и бросилась к дверям. — Велор, погоди!
— Сиура? — вопросительно уставился на меня страж, а я в растерянности замерла, едва порог преступив.
Глазам предстала странная картина.
Эдмонд с нечеловеческой скоростью, то и дело подхватывая под руку, волок Велора по коридору прочь от моих покоев. Голос его, судя по возгласам, порядком взволнованный, тонул в мягкой, удушливо пахнущей темноте. Магические светильники на стенах едва-едва набирались света.
— Сиура? — снова, но чуть громче напомнил о себе господин Акитар. — Ваш ужин уже здесь.
— Да, — перекинула я камзол через руку, аккуратно расправляя складочки. Даже на расстоянии ткань пахла горечью. Сладкой горечью. — Я помню, спасибо. Заносите, пожалуйста.
За мной в комнату тут же с огромными от удивления глазами и улыбкой до ушей влетела служанка с подносом.
«И куда Велор так спешил? Мог бы и остаться, — задумчиво жевала я кусочки фруктов, заправленные густой, липкой патокой, и глядела, как подскакивает от нетерпения девушка, желая поскорее разнести волнующую сплетню. — Все равно кривотолков теперь не избежать. Так хоть было бы за что страдать»
Глава 2. Недомолвки
Утро прошло в волнительных сборах.
Раным-рано Эдана, вместе со своей прислугой, отправила записку с приглашением позавтракать с ней. Разумеется, я согласилась и, черканув пару ответных строк, передала клочок бумаги тонкой и на удивление смуглой девушке. Та учтиво склонилась и удалилась, неся мое письмецо с особо важным, я бы даже сказала, торжественным видом.
— Господин Акитар, — обратилась я к стражу, едва только собралась, — вы не проводите меня?
— Разумеется, сиура Пришлая.
Я болезненно сморщилась. Сиура — местное уважительное обращение к женщине резало слух. Даже Ривеловское извечно-язвительное «госпожа» звучало куда роднее. Да еще и в дуете с Пришлой этой…
— Не могли бы вы обращаться ко мне по имени, пожалуйста? — умоляюще уставилась я на мужчину.
— Как пожелаете, — устало кивнул воин, и я даже подивилась, как же быстро и беспрекословно он согласился. Наверное, у местных высокородных дам и господ куда диковиннее причуды бывают. Так что стоит ли удивляться?
По дворцовым коридорам-переходам петляли долго. Я спешила за рогатым, с восторгом крутя головой.
Песчаные колонны, террасы, внутренние сады, — все вокруг во дворце пустынного короля дышало роскошью, солнцем и теплом. Сухой воздух, пропитанные пряными, резковатыми запахами, щекотал нос, заставляя голову кружиться от обилия ароматов.
Но чем дальше мы удалялись от восточного крыла и моих комнат, тем богаче становилось убранство вокруг. И к тому времени, когда господин Акитар остановился у двери, в несколько раз превышающей размеры моей, и с ручками, усыпанными драгоценными камнями, я поняла: несмотря на благосклонность ко мне Ассаро, король-регент чествовать человека, пусть даже и друга кронпринца, намерен не был.
И теперь, оказавшись в такой богатой обстановке, я растерянно комкала подол простого платья местного пошива. Пожалела, что выходные наряды, присланные Ассаро накануне, так и остались обездолено висеть в шкафу.
— Лиза!
Эдана вскочила и молниеносно оказалась рядом, едва только я вошла. Сжала меня в объятьях.
— Здравствуй, Эда! — улыбнулась я, в который раз краем глаза отметив озадаченность на лице рогатого гвардейца. Ничего, должен же хоть кто-то нарушать привычный жизненный уклад на Иппоре. Пусть привыкают.
Эдана же, казалось, даже внимания на стража не обращала. Словно огромной, мускулистой, рогатой горы в комнате и не было вовсе.
Вот что значит с мала воспитываться среди прислуги. Для меня угодливость и услужливость придворных была в новинку и невероятно смущала, а вот Эдану — ни капли.
— Скорее, — поторопила Эда, — я нарочно заказала у повара все самое холодное, но, похоже, — с расстроенным видом зачерпнула она подтаявшую розовую кашицу, — охлажденное фруктовое пюре уже полчаса как не охлажденное.
— Ничего страшного, — плюхнулась я на стул и с энтузиазмом запустила ложку в первое из приготовленных блюд. — Кстати, у тебя что, личный повар есть?
— Угу, — Эдана махнула ручкой девушке, что утром принесла записку, и та покорно посеменила прочь, низко опустив голову. — Есть. Даже несколько.
— Вот это да, — зажмурилась я. От холода зубы свело.
— Да ну, велика важность, — Эда засмеялась, глядя на меня, и тоже набила рот ледяной массой, тут же весело взвыв и замахав руками. Ее зубы, похоже, тоже не выстояли под натиском магически охлажденного блюда.
— Я здесь на правах особой гости, вроде как, — с трудом справившись с собой, булькая, выдала она. — Черт! Ничего себе! Интересно, эти рогачи тут вообще что-нибудь не острое готовят?
Девушка закашлялась, ведь такое безобидное на вид суфле оказалось с перчинкой. Я же вновь засмеялась, глядя на нее. Сбросить с себя личину высокородной дамы и вести себя столь непринужденно она может далеко не всегда. Теперь не всегда.
— Да уж, — с опаской тоже поддела я ложечкой суфле. — Горяченький тут народ, ничего не скажешь. Один принц чего стоит!
— Вы знакомы? — приподняла бровь Эдана, на выдохе снова сунув в рот порцию острой сладости.
— Знакомы. Не скажу, что очень близко…
— Мать честная! — взвыла Эда, хватая бокал с водой. — Лиззи, а две ложки за раз слабо? — засверкала глазами она.
— Ха! — только и выдала я, и словно экскаватором зачерпнула остатки.
Эдана размахивала кулачками, подбадривая, пока я морщилась, вскрикивала, но упорно уничтожала суфле.
— Сумасшедшая! — восхищалась она, но повторять мой подвиг наотрез отказалась. — И как тебя угораздило к коронованному рогатику в друзья затесаться? — едва мы обе успокоились, спросила Эда.