Последняя любовь гипнотизера
Шрифт:
— Я хочу, чтобы ты вернулся в то время, когда чувствовал себя полностью расслабленным. В момент до того, как на тебя свалилось напряжение собственного бизнеса. Подумай о том моменте, когда ты чувствовал себя абсолютно спокойным и счастливым. Ты нашел такой момент? — (Патрик кивнул.) — Где ты находишься?
— Это мой медовый месяц. — Его голос звучал как у пьяного.
Элен замерла.
«Остановись немедленно!» — требовал инстинкт самосохранения.
Элен немного помедлила, размышляя, прислушиваясь к ровному, глубокому дыханию Патрика.
«Спроси его! — На этот раз Элен словно услышала голос Денни. —
— Что ты делаешь? — задала вопрос Элен. Ничего плохого в этом вопросе нет.
В мягком, неярком свете прикроватной лампы лицо Патрика выглядело лет на десять моложе. Морщинки у глаз разгладились, даже щеки как будто стали чуть более пухлыми.
— Мы ныряем с аквалангами, — ответил Патрик.
— Ты и Колин? — уточнила Элен.
«А кто же еще?» — Теперь в ее голове сердито фыркнула Джулия.
«Ох, ну что за ерунда! — заявила Анна. — Он просто рассказывает тебе о своих воспоминаниях. Это же не путешествие во времени!»
— Да. Это потрясающе! — Патрик улыбнулся. — На Колин голубое бикини.
— Вот как? — чуть слышно произнесла Элен.
— Она выглядит ошеломительно!
— Прекрасно.
И снова в ее голове зазвучал голос Джулии, точнее, ее хохот. «Ты же сама на это напросилась, идиотка!»
«Весьма непрофессионально», — подтвердил Флинн.
— Опиши, что ты чувствуешь, — предложила Элен, пытаясь вернуть Патрика на нужную дорожку.
— До этого я никогда не нырял с аквалангом. Под водой все как будто замедляется, все так спокойно, и я слышу лишь собственное дыхание. А кораллы… Ох, но я ведь должен ей рассказать!..
Лицо Патрика снова изменилось. Морщины вернулись, щеки обвисли.
— Рассказать — что? — спросила Элен.
Иногда такое случалось: простое упражнение на релаксацию могло вызвать подавленные негативные ощущения, чувства. С Патриком подобного раньше не происходило, с ним просто не должно было такого случиться. Ведь и сеанс-то по сути не был настоящим; это был совсем неглубокий транс, который должен был всего лишь помочь забыть о зловредном заказчике, забыть ровно настолько, чтобы можно было заснуть.
«Вот как раз поэтому мы никогда и не рекомендуем применять гипноз к партнерам», — напомнил Флинн.
— Пойти к доктору! Сейчас же. Как можно скорее. Мы должны пойти к доктору и застать его, этот рак, в самом начале! — Руки Патрика рефлекторно стиснули край простыни. — Но она же такая глупая, такая упрямая! Она давно заметила эту припухлость и ни слова мне не сказала, она уже много месяцев знала, просто надеялась, что это ничего не значит, что это само рассосется. Как надеялась, что индикатор масла в ее машине сам собой перестанет мигать. Боже праведный! Я сказал ей, что она идиотка. Идиотка. Она заплакала. Я не должен доводить ее до слез. На ней ведь лежала ответственность. Перед Джеком. Передо мной.
Горе исказило черты Патрика.
— Пора отпустить эти воспоминания, дать им затихнуть, — сказала Элен.
Но ее голос явно прозвучал на этот раз не как голос уверенного в себе профессионала. Она явно говорила, как новичок: напряженно, неровно.
— Я никогда не полюблю другую женщину так же, как Колин…
— Я сосчитаю до пяти, — произнесла Элен.
— Я смотрю на Элен, — произнес Патрик и Элен похолодела, — и думаю: это не то же самое. Это просто
Когда они вошли в кабинет ультразвука, у меня хлынули слезы. Мне нужно было уйти. Я выставила себя на посмешище. Из-за стойки регистрации вышла какая-то женщина и направилась ко мне с добрым и в то же время решительным выражением на лице, говорившем: «Я тебе сочувствую, но, пожалуйста, заткнись ко всем чертям!»
Здесь ведь плачут не только от радости. Ультразвуковое исследование не всегда приносит добрые вести. И та женщина, наверное, подумала, что я потеряла ребенка.
И что бы я могла ей сказать? Все в порядке, на самом деле я никогда и не была беременна, я потеряла приемного сына? А это вообще берется в расчет? Но ведь это тот самый прекрасный ребенок, вон там, который помогает своей новой приемной матери справиться с сумкой. Он выглядит усталым. Не думаю, что она правильно его кормит. Слишком много тофу и чечевицы. Недостаточно белков. И хотя я не теряла собственного ребенка, но потеряла воображаемого, потому что вон тот мужчина, что стоит там, перестал меня любить, а я теперь уже слишком стара и он нашел кого-то помоложе и посимпатичнее.
А они бы мне сказали: ну, на самом деле это действительно не берется в расчет. Так что перестаньте сами себя расстраивать. Сохраняйте достоинство. Проявите самоуважение.
Что ж, вполне справедливо.
Когда я спускалась на лифте, я все еще плакала, но нельзя сказать, чтобы меня охватывали какие-то определенные чувства. Эти слезы были похожи на некий симптом психического расстройства. Мне очень хотелось, чтобы они перестали течь.
Я уже возвращалась к своей машине, когда боль в ноге внезапно стала просто нестерпимой. Если воспользоваться одной из сравнительных метафор Элен, то можно сказать, что это было похоже на то, как если бы кто-то попытался выдернуть ее из бедра.
Идти я уже не могла. Пришлось сесть. Я огляделась по сторонам в поисках скамьи на автобусной остановке или хотя бы стены, к которой можно было бы прислониться, но ничего такого поблизости не обнаружилось. Потому я опустилась на землю, как пьяная. Невозможно поверить, что каких-нибудь полчаса назад я так успешно беседовала с теми застройщиками, а теперь… Теперь я рыдала, сидя на краю канавы.
Какой-то мужчина, только что остановивший машину как раз передо мной, подошел спросить, все ли в порядке. На вид ему было далеко за шестьдесят. Такое приятное обветренное лицо, как у жителя пригорода. Он напомнил мне отца Патрика. Ему казалось, что он видел, как я подвернула лодыжку, и он заговорил о том, что нужно поскорее приложить к ней лед и что важно держать ногу поднятой, и далеко не сразу до него дошло, что с моей лодыжкой все в полном порядке.
В конце концов мне пришлось рассказать ему всю историю боли в моей ноге и о том, что плакала я не из-за этой самой боли, а по совершенно личной причине. Мужчина достал из внутреннего кармана бумажник, а из него — визитную карточку. На мгновение мне подумалось, что он предлагает мне телефон какого-то врача общей практики, но он сказал:
— Вот этот парень — блестящий физиотерапевт. У меня несколько месяцев назад были просто ужасные боли в спине. Невыносимые. Почти доводили меня до слез! А он мигом привел меня в порядок. Я теперь как новенький!