Последняя почка Наполеона
Шрифт:
– Как вы логичны! – вновь подала голосок Анфиса. – У вас – железная логика. Вы, я думаю, сможете мне помочь.
Гюльчихра уставилась на нее, а Мишка едва взглянул – он в это мгновение выходил на встречную для обгона. Даже не завершив маневр, он спросил:
– Помочь тебе? В чем?
– Я очень боюсь, – сказала Анфиса. – Меня надо убедить, что бояться нечего, потому что иначе я просто сойду с ума.
Скорая вернулась на свою полосу.
– И чего ты боишься? – спросил водитель.
– Три дня назад ко мне приходила ночью желтая женщина. Она трогала меня за нос. Тут, конечно, напрашивается вопрос – каким образом я ее увидела, эту женщину? Вот не знаю. Все те, кому я рассказывала об этом, внезапно вспомнили, что и их той ночью трогали за носы, однако, они никого не видели. А я видела. Абсолютно ясно и точно.
Машина уже въезжала на территорию "Склифа".
– Ну так чего ты боишься? – повторил Мишка. – Психиатрической клиники?
– Нет, психушки я не боюсь. Я была бы рада, если бы мне доказали, что я рехнулась и желтой женщины не было. Но боюсь, что это не так.
Глава не пронумерованная
В которой ничего и не происходит, кроме самого главного
Гюльчихра вечером не смогла забрать Анфису из "Склифа", как обещала. Она отправила за ней свою бывшую напарницу Асю, хотя и знала, что та потащит слепую в храм. Так оно и вышло. Идя с Анфисой к метро, щуплая и наглая Ася после расспросов о самочувствии поинтересовалась, верит ли она в Бога. Был уже восьмой час. Машины, еле ползущие по залитому реагентной грязью асфальту, напоминали стадо коров, пришедших на водопой. Пешеходы также двигались медленно, обходя огромные лужи. Анфиса шла по бордюру, обстукивая его своей белой тростью. В ботинках Аси, которая была вынуждена идти прямо по химическому болоту, чавкали реагенты. Она придерживала незрячую за рукав.
– Я в Бога не верю, – дала Анфиса резкий ответ, – но я ему благодарна.
Ася от удивления зачерпнула ботиночком столько химии, что та вылилась через край. Даже не поморщившись, двадцатитрехлетняя врач вскричала:
– Анфиса! Как можно быть благодарной тому, в кого ты не веришь? Это нелепое утверждение!
– Ты сперва пойми, о чем речь, а потом ори! – вспылила Анфиса. – Я благодарна Богу за то, что он не дает мне повода в него верить. На хрен мне нужен еще один воспитатель?
Однако, Ася на этом не успокоилась. Сняв ботинок возле метро и выплеснув реагенты, она сказала, что у нее на Бауманской есть срочное дело, которое отложить никак невозможно, так что придется туда поехать вдвоем. Анфиса не возражала.
– Что у тебя за дело на Бауманской? – спросила она, когда медработница аккуратно свела ее с эскалатора.
– Да мне к другу надо зайти.
– А он – тоже врач?
– Да, еще какой!
Доехали почти молча. Ася открыла рот один единственный раз – когда ее подопечной не уступили место в вагоне. От крика щупленькой медработницы поднялись сорок человек. Анфиса смутилась, но промолчала. По выходе из метро она поинтересовалась у Аси, на какой улице проживает ее приятель. Был дан пространный ответ, что каждый, мол, может найти этого приятеля где угодно. Тут у Анфисы возникло смутное подозрение, что заезд на Бауманскую добром для нее не кончится. Но она пошла с медработницей, решив больше вопросов не задавать, а только прислушиваться.
В Елоховском кафедральном соборе, где подошла к концу вечерняя служба, Анфиса предприняла попытку выдрать Асе глаза. Ася призвала на помощь старушек. Те потащили слепую отроковицу к мощам святителя Алексия, который, помимо прочего, исцелял глазные болезни. Анфиса яростно вырывалась и проклинала подлую тварь, обманом завлекшую ее в логово мракобесия. Подоспел священник. Он хорошенько обрызгал беснующуюся девку святой водой. Анфиса притихла и приложилась к кресту, поскольку вода была холодна. И Ася предупредила, что ее много, целая бочка.
– Могут и утопить, – шепнула на ушко.
Анфиса незамедлительно изъявила готовность припасть не только к мощам, но и к паре-тройке икон, лишь бы не топили. Ей предоставили семь икон. Она лобызала их сладострастно.
В первом ряду толпы, которая с умилением созерцала чудо духовного исцеления слепой девы, стояла Маша Шалехина. У нее в руке была Библия. Когда Ася вела Анфису на свежий воздух, бунтующая малышка ее окликнула. Услыхав свое имя, Ася испуганно повернула голову, и – застыла, не веря своим глазам. Маша подошла. В платочке и юбке ниже колен она выглядела странно.
– Что ты здесь делаешь, тварь? – прошептала Ася, стиснув ее запястье. – Решила среди икон догола раздеться? Только посмей! Я тебе башку назад пришивать не стану, когда ее оторвут! А здесь оторвут мгновенно! Здесь Божий храм!
– Да я в Божьем храме читаю Библию, – объяснила Маша. – Так интереснее. Это что за девка? Она совсем не видит? Пипец!
– Анфиса ее зовут, – проронила Ася, мало смягченная предъявлением Библии. Вытащив из кармана платок, она стала протирать короткие волосы и лицо Анфисы, обильно политые водой. Маше, почему-то было смешно. Убрав книгу в сумку, она заметила:
– Асенька, это было круто! Круче Энигмы!
– Что? – с вызовом поинтересовалась Ася, притом так громко, что три старушки ей сделали замечание.
– Да конечно, не то, что ты здесь устроила! Это было хуже Киркорова. Я имела в виду церковную службу. Она всегда проходит только в одном музыкальном стиле? Никак нельзя все это разнообразить?
Ася оставила без ответа глупый и оскорбительный для нее вопрос. Растерянное лицо Анфисы на один миг оживилось слабой улыбкой. Потом она опять опустила взгляд.
– Вы сейчас пойдете к трамваю? – спросила Маша.
– К метро, – ответила Ася.
– А я – к трамваю. Нам сто шагов по пути. Идем.
У церкви стояло много старушек, просивших милостыню. На паперти задержавшись, чтоб сунуть некоторым из них монетки, снять с головы платочек и закурить, Маша догнала двух попутчиц.
– Слушайте, девки! Сейчас прикол расскажу. Там, в храме, книга лежит, которая называется "Кому за что следует молиться". Я ее пролистала. Ну, за успех в рыбной ловле надо молиться Апостолам Петру и Андрею – это понятно, они были рыболовами. За успех в налоговых сборах надо молиться Матфею – ведь он был мытарем. А теперь угадайте, кому следует молиться за избавление от головной боли?