Последняя любовь гипнотизера
Шрифт:
— Конечно же нет, — удивилась Элен. — Я не могу заставить человека чувствовать нечто такое, что ему несвойственно. Рози просила меня сделать это, но я предложила поработать над ее чувством собственного достоинства. Ты не можешь любить кого-то, пока не разберешься в самом себе, пока у тебя нет внутреннего покоя. Я не могу тебе всего рассказать, но… В общем, я просто сказала ей, что могу попытаться помочь ей обрести достаточно уверенности в себе, чтобы она сама разобралась: то ли ей оставить его, то ли попытаться как-то с ним ужиться.
— Ммм, — промычал Патрик. На его лице отразилось сомнение.
— Что
— Не знаю. Просто мне кажется, что это звучит немножко… причудливо, как фантазия.
Элен охватило нешуточное раздражение.
— Ох, так, значит, ты тоже думаешь, что я нечто вроде обычного шарлатана?
— Конечно нет! Послушай. Я самый простой геодезист. Земной человек. И ты ведь понимаешь, что на самом деле я понятия не имею, о чем говорю.
— Это очевидно.
— Стоп, хватит! Сменим тему. Как насчет нашего прекрасного малыша? А? — Он протянул Элен снимок, и та невольно улыбнулась. Через секунду Патрик спросил уже совершенно другим тоном: — Ты ее видела?
Элен продолжала смотреть на снимок. Она прекрасно поняла, кого имел в виду Патрик.
— Да, — кивнула она.
— Я все-таки должен что-то предпринять, — сказал Патрик. — С учетом того, что наш ребенок… — Он прижал к снимку палец. — Я никогда не считал, что она может быть опасной, но на этот раз она выглядела как-то… Не знаю, но как будто слетела с катушек. Более безумной, чем обычно.
Элен подумала о Луизе, о том, как сегодня выглядела эта несчастная женщина; она буквально сходила с ума от горя и завидовала беременности Элен. И представила лицо Саскии в тот момент, когда та вошла в комнату ожидания. Элен мгновенно ее заметила. У Саскии был больной, отчаявшийся вид, словно она неслась сломя голову на очень важный для нее рейс в аэропорт.
— А Саския хотела иметь ребенка от тебя? — спросила Элен.
— Да кого это интересует, даже если и так? — грубо бросил Патрик. — Это ее ничуть не оправдывает!
— Мне просто хочется знать, — тихо произнесла Элен.
Мне просто хочется понять.
— Большую семейную будете заказывать? — перебила их официантка.
Когда они вернулись домой, на автоответчике Элен их ждало сообщение от какой-то журналистки, представившейся как Лиза Гамильтон. Она сказала, что пишет статью о гипнотерапии для «Дейли ньюс» и для этого ей необходимо было поговорить с кем-нибудь из клиентов Элен. «Мне хотелось бы знать, согласитесь ли вы прокомментировать кое-какие утверждения, сделанные ими?» — спросила она.
Голос журналистки звучал холодно и резко, она говорила уверенно и властно, с легким оттенком отвращения.
Элен выключила автоответчик.
— Все в порядке? — спросил Патрик.
— Думаю, я знаю, как именно Ян Роман решил разрушить мое дело.
Глава 21
Сны — это королевская дорога к подсознательному.
— А как насчет того старого клише? — спросил Патрик. — Любая публикация — это хорошая реклама?
Элен уже улеглась, а Патрик только что вернулся в спальню, пожелав Джеку спокойной ночи.
— Вряд ли это будет доброжелательная публикация, — сказала
Она уже позвонила той журналистке и согласилась встретиться и поговорить с ней на следующее утро в одиннадцать. В течение многих лет Элен не раз и не два общалась с журналистами, и обычно ей это очень нравилось. С тех самых пор, как несколько лет назад она посещала семинар, который назывался «Реклама вашей практики гипнотерапии», она активно искала любые возможности заявить о себе и никогда не отказывалась от встреч с газетчиками.
Каждый декабрь ей звонили журналисты, чьи статьи должны были появиться в начале нового года под заголовками вроде «Как выполнить собственные решения: спрашиваем специалистов!». Работники журналов, пишущих о здоровье, интересовались, как сбросить лишний вес, а деловые издания — как преодолеть страх перед публичными выступлениями. Иногда Элен давала заметки в еженедельную рубрику «Психическое здоровье» в местной газете и была постоянным гостем различных дневных радиопередач. Она даже несколько раз выступала по телевидению.
И каждый раз журналисты, с которыми ей приходилось иметь дело, держались если не уважительно, то хотя бы дружелюбно и даже изображали искренний интерес. Ведь Элен представляла то, что интересовало людей. Нечто новое для читательниц, немножко забавное. Никого из журналистов особо и не заботило то, что она рассказывала. На самом деле они совершенно не верили в гипнотерапию.
Но как только Элен поговорила с Лизой Гамильтон, то поняла, что это интервью будет резко отличаться от всех предыдущих. Тон журналистки ничуть не смягчился даже после того, как Элен, с откровенной мольбой о сочувствии, упомянула о том, что беременна и страдает от ужасной утренней тошноты, а потому предпочла бы встретиться не слишком рано. Лиза явно была не из тех особ, которые станут изображать ложное сочувствие в надежде, что Элен расскажет побольше. Если эта леди собиралась написать статью, призванную уничтожить Элен, ей поневоле приходилось ненавидеть гипнотизершу.
Элен совершенно не привыкла к тому, чтобы ее ненавидели.
И тошнота от этого ничуть не ослабела.
— Помню, Колин как-то говорила, что им совершенно все равно, если в газетном обзоре их продукция будет выставлена в дурном свете, потому что в памяти людей застревает только название продукта.
Патрик откинул одеяло и забрался в постель.
Колин была ассистентом по маркетингу. Элен пыталась понять, не чудится ли ей, что лицо Патрика сразу же смягчается, стоит ему упомянуть о Колин, точно так же, как смягчалось всегда лицо ее отца, когда он говорил о своих настоящих детях.
Но если и так, то что?
И кстати, что Элен подразумевает под «настоящими» детьми? Как это с ее стороны глупо! Она ведет себя так, словно отец специально ее бросил. Может быть, подсознательно именно так она все и воспринимала? А ей-то казалось, что ее подсознание куда как умнее!
— Я не какая-нибудь продукция, — сказала Элен, хотя курс маркетинга, который она посещала, как раз и поощрял слушателей думать о себе как о некоем бренде, торговой марке.
— Но ты же поняла, что я имел в виду, — возразил Патрик. — Не хочу, чтобы ты расстраивалась, в то время как все это может ничего и не значить. Это может даже не иметь никакого отношения к Яну-Великому-Роману.