Последняя надежда
Шрифт:
О, черт. Мои мысли путаются, и я пробираюсь через кучу испанского языка средней школы, выискивая правильное слово для «домашнего хозяйства». В конце концов, я останавливаюсь на слове «уборка», хотя понятия не имею, правильно это или нет.
Мой дрожащий вопрос, должно быть, кажется достаточно невинным, потому что дверь открывается, и появляется Дюваль с телефоном у уха. Он кивает мне, приглашая войти, и уходит. Через плечо он что-то кричит мне по-испански, и я улавливаю слово «cocina». Кухня. Правильно. Я киваю и веду свою тележку к маленькой кухне в задней части бунгало.
Когда я захожу на кухню, Фуке неторопливо уходит с бутербродом, роняя крошки на пол. Он даже не смотрит в мою сторону. Я действительно невидимка, что почти смешно. Жаль, что мое сердце бьется слишком быстро, чтобы я могла это оценить.
Кухня – это абсолютная гребаная катастрофа. Я должна была догадаться, так как Роза – моя соседка по дому, и она большая неряха. На стойке стоит блендер, и он покрыт остатками смешанных напитков. В раковине громоздятся тарелки, а на прилавках валяется разлитое барахло вместе с пустыми стаканами, салфетками, бутылками и бутылками из-под ликера. Как будто они были на вечеринке.
Вид этого наполняет меня беспомощной яростью. Пока мы с Рафом пытались выжить, они сидели в этом уютном бунгало, ели тонны еды и напитков, и строили планы, как нас вывезти? Хрен.
Я беспокоюсь о Розе. Может быть, она соглашается на все, потому что это не позволит им причинить ей боль? Это возможно, но я смотрю на блендер, дюйм того, что выглядит, как клубничный дайкири на дне. Это ее любимый коктейль.
Конечно же, она не развлекается с этими придурками. Не тогда, когда меня заставляют мулить, чтобы спасти ее жизнь? Не тогда, когда в меня стреляли, не вывихнули ли мне запястье, не сбили ли меня в самолете, не преследовали ли, не били ли по рукам и ногам, и не похитили ли меня другие члены команды?
Нет, она должна была вести себя спокойно. Мой друг никогда бы так со мной не поступил. Она бы не стала.
Поэтому я принимаюсь за уборку кухни. Я пробуду здесь дольше, чем предполагала, и знаю, Раф и Беннито ждут снаружи, но что я могу сделать? Дюваль и Фуке попросили меня прибраться на кухне, и они заподозрят неладное, если я этого не сделаю. Я вытираю столы, выбрасываю мусор, очищаю блендер и наполняю посудомоечную машину. На полу беспорядок, но я бегло провожу по нему губкой, надеясь, они не заметят, что я делаю дерьмовую работу. На самом деле, меня вообще никто не замечает. Роза сидит на крыльце, Фуке в другой комнате, и слышу, как Дюваль в передней разговаривает по телефону. Я медленно достаю нож из ящика со столовым серебром и засовываю его под несколько полотенец. Чувствую себя лучше, даже если знаю, что если дело дойдет до драки на ножах, мне крышка.
Закончив с кухней, я направляюсь в одну из ванных комнат. Здесь так же мерзко, но я быстро убираю ее и иду дальше по коридору. Это спальня. Мое сердце снова учащается. Фуке там. Глубоко вздохнув, я стучу в дверь и повторяю:
– Уборка!
Через мгновение дверь открывается, и Фуке выходит с журналом.
– Спасибо, – бормочет он, направляясь на солнечный берег с Розой.
Я вкатываю свою
Оглядываюсь вокруг. Никто не смотрит в мою сторону. В этом конце дома вообще никого нет. Я осторожно отсоединяю лампу и беру ее в руки. Основание легко отвинчивается, и что-то тяжелое падает мне в руку. Снова прикрепив основание, я подхожу к окну с жестким диском, осторожно опускаю его в траву и продолжаю стелить постель.
Я уже почти заканчиваю, когда входит Роза с саронгом на бедрах.
– Эй, нам нужно больше полотенец, – говорит она, и замолкает, когда я вздрагиваю. У нее глаза расширяются, а голос понижается. – Ава?
Дерьмо. Она узнала меня, несмотря на мою маскировку. Я прикладываю палец к губам, указывая на дверь.
Захлопнув ее, она бросается ко мне и крепко обнимает меня.
– О, Боже, Ава, я думала, ты умерла. Ты жива!
Слезы, которые промокают плечо моей униформы, искренние, и я обнимаю ее в ответ, с таким облегчением увидев ее. Роза выглядит красивой, как всегда, стройной, золотистой и такой красивой, что мне больно смотреть на нее.
– Тс-с-с, – тихо говорю я ей. – Мы должны держать это в секрете. Они не должны знать, что я здесь.
Она отстраняется, ее глаза потрясающе синие и влажные.
– Что? Почему?
– Долгая история, – говорю я. – Самолет упал, но мы каким-то образом выжили. Кажется, мы приземлились на дерево, – я поднимаю руку в перчатке. – Мне больно.
Она задыхается, будто наступает конец света.
– Твоя работа моделью. О, нет!
Как будто моделирование даже было у меня на уме в последнее время. Я качаю головой и крепко сжимаю ее руку.
– Хватит обо мне, Роза. Что происходит? Ты в порядке? Они причиняют тебе боль?
Если они причинили Розе боль, я хочу, чтобы Мендоза отстрелил им головы, прежде чем убьет их. Я крепко сжимаю ее руками.
У нее сходятся брови, и она выглядит довольно смущенной.
– Причинил мне боль? Почему? Луи взял меня в отпуск, так как я была напряжена, – она наклоняет голову в мою сторону. – Ава, что происходит? Почему ты убираешь нашу комнату? – девушка хмурится при моем внешнем виде. – Твое лицо выглядит ужасно. Что ты сделала со своими бровями? И...
Я отрицательно качаю головой. Роза, благослови ее Господь, самая милая душа, но она глубока, как грязная лужа.
– Меня сейчас не волнует моя внешность. Слушай, мы должны вытащить тебя отсюда.
– Вытащить меня отсюда? Почему? – она моргает, глядя на меня. – Я в отпуске, Ава. Зачем мне уходить? Луи говорит, что когда он закончит свои дела, мы будем проводить больше времени на пляже.
Неужели моя подруга лишилась чувств?
– Роза. Ты же не в отпуске. Они держат тебя в заложниках.
Она хмурит брови, а затем выражение ее лица разглаживается.
– Не надо, ты заставишь меня морщиться, и моей карьере придет конец.