Последняя тайна первоэлемента
Шрифт:
Выход.
Я ухватился за выступ рукой и полез наверх. Поток воды, в отчаянной попытке утащить меня дальше, давил на меня, словно надеясь, что руки мои соскользнут и бурные воды вновь подхватят меня, унося в неизвестность. Этого не произошло. Я уже поднимался наверх, по хлипкой лесенке с проржавевшими ступенями, большая часть из которых отваливалась, когда я хватался за них или наступал ногой. Приходилось хвататься за саму основу, на которой крепились ступени, и ползти вверх, до тех пор, пока рука вновь не хваталась за новую ступень. Лестница закончилась метров через десять. Я ухватился за край колодца, из которого хотел вылезти, и, подтянувшись на руках, залез наверх. Шумно выдохнув, я опустился на ровный пол, покрытый тоненькой наледью. Впереди виднелась часть уходившей наверх исполинской конструкции. Пещера, в которой я находился сейчас, отличалась от той, в которой я ночевал совсем недавно. Эта пещера была изо льда. Целиком. Один из ее концов вел к входу в небоскреб, который вот уже многие годы покоился под слоем снега и льда. А ведь когда-то то место, где я лежал сейчас, было поверхностью планеты. Теперь же, поверхность находилась намного выше, и представляла собой одну лишь сплошную ледяную равнину. Планету так давно засыпало снегом, вмуровало в лед, что уже и не вспомнишь, что когда-то она была покрыта лугами и лесами, что по солнечным долинам текли быстрые реки, которые впадали в прекрасные кристально чистые голубые моря. Все это давно ушло. Вместо домашних животных, пасущихся на фермерских лугах, по обледеневшей земле теперь бродят тени, бесцельно, пытаясь обратить все в себе подобных. Этот кошмар...как же подобное вообще могло произойти? Неужели никто не смог сделать ничего, что бы помешать этому? Нет. Мы, люди, были слишком заняты. Заняты просмотром передач по ТВ, походам по модным магазинам, в поисках блестящих и бесполезных безделушек, мы были заняты своей никчемной работой, от которой получали лишь вред, но никак не пользу. Люди, без смысла жизни...
Я чуть отполз от квадратного провала, по которому вниз уходила лестница. Здесь настолько холодно, что моя экзоброня, будучи мокрой, уже начала покрываться ледяной коркой. Я содрал мешок со спины и принялся трясущимися от холода руками шарить в нем, в поисках кресала и кремния. Я вынул несколько ледяных веток оттуда же, оставшихся в мешке еще с нашей прошлой стоянки. Отчаянно колошматя по кремнию, я не мог выбить искры. Я окоченел, и из моих рук все выпало.
– Я помогу - мой спутник, облаченный все в ту же черную могучую экзоброню, подхватил кремень и кресало и с одного удара высек сноп искр, которые, выплясывая, прыгнули на бумагу под ветками и тут же подожгли ее. Бумагу под ветки подсунул мой спутник. Он же принес еще дров и подкинул их в уже прилично разгоревшийся костер. Затем он помог мне отстегнуть с себя все части брони, и я, сидя голым у костра, пытался развернуть мешок так, чтобы из него получилось одеяло. Спустя минуту мне это удалось, и я укутался в шершавую ткань, которая сушила и согревала меня. Костер растопил лед в радиусе пяти метров, и теперь я уже сидел на тротуаре, вымощенном серой бесцветной плиткой. У дальнего конца пещеры, в тупике за квадратным провалом канализации, виднелись следы бордюр, которые ограждали шоссе. Самого же шоссе видно не было. Только ледяную стену. Вокруг костра пол уже порядком нагрелся. Сидеть на нем теперь было очень приятно. Я и сам не заметил, как, подоткнув под себя одеяло, распластался на земле. Я смотрел наверх, лежа на спине. Потолок пещеры переливал удивительными цветами. Они были такими холодными и в то же время...спокойными. Я любовался переливами и сам не заметил, как мои глаза закрылись.
Через минуту я уже спал крепким сном.
Глава 11
Времени в обрез. Я сидел в библиотеке, пристально вглядываясь во встроенный монитор. Искусственный интеллект указал мне идеальный маршрут до первой точки приземления космической станции. Это должна быть станция номер шесть, самая ближайшая ко мне. Ближайшая относительно. По заверению компьютера, до нее мне придется идти пешком несколько лет. Годы моей жизни уйдут на то, чтобы добраться до еще одного живого человека, которого сейчас даже нет на планете. Я не знаю о нем ничего. Как и говорил старик, информация обо мне стерта, и точно так же она была стерта обо всех остальных участниках миссии. Последнюю неделю я занимался лишь тем, что отлеживался на диване, купался в ванной и поедал вкусную еду из холодильника. Я притащил из комнаты под выходом манекены, расставив их по всему убежищу. Беседовать с ними поначалу казалось мне забавным, я даже надел на них вещи, но через неделю они начали меня пугать своим видом, и я стащил их обратно в комнату. Мне нужен был отдых. Теперь же я сидел здесь, в своем мягком кожаном кресле, и в моей голове выстраивались невероятно длинные логические цепочки, включающие в себя все возможные варианты развития событий. Вариант остаться здесь я выкинул сразу. Вариант запустить станцию на орбиту и за час долететь до места назначения я тоже отбросил, по двум причинам. Первая: долбаная станция не летает, и вместо чудесного отдыха в космосе мне пришлось воочию лицезреть все ужасы, которые заменили на земле всю флору и фауну; и вторая: даже если бы она летала, управлять ей я все равно не смог бы, ведь я не знал как. Третий вариант был наиболее логичным, но следовать ему нужно было немедленно. Нужно было идти. Одному. Пешком. Прямо сейчас. У меня нет времени даже на то, чтобы изготовить себе новый наплечник, взамен того, который прожевала тварь-хамелеон, но на это мне уже наплевать. Мысль о том, что спустя столько лет, проведенных в одиночестве, мне, наконец, удастся увидеть живого человека, не оставляла меня ни на секунду. Я стал одержим ею. Всю последнюю неделю я думал только о том, как буду сидеть и разговаривать с живым человеком. И он будет не просто слушать меня. Он САМ будет говорить. И я буду слушать его точно так же, как все эти долгие годы мои монологи слушал мертвый старик наверху. Я расхаживал взад и вперед по комнате, нарезая круги вокруг кресла. Идти. Нужно идти! Теперь у меня есть ключ, который может открыть дверь наверху. Эту дверь можно открыть лишь двумя способами. Дождаться пока истечет время на таймере в капсуле, и тогда запорный механизм автоматически разблокируется, или открыть ее ключ-картой. Ключ! У меня есть ключ! Нервное возбуждение не отступало от меня всю неделю. Я уже не мог спать как раньше. Пропал аппетит. Все, чего я хотел, это поговорить с живым человеком. Увидеть его. Через три дня я совершил поступок, от которого у меня подступил ком к горлу. Тело старика, за которым я так старался ухаживать все эти годы, сейчас лежало у меня на руках. Я спускался по лестницам, проходя из комнаты в комнату. Когда я оказался перед последним люком, то слезы невольно навернулись мне на глаза. Я очень аккуратно положил тело старика на землю и повернул черную ручку. Потянув крышку на себя, моему взору, как и много лет назад, предстал черный зев. Я вновь взял старика на руки и начал спускаться вниз. Стоя на самом краю лестницы, во мраке, на последней освещенной ступени, я вытянул руки вперед, а затем разжал пальцы, которые все это время были сцеплены на его одежде. Он полетел вниз. Его рот был открыт, словно он что-то выкрикивал. Но этот крик был немым. По моим щекам текли слезы. Из меня словно выдернули кусок...
Я простоял там не меньше часа. Когда мои ноги начали уставать, то я просто сел на одну из ступеней. Я смотрел вниз, все еще пытаясь увидеть его, летящим во мраке. Но его не было видно. Уже давно он скрылся из виду. Но больше всего я хотел услышать! Услышать этот звук...удар от падения. Хотел знать, что его длинный путь окончен. Но я не слышал ничего. Быть может, он летит сквозь саму вечность, и приземлиться ему теперь не суждено никогда.
Я смог заставить себя подняться и полез наверх. Опершись на раковину, я смотрел на себя в зеркало. Ужасная рана на лбу только начала подсыхать, швы, наложенные мной, не позволяли вновь открыться рассечению. Я не могу выдвигаться в путь в таком состоянии. Мои ребра все еще болели, хоть я и убедился, что они не сломаны. Другие зашитые мною рассечения, также свидетельствовали о том, что мне, по-прежнему, нужен отдых. Но я не мог позволить себе отдыхать. В гардеробе я взял один комплект армейской одежды, с зеленого склада прихватил складной самодельный табурет, и вместе с ним и вещами отправился наверх.
В последней комнате, возле капсулы, я поставил табурет и аккуратно сложил на него вещи. Поставил под него тяжелые армейские ботинки. Стоя перед зеркалом и орудуя складным ножом, я снял швы со всех своих зашитых ран.
А затем я забрался в капсулу, закрыв за собой крышку. Я очень аккуратно подключил к себе все датчики, контролирующие жизненные показатели. Перед глазами всплыл голографический экран, на котором было подсвечено несколько вариантов. Я выбрал те, которые были мне нужны.
Повреждения объекта.
Медицинский режим.
Ускоренный цикл.
Дата прекращения - две недели.
И нажал на растянувшееся во весь экран слово "Подтвердить".
Сперва я не чувствовал ничего. Просто лежал, шумно и глубоко вдыхая ноздрями воздух. Ощущения все те же. Приятный мягкий настил подо мной не доставлял абсолютно никакого дискомфорта. Никаких звуков не проникало внутрь снаружи. Тишина и покой. Потом стало чуть холоднее. Внутри капсулы начал стелиться белый мягкий дымок, словно утренний туман. Мои веки потяжелели и начали закрываться. Переход был плавным, и я не смог уловить тот момент, когда я полностью отключился. Когда же мои глаза открылись вновь, изменения, произошедшие внутри меня, были просто очевидны. Мои ребра не болели. Когда я вновь приобрел чувствительность после криосна, то первым делом ощупал свои раны. Все шрамы уже срослись, кожа на них затянулась. Я отлепил датчики и вылез из капсулы, натянул на себя армейские брюки, в которые заправил черную майку, и, сидя на табурете, зашнуровывал ботинки. Когда я закончил шнуровку, я встал и направился на кухню. Плотно поев яичницей с беконом, которые я пожарил из сухих яиц и соевого мяса, я поднялся в библиотеку и принялся обдумывать план дальнейших действий. Чувствовал я себя просто отлично, я был бодрым и выспавшимся. Когда спустя пару часов я набросал план в своей голове, то тут же приступил к его реализации. Я рыскал по трем складам в поисках всего необходимого, что могло понадобиться мне в пути. Я выгребал все содержимое из коробок, переворачивая все вверх дном, и как только нужная мне вещь оказывалась у меня, все остальные я безобразно сваливал обратно в коробку, а саму коробку ставил на полку, где та и стояла. Через час, сидя на полу, на последнем складе, я разглядывал все вещи, сваленные у моих ног. Неработающий фонарик со специальным креплением для экзоброни, для которого я надеялся найти батарейки в пути. Карта мира и путеводитель мировых дорожных шоссе. Веревка и компас, комплект фильтров для воды и обеззараживающие таблетки. Маленький переносной аккумулятор, два энергореактора для экзоброни и крошечный сенсорный компьютер, размером с ладонь, который был оснащен искусственным интеллектом. В компьютер я загрузил все возможные карты мира, настолько устаревшие насколько и неточные теперь. Однако была от них и польза - встроенный навигатор поведет меня кратчайшим маршрутом до места, где приземлятся станции. Маленький котелок, термос, фляга и газовая горелка - если в самом начале путешествия мне придется питаться едой, которую возьму с собой из убежища, то чем мне заполнять желудок, когда эта еда кончится, для меня оставалось загадкой. Одежду с собой брать не имело никакого смысла - броня, которую я так усердно подгонял под себя несколько лет, могла выдержать любую аномальную жару и холод. Работал над ней я на красном складе, выпиливая и удлиняя на специальном станке детали так, чтобы весь экзокостюм примыкал к телу плотно, не оставляя зазоров. За два с половиной года я сконструировал для себя идеальную броню, состоящую из невероятно прочного Вещества. Самой работой я остался доволен, как и ее качеством после полевых испытаний. В качестве этих испытаний послужил мой выход в поисках ключ-карты от верхней двери, когда я едва не был убит Тварями. Однако оно того стоило. Я также взял большое блюдо и две чашки, из которых я смог бы есть и пить. В качестве принадлежностей для костра, на котором, в чем я не сомневался, мне предстояло готовить пищу, я взял складную жердь и два маленьких альпинистских зацепа, чтобы вешать на них чашки над костром. Запасная металлическая ручка алебарды стояла в углу красного склада, и теперь мне предстояло ее соединить вместе с лезвием. Я поднялся с пола и взял ручку от алебарды в правую руку, а затем свалил все собранные вещи в вещмешок и, закинув его за плечо, спустился вниз. Я начал скидывать с себя обычную одежду и по частям надевать броню. Когда я закончил, то чувствовал себя так, словно прямо сейчас я могу свернуть горы. Я был в предвкушении. Забросив все вещи в вещмешок, я поднял его и закинул себе за спину, закрепив оба его конца так, что они соединялись у меня на груди одним из двух защелкивающихся механизмов. На второй можно было прицепить фонарик, чтобы он освещал пространство впереди. Приблизившись к лестнице, я в последний раз осмотрел комнату и медленно начал подниматься наверх. Останавливаясь в каждой комнате на минуту, я оглядывал ее как можно более пристально, стараясь запомнить в ней все так, как есть сейчас. Как знать, быть может, сегодня я в последний раз вижу свой дом?
На кухне мне пришлось задержаться чуть дольше. Я выгребал продукты из шкафчика и холодильника и засовывал их в мешок. Брал только те, которые никогда не портятся, поэтому вещмешок топорщился из-за обилия одинаковых по размеру банок, на которых были прилеплены лишь различные этикетки с названием содержимого. Флягу я заполнил водой доверху. Вновь закинув мешок за спину, я опять полез наверх. Остановившись в библиотеке, я на секунду призадумался о том, чтобы прихватить с собой несколько книг, но места в мешке моем уже не оказалось, и эту затею пришлось оставить. Все эти книги я прочитал, каждую, как минимум по два раза. Теперь все это в прошлом. Неизвестно, когда мне еще раз доведется взять в руки книгу.
И вот я наверху.
Стою в последней комнате, и передо мной та самая дверь. Эмоции во мне бурлят. Вот оно. Этого я ждал. К этому готовился. Я вынул из потайного кармашка на нагрудном щитке тот самый ключ. Черный прямоугольник на двери блекло переливался в свете лампы. Я, зажав ключ в правой руке, медленно подносил его к этому самому маленькому черному зловеще поблескивающему выступу. Время растянулось. Секунда теперь длилась больше чем один миг, моя рука слишком долго приближается к двери.
И вот они соприкоснулись. Маленькая карточка и дверь. Ключ и замок.
Я и свобода.
А затем я ждал. Ждал, не отнимая ключа от замка, ни на миллиметр не сдвигая в сторону, стоял, боясь даже шевельнуться. Прошло несколько секунд. Минута. Две.
Через пять рука начала немного затекать.
Через десять я уже потерял надежду на то, что смогу выбраться отсюда, но все же продолжал стоять, не шевелясь и не убирая руки.
Через полчаса мой трепет сменился гневом, я обессилено одернул руку и уселся на пол рядом с дверью.
Все. Не получилось. Я зря тратил свое время и рисковал своей жизнью, пытаясь достать этот проклятый и ни на что не годный ключ! Все впустую! Я уткнулся лицом в ладони и зажмурил глаза. Затем я достал из мешка флягу и, отвинтив крышку, жадно приложился к ней губами. Холодная вода смачивала горло, и когда я делал очередной глоток, внутри двери послышался щелчок, и она со скрипом чуть подалась в бок, сдвинувшись меньше чем на сантиметр. Я, поперхнувшись, выплюнул воду на пол и с молниеносной скоростью вскочил на ноги. Сработало! Дверь открылась! Я медленно приблизился к ней и толкнул ее. Тяжелая! Она медленно и бесшумно подалась в сторону, открывая моему взгляду освещенный мягким светом круглый тамбур, сложенный из металлических листов. В диаметре он был чуть больше десяти метров, и внутри него не было абсолютно ничего, кроме белой лампы и нескольких вентиляционных круглых отверстий на потолке. Я вышел из комнаты и моя нога, со звонким гулом, ступила на железный пол. Впереди виднелась еще одна дверь, точно такая же, как и та, через которую я прошел. К ней так же нужно было приложить ключ, и когда я подошел к ней, то она открылась сразу, как только я приложил карточку к двери. Я навалился на дверь двумя руками, и она, с натяжным гулом, подалась вперед. В глаза мне сразу ударил яркий свет. Я с силой толкнул дверь, и она по инерции продолжала двигаться вперед. У меня захватило дух от увиденного! Дыхание сперло. Я стою на краю невообразимо огромного глубокого круглого колодца, на дне которого виднеется настолько же огромный пласт снега. Верхний край колодца был в двадцати метрах надо мной, и с его края по всей длине свешивались огромные ледяные глыбы. Вперед, перекинутый над обрывом, уводил хлипкий железный мостик, который порывы ветра опасно раскачивали над пропастью. Перилла по его бокам давно обрушились, и теперь их контуры можно было различить внизу - длинные засыпанные снегом полосы. Я ступил на мостик и, раскачиваясь, пошел вперед. Наверху, над уровнем этого гигантского колодца, бушевала свирепая снежная буря. Крупные обледеневшие снежинки, слетая вниз, колотились об мою броню. Мостик обледенел, и когда я прошел с десяток шагов то поскользнулся, однако успел схватиться обеими руками за край, упав поперек мостика. Я очень осторожно закинул на мостик одну ногу, следом за ней - вторую. Идти по нему невозможно. Я опустился на коленки и, ухватившись за мостик руками с обеих сторон, медленно начал ползти вперед. Я останавливался на месте и ждал, когда от особенно сильных порывов ветра мостик резко начинал раскачиваться в стороны, норовя меня сбросить. Через десять минут я понял, что преодолел половину расстояния. Впереди, вдалеке, сквозь снежный вихрь, мне уже был виден большой черный квадратный зев туннеля. Как только я вновь двинулся вперед, то к завыванию ветра отчетливо примешался другой звук. Сперва мне почудилось, что это раскаты грома, но прислушавшись, я понял, что звук исходит снизу, со дна колодца. Там, глубоко под толщей снега, нечто отчаянно пыталось пробиться наружу. Я ускорился, однако ползти теперь стало тяжелее. Ноги то и дело по очереди соскальзывали вниз, руки тряслись от напряжения. Ледяной слой на мостике с каждым преодоленным мной метром словно становился больше, и все труднее было сохранять равновесие. Гулкие удары внизу с каждой секундой слышались все сильнее. Когда до конца моста оставалось чуть меньше половины пути, земля внизу начала ходить ходуном и вся покрылась большими трещинами, нечто из глубин отчаянно прорывалось наружу. Я, покачиваясь, встал на ноги и в полусогнутом положении зашагал вперед. До входа оставалось меньше пяти метров, когда земля внизу с грохотом обвалилась, и вверх по стенам поползли склизкие тонкие щупальца. Из глубин колодца вверх взметнулось одно из тех существ, от которых я прятался в бронемашине несколько недель назад. Два уродливых сросшихся воедино серых бесформенных тела с двумя парами рук и ног. Оно запрыгнуло точно на середину мостика, и тот, не выдержав, надломился, и я словно в замедленной съемке наблюдал, как существо и две половины моста летят вниз. Я же, оттолкнувшись, приземлился прямо на край квадратного туннеля, уводившего неизвестно куда. Я поднялся на ноги и, задержав взгляд на противоположном конце колодца на секунду, двинулся дальше. В память мне навсегда врезался величественный остов белого космического корабля, внутри которого прошла большая часть моей жизни. Отряхнувшись, я медленно двинулся вперед, но услышав за спиной нечеловеческие душераздирающие вопли, я стремглав помчался во мрак, не разбирая дороги. Я боялся даже взглянуть на НЕЧТО, так отчаянно преследовавшее меня. На то, что совсем скоро поднимется из глубин.