Последняя тайна храма
Шрифт:
– По рукам? – спросил Бен-Рой.
– По рукам, – сказал Халифа, докурив сигарету и притаптывая окурок ботинком.
–Позвоню Милану. Успокою его, скажу, что она в сохранности. А ему больше и не надо знать.
– Он надежный человек?
– Йехуда? – улыбнулся Бен-Рой. – Да, надежный. Поэтому я ему первому и рассказал о меноре. Он хороший человек. Как и его дочь.
– Дочь?
– Разве я не говорил? – спросил Бен-Рой. – Ты, наверное, просто забыл.
– Не говорил что?
Израильтянин провел ладонью по волосам.
– Йехуда Милан – Галин отец.
Они волновались, что их решение опечалит старика, однако, когда они рассказали ему, он лишь кивнул и загадочно улыбнулся.
– Нашей обязанностью было хранить светильник и поведать о нем, когда придет предреченный час, – тихим голосом сказал он. – Мы ее выполнили. Иное не в нашей власти.
Снаружи послышался топот, и в синагогу вбежал маленький мальчик. Старик прижал его к себе и положил руку ему на плечо.
– Что будете теперь делать? – спросил Халифа.
– Теперь? – Старик пожал плечами. – Будем жить здесь, как и прежде.
– А как же светильник? Что будет с ним?
– Светильник останется на своем месте, и мы будем продолжать его охранять, пока на то будет воля Божья. Пока горят его свечи, в мире остается свет, какие бы темные вещи ни происходили.
Мальчик дернул дедушку за платье и, привстав на цыпочки, прошептал ему что-то на ухо. Старик захихикал и поцеловал внука в лоб.
– Он говорит, что, когда я умру и он станет хранителем, вы сможете приходить и смотреть на светильник, когда захотите.
Следователи засмеялись.
– Да пребудет с вами Господь, друзья мои! Свет меноры отныне горит в ваших сердцах. И пусть он никогда не угаснет.
Он взглянул им в глаза, и они почувствовали, будто парят в невесомости; затем, кивнув, старик взял под руку мальчика и удалился в тень под деревянной галерей, исчезнув так незаметно, словно никогда и не существовал.
Выходя из синагоги, Бен-Рой провел ладонью по голове.
– Мое ухо… Оно зажило, – сказал он.
Каир
– Просьба всем пассажирам, вылетающим рейсом четыреста тридцать первым компании «Иджипт эйр» в Асуан через Луксор, проследовать на посадку!
Было шесть часов вечера, когда Халифа наконец приехал в аэропорт. Он хотел лететь более ранним рейсом, но Зенаб, узнав, что он в Каире, уговорила его воспользоваться случаем и провести день в компании каирских приятелей. Халифа последовал ее совету и позавтракал с их старыми друзьями Тавфиком и Наваль в «Гроппис» [90] на Мидан Талаат Харб, затем встретился с профессором аль-Хабиби, который накануне вернулся из Европы, а напоследок еще раз посидел в «Гроппис», с другом детства, толстяком Абдулой Вассами, одолевшим, в подтверждение своего прозвища, шесть эклеров, три басбузы [91] и шесть ломтиков пропитанного медом катифа [92] («Ну, пожалуй, и хватит, – объявил он с видом, полным кротости. – Надо же еще место оставить для ужина!»).
90
популярная сеть каирских кофеен
91
египетская выпечка из манной крупы с орехами и медом
92
Катифа – дробленая пшеница, залитая медом; популярный египетский десерт
И вот Халифа ехал домой.
– Просьба всем пассажирам рейса четыреста тридцать один компании «Иджипт эйр», следующим в Асуан через Луксор, немедленно проследовать на посадку!
По ту сторону ограждений паспортного контроля суетились опаздывавшие пассажиры, спешившие через стеклянные двери к автобусу, который отвозил их к трапу самолета. Халифа вертелся на месте, разыскивая Бен-Роя, с которым договорился встретиться под главным табло в зале вылетов (рейс израильтянина был в восемь часов). Тут же толпилась большая группа английских туристок, все в одинаковых сомбреро. Арие, однако, видно не было. Халифа подождал еще минуту, затем, после очередного объявления посадки на его рейс, двинулся к пункту проверки.
– Халифа!
Израильтянин пробивался сквозь плотное скопление англичанок, держа в руках по огромному целлофановому пакету. Египтянин обернулся и пошел ему навстречу.
– Думал, ты уже не успеешь.
– Да все никак не мог найти проклятый терминал!
Бен-Рой поставил пакеты на пол, вытер тыльной стороной ладони запотевший лоб и, вытащив серебряную фляжку, отвинтил крышку и поднес к губам. Убирая ее обратно, он заметил укоризненный взгляд Халифы.
– Зря дуешься! – защитился Бен-Рой. – Обычный настой гибискуса. Как вы его называете?
– Каркадайя?
– Он самый. Отлично освежает. Подумал, надо бы подстегнуть старый драндулет!
Халифа не понял последнее слово, хотя смысл фразы уяснил и улыбнулся. Наступила напряженная пауза, которую никто из них не знал, как прервать. Халифа опустил глаза на пакеты Бен-Роя.
– Детские раскраски? – с удивлением спросил он.
– Что? А, да. Распродажа была, решил купить, когда гулял по городу. Подарю одной знакомой учительнице, она работает в экспериментальной школе, где вместе обучаются палестинские и израильские ребята. А денег у них не хватает… – Израильтянин внезапно прервался, смутившись. – Ну, в общем, я подумал, ей пригодится.
Халифа кивнул.
– Она красивая, эта учительница?
– Да, очень. У нее такие длинные волосы и… – Бен-Рой снова запнулся на полуслове, рассерженно заметив, что попался в хитро расставленные сети. – Засранец ты. Халифа!
В его интонации не было и тени злости, а за сердитым взглядом скрывался игривый блеск. Снова раздался звуковой сигнал объявлений.
– Внимание! Просьба всем оставшимся пассажирам, вылетающим рейсом четыреста тридцать первым компании «Иджипт эйр» в Асуан через Луксор, немедленно проследовать на посадку!
– Меня зовут, – сказал Халифа.
Бен-Рой молчал, топчась на одном месте, затем протянул руку и сказал по-арабски:
– Ма-салям, сахеб! [93]
Халифа рассмеялся.
– Разве ты не говорил, что не знаешь арабского?
– Не знаю. Просто спросил в посольстве, – ответил Бен-Рой, сконфузившись. – Так… из вежливости.
Халифа пожал протянутую израильтянином руку.
– Шалом, хавер! [94]
93
Прощай, друг! (араб.)
94
До свидания, друг! (ивр.)