Последняя охота

Орехов Василий

Первым ошибся Родригес.

Неимоверным напряжением воли не давая себе провалиться в беспамятство, подавляя слабость и невероятную дурноту, Ястреб увидел, как Скорпион раскрылся. Поднырнув под бешеный шквал лилового огня, извергаемого орудиями противника, Лафарж нанес молниеносный удар, которого Родригес парировать не сумел. Жидкое пламя прогрызло обшивку “тираннозавра”, проникло внутрь корпуса, выжирая жилые помещения и автоматику. Остановившимся взглядом Ястреб наблюдал за гибнущим кораблем, надеясь, что от него отделится серебристая спасательная капсула, однако этого не произошло. Что-то сдетонировало в недрах “тираннозавра”, и он размазался по экрану ослепительной вспышкой. Контроллеры услужливо понизили

освещенность, оберегая сетчатку глаз Лафаржа.

Охотник закрыл глаза, обмяк в амортизационных ремнях, только сейчас почувствовав, что последние четверть часа все его мышцы были напряжены до предела. Он ни о чем не думал, ничего не осознавал, кроме нестерпимой боли, стремительно вращающейся между черепом и мозгом. Зафиксировавшая выход из режима боя медицинская система немедленно ввела Лафаржу релаксант, снимающий нервное напряжение – к сожалению, использовать его во время сражения не представлялось возможным, поскольку он значительно понижал скорость реакции.

–  Поздравляю, Ястреб, – глухо, как сквозь вату, донесся до него голос Вагнера. Страдальчески приоткрыв глаза, Ястреб мысленно приблизил к себе участок экрана, на котором медленно передвигались светящиеся точки. Трое федералов уже направлялись к Калевале, Снайпер по-прежнему висел в пространстве. – Спасибо, что избавил от трибунала.

–  Доброй охоты, Снайпер. – Пересохшие губы казались чужими, Лафарж почти не чувствовал их.

Вагнер помолчал.

–  Доброй охоты всем нам.

Он развернул свой “молот” и двинулся следом за подчиненными. Ястреб коротко вздохнул. Так было гораздо лучше. Ни к чему эти необязательные слова, воспоминания о боевом прошлом, дурацкие вопросы: “Как охота?” – “Как служба?”… Снайпер сам выбрал свой путь. Он многого не понимал в правилах Звездной Охоты и предпочел ей федеральный космический флот, однако в душе остался гордым и независимым охотником, готовым пожертвовать чем угодно во имя законов Братства. Впрочем, из-за этого Лафаржу было бы еще тяжелее разговаривать с ним. Вагнер не знал об уговоре между Скорпионом и Ястребом. Не знал он и том, что Ястреб, нарушив уговор, поразил корабль Скорпиона при атаке под углом в шестнадцать градусов – в то самое место, которое могла бы защитить молчавшая весь поединок кормовая батарея “тираннозавра”.

Лафарж сам осознал это лишь тогда, когда очертания “тираннозавра” на экранах внешнего обзора сменились контурами огненного облака.

Безвольно повиснув в амортизационной системе, Ястреб наконец позволил себе отключиться.

4

Он очнулся через несколько часов. Трудившаяся все это время медицинская система привела его организм в более или менее приличное состояние. Зафиксировав, что пилот бодрствует, автоматика начала выдавать на экраны текущую информацию. Движением головы Лафарж убрал ее с глаз долой. “Кондор” двигался по стационарной орбите вокруг Калевалы, и некоторое время Ястреб завороженно наблюдал за шевелящимся и перемешивающимся жидким пламенем на поверхности оранжевой звезды.

Откуда-то снизу всплыла и поползла в перекрестье прицела овальная лиловая пиктограмма, в центре которой комично вышагивала на тоненьких подламывающихся ножках карикатурная лошадка с глазами в кучку и блуждающей по морде блаженной придурковатой улыбкой. Это был вход в виртуальный Охотничий клуб “Пьяная Лошадь”, где собирались охотники, находившиеся в пределах Обитаемых секторов. Дальняя подпространственная связь, которую приходилось использовать охотникам для посещения Клуба, стоила целое состояние, но бар “Пьяной Лошади” никогда не пустовал. Заветной мечтой многих новичков было попасть в общество скучающих и сплетничающих за стойкой легендарных ветеранов.

Лафарж устремился к пиктограмме и нырнул в нее, заставив лошадку отпрыгнуть в притворном ужасе. Бесконечные мгновения полета через канал подпространственной связи, мельтешащий шорох в ушах, искры из глаз – и он оказался в одном из входных

тамбуров бара. Выйдя из кабины, он неторопливо направился к стойке, за которой сейчас стоял, ритуально перетирая стерильные бокалы белым полотенцем, хозяин заведения, Буйвол Мельник, в свое время охотившийся в одной команде с самим Енотом Роки и безумной Пьяной Лошадью. Буйвол не стал дожидаться паралича мозга и, двадцать лет назад в расцвете сил уйдя из большого космоса, основал Клуб, который несколько упорядочил анархический хаос ранней Звездной Охоты. Говорили, что в его уходе из охоты виновата Пьяная Лошадь, безжалостно разбившая ему сердце и вскоре после этого погибшая в жестоком бою с федералами у Бетельгейзе. Несмотря на то, что Мельник самостоятельно покинул Охоту, в Клубе он пользовался авторитетом и неизменно избирался третейским судьей для решения возникающих между охотниками споров, поскольку был самым старшим из присутствующих – не так давно ему стукнуло сорок один.

–  Доброй охоты, старик, – сказал Лафарж, усаживаясь напротив него.

–  Доброй охоты всем нам, – отозвался Буйвол. – Пиво будешь?

–  Давай, – безразлично пожал плечами Ястреб. – Одним пивом больше, одним меньше…

Он опустил на стойку стиснутые кулаки.

–  Выглядишь паршиво, – сказал Мельник. – Дрался?…

Лафарж неопределенно качнул головой.

–  Давно хочу спросить: тебя не тошнит от регулярного общения со всякой мелюзгой, которая все время пищит, толкается, норовит потрогать тебя за нос и задать какой-нибудь идиотский вопрос о Еноте Роки? – вяло поинтересовался он, глядя, как привычно и ловко Мельник наполняет его бокал наркопивом. – Ты не собираешься ужесточить правила посвящения в Клуб?

–  Ястреб, – сказал Буйвол, придвигая Лафаржу его порцию, – скажу тебе по секрету: для меня вы все – мелюзга.

–  Ага, – задумчиво произнес Лафарж.

Он покосился влево. Из глубины виртуального помещения к стойке торопливо пробирался Ворон Крей-вен. Поймав уголком глаза плавающее в пространстве программное меню бара, Ястреб мысленно активизировал изображение решетки, отказывая Ворону в доступе. Крейвен некоторое время побродил возле стойки, наблюдая, как Мельник полирует стаканы, затем двинулся обратно к своему столику.

–  Старик, за что вы дали ему боевое прозвище? – поинтересовался Лафарж, отхлебнув релаксационного напитка. – Он ведь не охотник. Даже не пилот – просто черный маклер, посредник, перепродающий наши услуги.

–  Знаешь, – сказал Буйвол, – благодаря Ворону тридцать процентов молодняка имеет постоянный заработок. По крайней мере, того молодняка, что пасется в “Пьяной Лошади”.

–  Да. Наверное, было бы обидно потерять такого эффективного работодателя. – Лафарж отхлебнул из бокала и прикрыл глаза. – А все-таки в Метрополии ворон – помойное животное, обитающее в канализационных коллекторах, трусливый пожиратель падали, который никогда не видит дневного света.

–  Ну, он все же не охотник и даже не пилот, – пожал плечами Буйвол. – Просто маклер. И иногда его хочется убить.

Они помолчали.

–  Послушай, старик, – сказал Лафарж. – Как вы с Роки поступали, когда вам в руки попадал человек, растоптавший законы Братства? Если не было возможности вызвать его на поединок?

–  Обычно такие люди нам в руки не попадали, – пожал плечами Мельник. – Мы их просто уничтожали, чтобы эта зараза не расползалась и охота не превратилась в пиратство. Хотя… Однажды Пьяная Лошадь захватила живьем одного желторотого, решившего тайком поправить свои финансовые дела за счет средств Братства. Он просто сдался вместе с кораблем, когда узнал, кто вызывает его на поединок. Этим он, возможно, сохранил себе жизнь. Лошадка ввела ему в навигационную систему случайные коды, паренек прыгнул через подпространство, и больше его никто никогда не видел. Вероятно, он прыгает до сих пор, пытаясь вернуться в Обитаемые сектора.