Последняя из древних
Шрифт:
Дочь наблюдала. Охота требовала ожидания. Она тщательно принюхалась и осмотрела все следы вокруг лагеря, но они сбивали с толку. Следов было так много, что они только петляли и не указывали определенного направления. Трудно было понять, когда тела, которым принадлежали следы, смогут вернуться и вернутся ли вообще. Но они со Струком жили в лагере сестры. Следы живых тел, отпечатки, обожженная скала, потертые орудия – все это как будто ободряло. Семья была здесь не так давно, а на земле Большой Матери не осталось ни одной живой семьи. Если она поведет туда Струка, трудный поход займет целую вечность и не обязательно даст им больше шансов. Туда точно никто не вернется, а сюда кто-нибудь, может быть, и придет. Она инстинктивно цеплялась за эту возможность, так же как замерзшее лицо поворачивается к солнцу. Дочь продолжала учить Струка выживать в это время года: она показала ему, как искать маленькие кусочки мяса и как собирать пищу, которая не была мясной. Она взяла его с собой на прогулку вдоль реки и по дороге пинала ногой упавшие стволы. После нескольких попыток она услышала шум и шорох, которого ждала. Она тут же опустилась на колени и приподняла бревно. Сунула ветку в дупло и, немного подождав, вытащила. Ветка кишела черными блестящими жуками. Она подняла ее, чтобы показать Струку, и он широко улыбнулся ей. На спинках жуков были маленькие пластинки, похожие на панцири черепах. Их усики скользили по палке, и они сновали, наталкиваясь друг на друга. Дочь обхватила палку губами и просунула в рот, слизывая черных насекомых. Потом с удовлетворенным хрустом раскусила панцири и начала жевать. Хотя жуки были приятными на вкус, они имели кислый привкус стыда. Она разгрызала тела падальщиков. И теперь сама стала такой.
Накануне утром Дочь и Струк поели и задремали на дереве. После того как солнце на небе сдвинулось на ширину пальца или около того, она разбудила Струка, и они снова отправились добывать пищу. Дочь была хорошей добытчицей. Пусть они были на чужой земле, навыки, которым ее научила Большая Мать, пригодились. Но чтобы таким образом прокормить их тела, особенно большое тело с беременным животом, Дочери приходилось трудиться все время, когда она не спала. Будь у нее большой кусок мяса для жевания, ей хватило бы сил, чтобы построить крепкое укрытие, приготовить лампы на зиму и сделать несколько орудий, чтобы у них был полный набор.
А пока она падала в изнеможении в конце каждого дня. Еда, которую она находила, давалась тяжело по сравнению с количеством сил, которую она получала от нее. Ночью сновидения семьи не заполняли длинных, тихих полос тьмы между ее снами. Вместо семейного уюта она думала только о мясе. Хотелось вгрызться в сердце зубра. Она бы прижала рот к вене и вернула себе силы. Но мясо, как и радость, было для сильных. Она не была главным хищником этой земли.
И даже сезон оборачивался против нее. Деревья окрасились в цвета осени и сбросили листья на землю, будто выдохнули воздух. Небо казалось синее на фоне ее кожи. Грунт начал утрамбовываться под ее ногами, готовясь к зимним бурям. И все это напоминало ей о мясе зубра. Поэтому в этот день Дочь и оказалась за валуном у переправы на земле своей сестры. Вместе со Струком, благополучно взобравшимся на ветку смотрового дерева, она ждала. Кажется, удача. Щелчок. Звук. Где? Дочь приподняла верхнюю губу, чтобы почувствовать жар в воздухе. Она дернула головой вправо, навострив одно ухо. Вдалеке она увидела нос зубра, торчащий из зарослей. Потом зверь забеспокоился и понесся по мелкому озерцу брода, где вода в самом глубоком месте доходила ему до колен. Его копыта вязли в толстом слое ила, но переправа была легкой. На широком участке воды было много мест, где животные могли войти и выйти. С переправы зубр поскачет на бескрайние просторы равнин, где она никак не сможет его преследовать.
Дочь почувствовала топот на расстоянии. Воздух вздымался, гремели копыта. Знакомый запах зубриного навоза облаком клубился впереди стада. Да, стадо бежало к броду. Зверей было немного – столько, сколько можно сосчитать на пальцах обеих рук, – но все же это было стадо.
Любимая четвероногая еда Дочери двигалась в ее направлении, но проблема была в скорости. Зверь такого размера расходует большое количество энергии, нужной для бега, только при крайней необходимости. Звери убегали не просто так. Кто-то – какой-то хищник – преследовал их. Животные начали пересекать реку, и вскоре она почувствовала запах: волки.
– Ароо, – крикнула она, предупреждая Струка об опасности.
Волки, как правило, бродили по землям, где не было семей. Земля ее семьи была слишком холмистой и пересеченной для волков. Хотя она почти не имела с ними дела, в ней жила наследственная неприязнь к ним. Семья считала волков слишком шумными, они излишне громко лаяли, настоящие каркуны. Волки редко бросали вызов семье, но нападали на зверей, на которых иногда охотилась семья. Семья не уважала волков и полагала, что они охотятся такими большими стаями, потому что у них слабые челюсти. Крупную добычу им удавалось убить только потому, что они использовали все зубы стаи, чтобы медленно рвать и раздирать шкуру зверя. Волки были недостаточно сильны, чтобы держаться за свою территорию. Вместо того чтобы жить оседло и быть хозяевами на своей земле, они пребывали в вечном беспокойстве и движении.
Со своего места Дочь чуяла запах их дыхания и постоянный страх, в котором они жили. Она сморщила нос, увидев, как вожак метнулся к броду. Он был серым, с клочковатой, пятнистой шерстью, глаза были скошены от недоверия ко всему живому на земле. Она щелкнула языком, но Дикого Кота уже давно след простыл. Он спрятался в полый изгиб дерева.
– Ароо, – прорычала она.
Она не боялась волков, но понимала, что с ее животом от них следует держаться подальше. Она подошла к смотровому дереву, и Струк начал карабкаться выше, чтобы освободить для нее место. Она быстро догнала его и подождала, пока он долезет до следующей ветки. Он двигался медленно, и на миг она усомнилась, здоров ли он. Но эта беспокойная мысль тут же сменилась другой. Взобравшись на дерево, она упала в собственных глазах. Ведь волки слабее, а она дала им повод злорадствовать, что они обратили семью в бегство.
Но настоящее унижение было впереди. Дочь и Струк не интересовали волков. Эта парочка не могла причинить им вреда. Волки видели только зубров. Окружив животных, они кусали их под коленями, чтобы сбить небольшое стадо в тесную кучку и гнать его по воде через брод. Волков было много, так что они могли подгонять группу и легко выбрать более слабых животных. Нескольких самых неповоротливых зубров отрезали от стада. Вскоре волки окружили немолодую самку. Шерсть на ее морде была седой, а двигалась она так, будто плечи у нее не гнулись. Струк постучал по руке девушки и указал на старую корову. Он со знанием дела приложил палец к носу.
Двенадцать щелкающих челюстей трудились без устали. Сразу трое волков кусали старую корову, чтобы помешать ей догнать стадо. Дочь подумала, что ее семья поступает с зубрами точно так же. Она поняла, что у них с волками есть что-то общее. Так что хоть какого-то уважения они заслуживают, хотя этим более слабым животным понадобилось целых двенадцать тел, тогда как семья могла бы сделать то же самое в гораздо меньшем составе. И убивают они по-разному. У волков нет длинных копий, которые делают смерть быстрой и спокойной. Они раздирали шкуру, выкусывали куски плоти величиной с ладонь, беспрерывно тявкали, лаяли и устроили такой гам, что Дочь закрыла уши руками. Хотя она не особо задумывалась над этим, она видела перед собой медленную и мучительную смерть, корова ревела от страха и смятения. На это было трудно смотреть.
Когда все было кончено, волки продолжали лаять и визжать в шумной возне. Они толкали и кусали друг друга, пытаясь пробиться к туше. В таком способе приема пищи не было порядка, но дело было сделано. Через некоторое время волки подкрепили силы и отошли в тень деревьев, чтобы отдохнуть. Они могли остаться рядом с тушей и снова поесть, когда им захочется, но большой зубр был слишком крупной добычей для такой маленькой стаи. Они не запасали еду на будущее. Просто сидели, тяжело дышали и переваривали пищу, наблюдая, как кормятся более слабые звери. Дочь хорошо знала это чувство. Однажды она поступила так же.
Над головой в ожидании поживы каркали вороны. Рядом приземлился стервятник. За дальним кустом метался маленький койот. Каждый с опаской смотрел на тушу, проверяя, не настала ли его очередь. Через некоторое время Дочь, красная от стыда, спустилась с дерева. Она жестом велела Струку спрыгнуть ей на спину, так как не хотела, чтобы его тонкие ноги стали приманкой для волчьих челюстей. Они медленно подошли к туше. Все звери смотрели на них, и она кожей чувствовала жар волчьих глаз. Верхнюю губу она держала приподнятой, чтобы почуять любое изменение их пульса. Но пульс оставался ровным, значит, набрасываться они не собирались.