Последняя ночь майора Виноградова
Шрифт:
— Шофера допрашивали?
— Только поверхностно.
— Что он еще сказал?
— Почти ничего. На время отъезда хозяина ему был предоставлен… отпуск?
— Выходные?
— Да, выходные дни! Правильно. О краже он узнал, только когда вернулся господин Геллер.
— Странно… Он, наверное, должен был его встречать?
— Господин Геллер прилетел внезапно, на неделю раньше, чем планировал.
— Без звонка?
— Видимо. Полицейские не вдавались в подробности — машину ведь почти сразу нашли.
— Как это произошло?
— У
— Кто?
— Угадывать с трех раз не будешь? — Олаф успел пролистать переданную полицейским папку и теперь был осведомлен лучше Виноградова.
— Русские?
— С тобой неинтересно разговаривать.
— Интересно другое. Они говорят, что случайно, гуляя по Стокгольму, наткнулись на шикарный автомобиль. Не удержались, решили прокатиться. Ключи якобы были в замке зажигания.
— Бред!
— Конечно! Покатались. Понравилось. Решили сэкономить, доехать до границы с Россией, там оставить и позвонить в полицию, чтоб забирали…
— Интересная версия.
— Очень. Разная степень вины — за кражу и за… это!
— Временное позаимствование?
— Что-то вроде.
— Но ведь они все равно не смогли бы пересечь границу. Если машина угнана…
— Это если есть уже информация об угоне, — задумчиво прищурился Густавсон. — Понял?
— Кажется, да. А если никто не заявлял?
— Нет проблем.
— Та-ак… А воры где?
— Финны продержали их четверо суток, пока с нами связывались. Потом отпустили под залог.
— Большой?
— Изрядный.
— Кто внес?
— Не знаю.
— И естественно, с концами?
— Что? — не понял «студент».
— Да. Ищи-свищи ветра в поле… — блеснул своими филологическими познаниями Олаф и перевел смысл полицейским.
— Мы можем дать вам возможность вместе с господином Густавсоном изучить дело о попытке кражи машины. Это не принято, но, учитывая, что наше сотрудничество весьма плодотворно…
— Спасибо.
— Кстати, господину Виноградову может пригодиться эта выборка. Здесь данные о кражах машин в Стокгольме. За три месяца.
— Жизнь моя течет странно в ожидании смысла… — задумчиво констатировал Виноградов и пояснил: — Так говаривал некто Виток, офицер и философ, когда нас послали штурмовать Белый дом.
— В Москве?
— Да. Американский мы пока не трогали…
— Юморист!
Владимир Александрович и Густавсон комфортно — ноги на стол, кофе на расстоянии вытянутой руки — расположились в вертящихся креслах. Собственно, эти вот кресла, если не считать сугубо функционального столика, полки с разноцветными папками-накопителями да компьютеры составляли всю обстановку кабинета Олафа. Это даже и не кабинет был — так, стеклянная выгородка три на два метра в ряду таких же, образующих бесконечный редакционный коридор.
— Занято.
— Может, еще наберешь? — Густавсон, ожидавший эмоционального выплеска, с удивлением увидел, что Виноградов почти спокойно положил телефонную трубку.
— Обязательно! Ерунда, к нему и в Питере-то не прорваться, только чудом…
— Профессор?
— Да, прозвище такое. Ходячая энциклопедия!
— А кто он… вообще?
— Какая разница? Служит себе в милиции, майор, кажется, уже.
— Консультирует преступников?
— Упаси Господь! Только легальные структуры — службы безопасности банков, сыскные агентства. Кстати, курс лекций, который сейчас в консульствах иностранным бизнесменам читают, — это он составлял.
— По выживанию? И «теневым» структурам?
— Точно. Подбор надежного партнера, сколько у нас «силовых» органов, куда обращаться, если что…
— Я ссылался на эти материалы в книге! Интересно, там не было автора.
— Думаешь, ему погоны надоели?
— А почему ты нас в России не познакомил?
— Сейчас бы свел непременно. А тогда? Вряд ли. Профессор очень разборчив в связях.
— Ловлю на слове. Дашь потом его координаты.
— Посмотрим… Ну-ка, попробую еще раз, — Виноградов забегал пальцами по телефонным кнопкам.
— А почему ты не стал из геллеровского офиса звонить?
— Есть причины. Ага!
На другом конце линии сняли трубку.
— Алло! Привет. Хорошо, что узнал… Откуда? Пока из Швеции, но, может быть, скоро встретимся. Извини, вся лирика — потом, здесь денежка за каждую секунду щелкает… Спасибо за бумажки, получил! Пригодятся. За мной должок… Зачем эта благотворительность? Расценки я знаю, клиент вполне платежеспособен. Хорошо, приеду — разберемся!
Виноградов бесцеремонно вытянул из-под левого густавсоновского ботинка блокнот, приготовился записывать:
— Что по моим вопросам? Так… Та-ак… Кому? Ага, записал… В каком году? Класс!
Журналист с удивлением наблюдал за реакцией приятеля.
— Еще что?.. Здорово! Даже так?.. Записал. Все?.. Ух, у меня нет слов! Сочтемся… Понял. До связи. Привет всем. Чао!
— Удачно?
— Более чем.
— Поделишься?
— Подожди. Мне надо подумать. Кофе есть?
— Заваривать надо.
— Займись, будь другом.
Олаф хмыкнул, но подчинился:
— Нахал ты! Бескультурный человек… Абсолютно.
Некоторое время тишину не нарушало ничего, кроме монотонного жужжания принтера в соседней клетушке.
Зазвонил телефон.
— Густавсон!
Владимир Александрович оторвался от записей и вслушался в шведскую речь:
— Нас?
— Да. — Олаф положил трубку. — Господин Геллер. Вызывает.
— Надо ехать.
— У меня, между прочим, свои дела имеются. Такси возьми или пускай шофера присылает.
— Эй, прекрати дуться. Ладно, чтоб веселее было баранку крутить, подкину тебе пищу для размышления.