Последняя тайна храма

Сассман Пол

– Не дай им подняться! – пронзительно закричал он.

Именно это уже пытался делать один израильтянин, пролезавший к блоку управления и старавшийся стащить труп с рычага, пока Хар-Зион и Штейнер прикрывали его. Халифа выпрыгнул из укрытия и выпустил автоматную очередь, однако почти тут же был вынужден отступить под градом израильских пуль. Бен-Рой действовал удачнее: он попал израильтянину в бок и, когда тот подскочил от острой боли, добил его парой выстрелов, после чего безжизненное тело рухнуло на пьедестал меноры.

К этому времени элеватор опустился уже почти к самой поверхности. В последней отчаянной попытке повернуть его вспять Штейнер протиснулся через всю платформу к блоку управления и, прикрываемый

Хар-Зионом, схватил мощными руками труп, отбросил его и переключил рычаг. Подъемник остановился, простоял некоторое время на месте и неохотно пополз вверх.

Хар-Зион взвыл от восторга, но выражение ликования быстро сошло с его лица, когда он заметил, что израсходовал всю обойму. Взрослому человеку с нормальной координацией движений понадобилось бы несколько секунд, чтобы вытащить новую обойму и вставить ее в магазин, однако для Хар-Зиона, чувствовавшего себя словно в панцире, это было настоящей проблемой. Заметив, что у Штейнера тоже кончились патроны, Бен-Рой выскочил из укрытия и, призвав Халифу следовать за ним, побежал что был сил к подъемнику.

Мощный взрыв, прогремевший совсем рядом и сотрясший всю пещеру, заставил израильтянина упасть, но он быстро овладел собой и продолжил бежать, не спуская указательный палец с курка бешено дрыгающегося «шмайссера». Первая очередь пошла вкось, почти полностью улетев в разверзшуюся справа преисподнюю. Вторая также оказалась малоэффективной, поразив голые стены выше подъемника. Лишь третья в точности достигла цели. Бен-Рой попал Штейнеру в шею, и, с удивленным выражением лица, тот повалился спиной на один из стержней. Продержавшись пару секунд в вертикальном положении, тело боевика медленно сползло вниз и накрыло собой массивные металлические колесики, приводившие платформу в движение. Элеватор натужно заскрипел, пытаясь перемолоть мешавший ему труп, но препятствие оказалось слишком тяжелым, и под взрыв перегруженного мотора платформа замерла в мертвой точке на высоте полутора метров от пола пещеры.

Хар-Зион все еще отчаянно тянул новую обойму, вопя от злости и боли, когда кожа под его одеждой, не выдержав нагрузки, начала трещать и лопаться. Бен-Рой увидел, что командир экстремистов совершенно беспомощен, и сбавил ритм, перейдя сначала на трусцу, а затем и вовсе на ровный шаг. Он подошел к нему и, приставив дуло «шмайссера» к виску, с горящими от ярости глазами, в которых угрожающе отражались клокочущие языки пламени, прошептал:

– Это тебе за Галю.

Он почти надавил на курок, так что до рокового спуска оставалось расстояние, незаметное глазу. Как долго ждал он этого момента! Расправиться с убийцей Гали так же немилосердно, как подорвали ее. Итак, он дождался: злодей повержен, дуло автомата прижато к его голове, и нужно лишь последнее движение пальца, чтобы справедливость восторжествовала. Однако что-то мешало ему; сердце его до сих пор пылало ненавистью, руки дрожали в предвкушении скорого триумфа, но где-то глубоко внутри заговорил слабый голос. Ее голос, просящий не делать этого, убеждающий, что он только усугубит свои страдания, если убьет его. Хар-Зион тотчас уловил его колебание.

– Помоги мне, – прохрипел он, выворачивая голову и уставившись красными как у рака глазами на Бен-Роя. – Мы должны спасти менору. Потом можешь делать со мной что хочешь, и все же сначала надо вытащить ее отсюда.

Бен-Рой посмотрел ему в глаза и, беспомощно зарычав, опустил пистолет. Хар-Зион попытался встать на ноги, морщась от боли.

– Надо поднять ее наверх, – сказал он, давясь в кашле. – Нам нужен провод или веревка. Где араб?

Бен-Рой огляделся вокруг. Он думал, что египтянин бежал за ним, пока он стрелял по элеватору. Халифа действительно последовал за ним, но тот самый взрыв, что чуть не сбил с ног Бен-Роя, опрокинул несколько ящиков прямо на спину египтянина, и инспектор без сознания повалился навзничь. Арие увидел его, бездыханно лежащего посреди главного прохода лицом вниз, подбежал и, сдвинув пару ящиков, пощупал его пульс.

Вначале он думал, что Халифа мертв, однако, ощутив слабое биение под кожей, без промедления вскинул его на плечи и побежал к подъемнику, кашляя от забивавшего ноздри дыма. Хар-Зион тем временем нашел веревку и обвязывал ею менору.

– Вынесем светильник, а потом вернемся за ним, – сказал он. – Помоги мне!

Бен-Рой покачал головой:

– Нет, сначала я отнесу его.

– Нет! Мы обязаны спасти менору!

– Сначала я вынесу его, – решительно повторил Бен-Рой, кладя Халифу на платформу, забираясь на нее и снова взваливая его на плечи. Дуло пистолета прижалось к шее инспектора.

– Он заряжен, – грозно прорычал Хар-Зион. – Бросай его!

Бен-Рой встал на месте. В дальнем конце пещеры громыхнул еще один взрыв, и столб пламени взметнулся к потолку, охватив огромное нацистское знамя. Бен-Рой отодвинул пистолет и шагнул к ближайшей стойке подъемника. Хар-Зион поднял пистолет и выстрелил в воздух.

– Брось его! – заорал он неистово. – Ты что, не понял? Мы должны спасти менору. Брось его и помогай мне!

– Если ты убьешь меня, то не вытащишь ее отсюда в одиночку, – ответил Бен-Рой, пробегая взглядом вверх и вниз по стойке. – Я вынесу его и вернусь обратно.

– Нет! – завизжал Хар-Зион, снова сделав предупредительный выстрел. – Мы должны спасти ее прямо сейчас. Ты понял? Сейчас!

Игнорируя истошные вопли и угрозы, полицейский перешагнул через окровавленный труп Штейнера и, схватившись за перекладину, скреплявшую стойки, пополз вверх. Одной рукой он поддерживал Халифу, болтающегося как тряпичная кукла. Хар-Зион в истерике бегал по платформе и махал пистолетом.

– Мы должны спасти ее! Мы должны! Это же знак твоей веры! Твоей веры!

Бен-Рой не слушал; с налитыми кровью от натуги глазами, с горящими от раскаленных струй воздуха и летавших вокруг искр руками и щеками он упрямо двигался вверх. На середине пути он почувствовал мучительную ломоту в суставах, с каждым движением все усиливавшуюся и будто разбегавшуюся по телу. Он пытался абстрагироваться от боли, взбодрить себя, думая то о Гале, то о семье, то об Аль Пачино. Но когда Арие преодолел примерно три четверти высоты стержня, в трех метрах от уступа силы окончательно покинули его. Оставшейся энергии не хватило бы даже на то, чтобы спуститься вниз.

«Мне придется его бросить, – подумал он; руки тряслись от непосильного напряжения, готовые вот-вот выпустить стойку; ноги подгибались. – Мне придется его бросить, а не то я упаду сам».

И тут, ни с того ни с сего, почти бессознательно, он начал нашептывать «Шему», ту самую «Шему», которую раньше, до Галиной смерти, пел почти ежедневно, но за последний год практически ни разу не вспомнил. Как тонкая струйка воды из высохшего источника потекли из уст первые строки прекрасной еврейской молитвы, восславляющей единение человека с Богом.

– «Слушай, Израиль, Господь Бог твой. Господь единственный…»

Голос его стал громче, и постепенно шепот перешел в звучное пение, и он запел, почти как учил его старый рабби Гишман:

– «И возлюби Господа твоего Бога всем сердцем, всей душой, всем телом. И эти слова возложу я тебе на сердце».

Он пел, и силы понемногу стали возвращаться к нему. Поначалу едва заметно, но с каждым звуком мышцы все крепли, тело снова наполнялось энергией, как дерево соком. Бен-Рой забрался на одну перекладину вверх, затем еще на одну, и вот он уже влез на уступ и помчался – в буквальном смысле помчался – по туннелю к выходу из подземелья. Еще пара мгновений, и он пролез через отверстие в главную шахту, удерживая Халифу на плечах, и под глухие раскаты взрывов устремился наружу.