Последняя надежда

Клэр Джессика

Я поддерживаю Аву.

– Детка, мне нужно, чтобы ты прошла через терминал. Это очень короткая поездка. Я буду с одной стороны, а Беннито – с другой. Все, что ты должна сделать, это просто передвигать ногами.

– Я не могу этого сделать, – хнычет она. – Слишком сильная боль.

Даже Беннито вздрагивает от этого мучительного звука.

– Знаю, детка, знаю. Но мы должны вытащить тебя отсюда. Мы почти дома, там безопасно. Тебе просто нужно оставаться в вертикальном положении несколько метров. Я знаю, что

ты можешь это сделать. Я знаю это.

Она поворачивает голову набок и смотрит в окно. Понятия не имею, видит ли она приземистое здание из стекла и металла, или это просто туман боли.

– Я могу попробовать, – наконец, говорит она.

– Это моя девочка, – при этих словах все выходят из джипа, и мы направляемся к выходу.

Охранник смотрит в нашу сторону. Я вижу, что мужчины колеблются, но пауза означает вину.

– Иди, – резко приказываю я, и все снова начинают двигаться.

Охранник делает еще один шаг, потом еще один.

Мы продолжаем двигаться.

Он делает еще один шаг, и я вижу, как Норс лезет в свою свободную нейлоновую куртку.

– Коллега, – кричит другой охранник.

Мужчина колеблется, но мы продолжаем идти вперед. Когда его друг снова зовет его, он бросает на нас последний взгляд и отворачивается.

Мы вздыхаем с облегчением, и никто нас не останавливает.

– Неужели я умру? – всхлипывает она, прижимая руку к ране, будто прикоснувшись к ней, она может прогнать боль.

– Конечно, нет.

Я убираю ее руку и сжимаю в своей руке. Не хочу, чтобы ей было еще больнее, даже от собственного прикосновения.

– Никто больше не причинит тебе вреда.

– Куда ты меня ведешь? Мне некуда идти. Розы больше нет, – ее голос охрип от сдерживаемых слез, но она не позволяет им пролиться и привлечь к нам ненужное внимание.

– Мой остров. Помнишь, я тебе о нем рассказывал.

Она кивает.

– Где нет ни слез, ни боли?

– Совершенно верно. У меня там есть люди, которые вылечат тебя.

– А как же Роза? Ты похоронил ее? Она не должна оставаться здесь совсем одна.

– Она не одна, – говорю я ей. – Ты была с ней, когда она умерла. Ее лучшая подруга. Это что-то значит.

– Она не знала, во что ввязывается, – говорит Ава, и ее глаза умоляют о понимании.

– Конечно, она не знала.

Ава задыхается, и пот выступает на ее бледном лбу. Я крепче обхватываю ее за талию.

– Почему мне так больно, когда я дышу? Ты уверен, что я не умираю? Ты ведь не станешь лгать об этом, правда?

– Никогда. Ты ранена в плечо рядом с легким. Когда ты дышишь, оно давит на мышцы, сухожилия и нервы рядом с твоим сердцем.

Объяснение, кажется, успокаивает ее.

– Я веду себя, как огромный ребенок, не так ли? Тебя ударили ножом, а ты ничего не сказал.

– Это другое, – говорю я ей.

Она сонно кивает.

– Я стала моделью

из-за Розы. Я не была достаточно хороша, чтобы быть на обложке любого журнала или ходить по подиуму.

– Тогда эти люди не знают, что делают, потому что ты красивее тех, кого я видел на обложке журналов.

Она слабо улыбается мне.

– Модели бывают разной красоты. Они должны иметь углы и плоскости, которые хорошо смотрятся под светом и макияжем. Они необычны и поражают воображение. Как Роза. Это другой вид красоты, – ее дыхание становится очень тяжелым. – Роза устроила меня на работу моделью, – повторяет она.

Поверх ее головы Беннито бросает на меня обеспокоенный взгляд. Ава начинает немного бредить. Она теряется в своем прошлом. Может быть, это боль, возможно, это горе, но у нее двигаются ноги, и мы почти там. Я вижу перед собой отдельную гостиную.

– Будь сильной ради Розы, – говорю я ей. – Разум может питать нас чудесным образом.

Вот, почему я все еще жив. Я отказывался умирать, сколько бы раз жнец ни стоял у моих ног, размахивая косой. Возможно, он уже здесь. Ава может встретиться с ним, но я позволю ему забрать ее.

Красивое лицо Авы искажается болью.

– У тебя все получится. Расскажи мне еще о Розе, – приказываю я.

Ава кусает губы, но кивает. Настолько сильная. Такая храбрая.

– Роза хотела стать моделью, а дома у меня никого не было, поэтому, когда она переехала в Нью-Йорк, я поехала с ней. Она отвела меня в модельное агентство, но я не подходила внешностью. Слишком... большая.

Она смотрит на свою великолепную фигуру. Дурацкое модельное агентство.

– Но Роза продолжала брать меня с собой, пока однажды я не пошла в ванную, когда Роза была на работе, и мыла руки, а женщина рядом со мной не могла перестать смотреть на них. Когда я подошла, чтобы положить их под сушилку, она остановила меня, достала носовой платок и начала вытирать мои руки. Это было самое странное. Думала, у нее может быть фетиш, и она хочет, чтобы я подрочила ей в ванной, но она сказала мне, что у меня были самые красивые руки, и спросила, занималась ли я моделированием в прошлом. Я подписала контракт с агентством, и с помощью Розы я стала работать по всему миру, используя свои руки.

Она поднимает их, и мы все смотрим на них. Они элегантны. У нее длинные пальцы и тонкие ладони. Там, где у большинства людей морщинистые костяшки пальцев, у нее гладкие и идеальные, но ее некогда незапятнанные руки теперь в царапинах. От открытых ран осталось несколько струпьев, а ногтевые ложа разорваны. Ее правая рука фиолетово-зеленая.

– Что же мне теперь делать? – спрашивает она, и на этот раз ее боль – от тоски и отчаяния, а не от плеча. – Я совсем одна.

– Нет, – более резко отвечаю я, чем намереваюсь. – Ты не одна, и никогда больше не будешь одна.