Последняя надежда обреченных

Градова Ирина

Олеся опустилась в соседнее с Ритой плетеное кресло, и, как по мановению волшебной палочки, на террасе возник улыбающийся официант.

– Чего желаете? – спросила Олеся у Риты и Жени.

– Кофе, если можно, – сказала Рита. – Только…

– Только не по-турецки, – улыбнулась Олеся. – Я помню, что ты его не пьешь. А вам, Евгений, наверное, чаю с лимоном?

Женька кивнул. Олеся повернулась к молодому официанту и быстро заговорила по-турецки. Он испарился так же бесшумно, как и появился.

– Вы о чем-то беседовали? – поинтересовалась Олеся. – Продолжайте, пожалуйста.

– Я рассказывал Марго об обстоятельствах дела, о которых нам поведал комиссар Хильми.

– Поня-а-атно, – протянула

Олеся, и Рита сообразила, что подруга в курсе всего. – Что ж, я с удовольствием послушаю все еще раз в вашем исполнении, Женя.

– Э… на чем я остановился? – спросил он у Риты. Она не в первый раз замечала, что Фисуненко страшно нервничает в присутствии Олеси.

– Ты говорил, что Зюбейде сознавала…

– Ах, да, вспомнил! Итак, она все прекрасно понимала, поэтому подготовила соответствующий план. Брату предстояло уехать за границу – туда, где никому не придет в голову его искать. Предполагалось, что денег, украденных из сейфа Кемаля, хватит на первое время, а после вся надежда на Зюбейде, ведь она надеялась получить доступ к деньгам фирмы. Наверное, она стала бы высылать брату приличное содержание, чтобы он мог безбедно существовать вдали от родины.

– А как же Кемаль впустил Кенана в кабинет? – поинтересовалась Рита. – Ведь он знал, что полиция его разыскивает?

– К сожалению, подробностей я не знаю, – покачал головой Женя. – Зюбейде рассказывает далеко не все. Например, она отрицает свое участие в нападении на Кемаля и говорит, что Кенан осуществил его без ее ведома, хотя комиссар Хильми считает, что тот ничего не смог бы сделать без своей хитроумной сестрицы.

– Я знаю! – подала голос Олеся. – Кемаль мне все рассказал, и я уже вызвала Хильми на завтра, чтобы он записал его показания. Мой муж ни за что на свете не впустил бы Кенана, а вызвал бы полицию. Поэтому к нему пришла Зюбейде якобы поговорить о дальнейшей судьбе маленького Али. Ее появление не могло вызвать у Кемаля ни малейших подозрений, ведь никто не знал о ее роли во всем этом деле! Он безбоязненно открыл ей дверь, и они несколько минут беседовали. Потом Кемалю кто-то позвонил и попросил пройти в соседний офис, так как там возникли проблемы. Он вышел, но быстро вернулся, так как вызов оказался ложным. Зюбейде хватило времени, чтобы впустить брата. Кенан напал на Кемаля сзади, и он даже не успел ничего сообразить. Честно говоря, он и лица-то его не видел, но Зюбейде называла брата по имени. Зато Кемаль прекрасно помнит, как девушка ударила его тяжелым пресс-папье, в то время как Кенан пытался душить! А потом они, видимо, вместе замели следы – вытерли кровь и все такое, а тело Кемаля затащили в ванную, чтобы не сразу бросалось в глаза. Они опустошили сейф с наличностью и ушли, надеясь, что Кенану хватит суток, чтобы скрыться, пока полиция сообразит, что к чему. Зюбейде пришла в офис, замотанная в черное традиционное одеяние, так что никто при всем желании не сумел бы ее опознать.

– И им бы удалось, – вступил Женя, – если бы не глупость Кенана! Улети он в тот же вечер, полиция не добралась бы до него ни за что на свете. Но он вдруг уперся и сказал, что не покинет пределов Турции, пока не отомстит «этой русской сучке», своей жене. Кенан потребовал от сестры, чтобы она помогла ему осуществить месть, и ей ничего не оставалось, кроме как согласиться. Зюбейде пыталась отговорить брата, объясняя ему, как это опасно и безрассудно, но он и слушать не хотел: злость на жену достигла таких размеров, что затмевала доводы рассудка. Сестра сдалась и согласилась помочь Кенану. Все остальное вы знаете лучше меня, ведь это вам пришлось отбиваться от двух этих маньяков!

– А как там Надя? – спросила Рита у Олеси. – Она полетит с нами в Питер?

– Она в доме у Мехмеда-Али. Похоже, Надя решила остаться, ведь теперь нет опасности ни для нее,

ни для сына. Прадедушка обожает Али, кроме того, он только что лишился внука, а Зюбейде, похоже, сядет в тюрьму надолго. Так что старик остался совсем один, если не считать нас с Кемалем, и Надя сможет скрасить его существование. Она готовит вызов для матери и брата, и скоро они приедут сюда. Кроме того… – начала Олеся, но вдруг осеклась.

– Что? – навострила уши Рита. Олеся с сомнением посмотрела на Женю.

– В чем дело? – спросил он. – У вас, у девочек, секреты? Тогда я, пожалуй, пойду припудрю носик.

Женя вышел.

– Он очень деликатен для следователя, верно? – улыбнулась Олеся, провожая его глазами. Рита спросила себя, показалось ли, или красавица-модель очарована Женькой не меньше, чем он ею? Жаль, что она замужем и у этой красивой истории нет будущего!

– Так что ты не хотела говорить при Жене? – поторопила Олесю Рита.

– Мне кажется, у Нади налаживается личная жизнь, – ответила та.

– Ты о чем? – удивилась Рита. – Мехмед-Али..?!

– Да нет, бог с тобой! – всплеснула руками Олеся. – Старик тут ни при чем. Я говорю о нашем бравом комиссаре, который что-то не торопится возвращаться в Стамбул.

– Здорово! – обрадовалась Рита. – Вот бы у них все получилось! Он прекрасный человек, да и Надя заслужила немножко счастья, ведь она столько пережила.

– Они много времени проводят вместе, – продолжала Олеся. – Похоже, комиссар умеет обращаться с детьми, у него ведь своих двое. Так что, возможно, у этой истории будет хеппи-энд!

Рита призадумалась. Теперь, когда проблемы других людей решены, она вспомнила о собственных. За все это время она почти не разговаривала с матерью и редко вспоминала об Игоре. Странно, а ведь раньше он постоянно присутствовал в ее мыслях, даже когда эти мысли не были приятными!

Рита больше не испытывала злости. Все, что произошло перед отъездом в Турцию, теперь казалось таким далеким, словно случилось не с ней, а с кем-то другим. От этого все выглядело еще более запутанным. Должна ли она по возвращении вести себя так, словно ничего не случилось, или следует выяснить с Игорем отношения раз и навсегда и расстаться? Или не расставаться? Возможно, мать права, и есть вещи, которые надо прощать во имя более высоких целей, как, например, сохранение семьи?

Расслабленная и довольная, Рита возлежала в шезлонге под зонтиком, отбрасывающим на желто-коричневый песок огромную тень. Вчера, взглянув на себя в зеркало, она с удовольствием увидела, что ее кожа приобрела золотистый оттенок, а волосы так выгорели на солнце, что она стала практически блондинкой. На фоне потемневшей кожи и светлых пушистых волос ее серые, прозрачные глаза казались очень яркими.

Приоткрыв один глаз, она покосилась на соседний шезлонг, на котором мирно спал Михаил, вытянувшись во всю длину своего большого тела. Они уже второй день жили вместе в ее номере. Ребята из команды бывшего боксера разъехались по домам до конца лета, так как соревнования закончились, но Миша решил остаться. В номере Риты стояли две койки, хотя он и считался одноместным. Они сдвинули кровати и сделали из них одно широкое ложе, на котором наверстывали потерянные ночи, проведенные не вместе. Сейчас, нежась на пляже, Рита чувствовала себя абсолютно свободной женщиной. Она не испытывала подобного ощущения уже много лет. Любовь к Игорю порой мешала ей получать удовольствие от жизни. Она слишком часто наступала на горло собственной гордости и делала вид, что не замечает обид. Иногда Игорь казался копией ее отца, за исключением того, что он обладал более добрым сердцем и щедрой душой. Тем не менее Байрамов ставил на первое место работу и искусство, а уже потом думал о семье.