Последняя охота
Шрифт:
— Что вы умеете?
— Я трактористом работал в порту, — ответил Сашка.
— А я школу закончила. Хотела в медучилище, провалилась на экзаменах. Да и не до того. Родители уже измучились. Помочь хотим. Лишними не станем, я хоть уборщицей согласна! — сказала Валентина, откинув со лба темно-русую прядь.
— Работа есть. Имеем и трактор. Правда, уж очень старый. Когда-то им даже дорогу до поселка чистили от снега, но теперь кобылой обходимся. Его оживить — дешевле новый купить. Вот только денег нет, а так бы… Вон, минтаевую икру малькам подвезти нужно. А на чем? Не на плечах же тащить? На лошади? Но много не нагрузишь.
Влас мелким бесом кружил рядом. Уж очень понравилась ему пухленькая, как сдобная булка, деваха. Лицо крупное, круглое, румяное. Глаза карие большие, рот припухлый. Все остальное — глаз не оторвать. Так и хотелось потрогать округлости. Валька доверчиво, по-детски улыбаясь, рассказала, что живут они вчетвером в частном доме. Держат хозяйство и огород. Отец с матерью работают на рыбокомбинате, но там теперь идут сокращения. Вон и брат, Сашка, попал под них, остался без работы.
— Ему уже жениться надо. А кто за безработного пойдет? — поведала Валентина, увидев Лиду, торопливо пошла к ней.
«Хороша телка! Спелый арбуз!» — глянул вслед Меченый.
А тут и Сашка подоспел:
— Нина Ивановна, солярка имеется? Глянул на технику. Кое-что надо проверить, довести, но не безнадежно. Жить будет!
— Только жить? А работать?
— Техника живет, когда работает!
— Солярка у нас есть. Целая цистерна! Еще летом завезли. Вам ее надолго хватит. Много деталей потребуется для ремонта?
— Завтра скажу окончательно. Сегодня бегло осмотрел, завтра — все насквозь…
— Кстати, ничего не слышал о беглых зэках? Поймали их или нет? Тут к нам участковый приезжал, — вспомнила Нина Ивановна.
— Слышал, что поймали всех четверых, а подробности Валька расскажет. — Позвал сестру: — Расскажи про беглых! Ты ж все слышала от пограничников.
— А их в распадке взяли. Чудные! Разве не знают, что у нас пограничная зона? Сами себя выдали. Видать, замерзли здорово и вздумали согреться: костер развели. У нас это запрещено. Даже малышня таким не балуется. Вот и приметили их. Троих живьем взяли, а последнего целый день искали. Под вечер нашли мертвым. Его рысь задрала. В распадке, сами знаете, их полно. Там заповедник начинается. Отстрел запрещен. А он не знал, пошел за дровами, и с концом… Горло порвано, и вся одежда в клочья. Руки — аж черные, все в царапинах. Видно, долго боролись, но рысь сильнее оказалась. Одолела. И зачем сбегал? Из тюрьмы живым бы вышел.
— Давно их поймали?
— С неделю назад.
— А кого они убили?
— Сторожа рыбокомбината, деда Пахома. Он, как узнал, что беглые, отказался их кормить. Послал матом всех. Они его сзади ножом убили.
— Говорили, за поселком!
— Ну да! Утащили его туда.
— А документы?
— У беглых нашли. Дед всегда их при себе держал. На всякий случай. Эти паразиты все забрали. И пенсионную книжку. Говорили, что средь них один самый страшный был. Его-то рысь и прихватила. За Пахома растерзала. Сами знаете, у нас не сбежишь. Где милиция прозевает, там пограничники найдут.
Влас вздрогнул, слушая Валентину.
— Никто из наших не стал им помогать. И на суда не взяли. Так гады двух собак поймали и одну уже из шкуры вытряхнули. Вторую
Влас мигом от нее отскочил и столкнулся со Смирновым.
— Пошли перекурим, — предложил тихо.
— Ты знал кого-нибудь из них, из беглых?
— Нет. Просто горько, что вот эта телуха кайфует, как менты оттыздили беглых. А если ее братана словят? Иль они не люди? В тюрягу любой загреметь может, вырваться из нее попробуй, — вздохнул Влас.
— Одного не пойму: почему они из Невельска в Ясноморск пришли? Невельск — портовый город. А в поселке что? Рыбацкие катера… Ну, еще пограничники. Их катер не возьмешь. Почему они оказались в поселке? Зачем рисковали? Там, как и здесь, всякий чужой на виду.
— Видать, не доперли. А может, подраскинули, что в тиши да в глуши проще угнать посудину. Им по хрену — на чем. Лишь бы оторваться от Сахалина. Только не обломилось никому.
А я знал Шайбу. Тертый вор. Из «закона» и паханов его давно вышибли за жлобство. Так, слышал от наших. Своим в зону ничего не посылал. Потом как будто занычил долю. Ну, попал на сход. Разборка была крутой. Выкинули к шпане. Он снова сколотил «малину».
— Ты участковому о том сказал?
— Зачем? Они не по этим признакам искали. Да и не помощник я ему. Пусть каждый сам свой крест несет. Плохие те мужики иль хорошие, не мне решать. Сам такой же. С той разницей, что не ударяюсь в бега, знаю бесполезность затеи… А ты бы сорвался?
— Никто ничего не может гарантировать, пока живет на этой земле.
— Шайбу ты знал в натуре? — спросил Влас.
— Один раз сталкивались. Не глуп. У него есть свои пороки, но плюсов больше. Этот не рискует, все обдумывает. Почему я удивился, что он, убежав из зоны, в поселке объявился. Конечно, неспроста. Во всяком случае, я в это не поверю. Здесь либо должок имелся за кем-то, либо встретиться хотел, либо накол получил.
— Ничего не состоялось. Я знаю, почему они все сюда возникли. В Невельске не смогли попасть в порт. Его «саранча» стремачит. Ну, пограничники с овчарками! Там даже рыбацкие шхуны выворачивают наизнанку.
— А ты откуда знаешь?
— Мне положено! Потому подумали попытать фарт в поселке, но облом…
— Не верю! Могли поехать в Корсаков, в Холмск, но не сюда! Все знают, что в городе проще найти выход и скрыться от проверки.
— Но не с Сахалина! — оборвал Влас.
— Ты знаешь, как из Магадана сбежал Дядя? Там проверки круче здешних, и времена были не нынешние. Колыма считалась монетным двором Советского Союза. Я тогда только приступил к следовательской работе. И о многом не имел понятия. А Дядя на тот момент слыл махровым ворюгой и уже трижды был приговорен к расстрелу. Чтобы исполнить приговор, его нужно было поймать. А вот это никому не удавалось. Поступили сведения, что он «гастролирует» в Магадане. Ну, весь уголовный розыск туда кинулся. Проверили по документам каждого жителя, обшарили, облазили все подвалы и чердаки. Нигде нет Дяди. Сели в самолет, а в первом салоне беременная женщина с мужем и братом. Все стонет, охает. То воды, то пакетов просит. Извела. В туалет поминутно ныряет. Летела в Москву рожать. Из-за нее все во второй салон перешли.