Последняя теория Эйнштейна
Шрифт:
— Если ты не хочешь…
— Да нет, ты прав. Самое печальное здесь то, что ты абсолютно прав. — Она забрала у Дэвида фартук и встряхнула, разглаживая складки. Синяя ткань хлестнула воздух. — Не важно, сколько у тебя научных степеней, сколько статей ты написана, сколько получила премий. В их глазах ты как была уборщицей, так и осталась.
Она просунула руки в проймы и стала застегивать фартук. На секунду показалось, будто она сейчас заплачет, но Моника прикусила губу и сдержалась. Дэвид ощутил, как в горле свернулся ком вины. Каковы бы ни были его намерения, он задел ее чувства, и сильно.
— Моника, — начал он. — Прости, я виноват, но…
— Вот именно, черт
Она показала на холщовый мешок на колесах. Дэвид посмотрел на нее, не понимая:
— Сюда?
— Именно. Ляжешь на дно, я тебя мусором прикрою. Так мы оба попадем в здание к Гупте.
«Черт! — подумал он. — А ведь сам придумал, дурак».
Люсиль Паркер сидела в кресле «С-21» — военный вариант «лирджета», — летящего над Пенсильванией. В окне была видна автострада, вьющаяся канатом между холмами и долинами. Где-то на ней и станция обслуживания, где видели Дэвида Свифта, но Люсиль не могла ее найти. Скорее всего уже пролетели. Впереди виднелся Питтсбург — серое пятно на реке Мононгахела.
Звонок от директора бюро пришел как раз, когда самолет начал снижение. Люси взяла наушник ARC-190, военно-воздушной рации, позволяющей вести защищенные переговоры с землей.
— Черный слушает.
— Привет, Люси, — сказал директор. — Что там у тебя?
— Подлетаю к международному аэропорту Питтсбурга, буду через десять минут. В аэропорту меня ждет машина.
— Что дало наблюдение?
— Подозреваемый не обнаружен, но еще рано. У нас десять агентов сторожат дом Гупты снаружи и еще десять внутри. Видеокамеры в вестибюле и на всех входах, подслушивающие устройства на всех этажах.
— Ты уверена, что действуешь правильно? Может, стоило взять Гупту и посмотреть, что ему известно?
— Нет. Если мы его задержим, это тут же станет известно, и Свифт сюда близко не подойдет. А если действовать тихо, накроем обоих.
— Ладно, Люси, я на тебя надеюсь. Чем быстрее мы с этим делом закончим, тем лучше. Меня министр обороны уже достал своими звонками с требованием информации. — Директор тяжело вздохнул. — Тебе еще что-нибудь нужно? Дополнительные агенты, поддержка, обеспечение?
Люси заколебалась: надо было говорить о тонкой материи.
— Мне нужны личные дела всех агентов нью-йоркского региона.
— Зачем?
— Чем больше я думаю о том, что случилось на Либерти-стрит, тем больше убеждаюсь, что была утечка. Нападавшие слишком много знали о нашей операции. У меня мнение, что им помогали изнутри.
Директор снова тяжело вздохнул:
— О Господи. Только этого нам не хватало.
Было темно, неудобно и воняло куда хуже, чем он ожидал. В основном наваленный сверху мусор был не слишком противный — бумага, тряпки, обрезки, но кто-то бросил недоеденную лепешку с мясом, и сернистый аромат тухлых яиц хорошо въелся в дно мешка. Чтобы страдало не только самолюбие, поперек спины пришелся зазубренный край деревянной доски, впивавшийся в лопатки на каждом ухабе. Дэвид только морщился, пока Моника везла его из Пернелл-арт-центра по дорожке к Холлу Ньюэлла — Саймона.
Примерно через минуту глаза Дэвида привыкли к темноте мешка, и он заметил небольшой вертикальный порез в ткани стенки. Извиваясь на локтях и коленях, он подполз к отверстию и выглянул. Они сейчас шли через площадку парковки, прямо впереди находился автомобиль-робот «хайлендер», быстро продвигавшийся к служебному входу в здание холла. Моника шла за роботом и парой аспирантов, управлявших им на расстоянии. Кажется, план оказывался удачным — через несколько секунд они будут в здании. Но тут Дэвид услышал вопль «Берегись!» — и мгновенно на накрывший его мусор рухнуло что-то тяжелое. Тупой предмет стукнул по голове, прижав носом ко дну мешка — больно, но Дэвид сдержался и не издал ни звука. Тут же послышались шаги — шлепанье кроссовок по асфальту. В прорези парусины он увидел две бледные волосатые ноги, потом еще две. Блин, подумал он, это же те агенты, что мячом перекидывались. Закинули, идиоты, свой пузырь прямо в мешок на колесах. А хуже всего, что мусор сдвинулся и теперь видны плечи и голова.
Агенты подходили ближе, один из них оказался уже в пяти футах. Дэвид замер, ожидая, что сейчас этот человек перегнется через край, увидит его… но тут третья пара ног, гладких и темных, заступила агентам путь.
— Черт вас побери, вы чуть меня не задели своим дурацким мячом! — рявкнула на них Моника.
— Извините, мэм, — ответил агент, — мы не…
— Тут вам не стадион! Смотреть надо, что делаете!
Футболист отступил. Всего несколько слов и правильная позиция — и Моника его запугала. Воистину лучшая защита — это хорошее нападение.
Босоножки Моники повернулись к мешку, она наклонилась, Дэвид ощутил ее руки у себя на спине, когда она взяла мяч и сгребла мусор, снова закрыв Дэвида. Потом снова обернулась к агентам:
— Вот ваш мяч, идите играть куда-нибудь в другое место.
Бледные ноги удалились, коричневые еще несколько секунд постояли на страже, потом скрылись из виду, и мешок на колесах поехал дальше.
Вскоре они миновали служебный вход здания, погрузочный ангар, служащий теперь гаражом для «хайлендера». Моника подъехала к грузовому лифту и нажала кнопку. Дэвид затаил дыхание, когда открылась дверь и Моника ввезла его внутрь. Как только дверь закрылась, она быстро кашлянула два раза подряд. Предполагая, что ФБР начинило здание микрофонами, они договорились о сигналах. Два раза кашель — вопрос: «Как ты?» Дэвид кашлянул один раз, что означало «Все в порядке», и тут лифт доехал до четвертого этажа.
Проехавшись по безупречно чистому коридору, они попали в приемную Амила Гупты, которую Дэвид помнил с последнего посещения института робототехники. Узкий черный стол в центре комнаты, заставленный компьютерными мониторами, именно так, как ему запомнилось, но секретарем была не высокая фигуристая блондинка, которая в прошлый раз строила ему глазки, пока он ждал приема у Гупты: на ее месте сидел молодой человек — очень молодой, не старше восемнадцати лет. Дэвид чуть наклонил голову, чтобы получше разглядеть этого юношу через прорез в ткани. Мальчик смотрел на экран и бешено дергал джойстиком, стоящим рядом с клавиатурой. Скорее всего младшекурсник, компьютерный фанат, недавно окончивший школу и теперь зарабатывающий на учебу в колледже секретарской работой. Лицо у него было слегка пухлое, с оливковой кожей и густыми черными бровями.
Отставив мешок, Моника подошла к столу, за которым сидел юноша.
— Прошу прощения, — сказала она. — Я пришла прибрать в кабинете доктора Гупты.
Он не поднял головы. Глаза его были прикованы к экрану, метались туда-сюда, следуя за судорогами какой-то там компьютерной игры, в которую он играл.
— Прошу прощения, — повторила Моника, чуть погромче. — Мне нужно мусор убрать из его кабинета, понимаете?
Снова никакой реакции. Мальчишка с открытым ртом таращился в экран, высунув кончик языка. Никакие эмоции не выражались у него на лице — только механическая, машинная сосредоточенность. Все это как-то нервировало. Может, это и не студент колледжа, подумал Дэвид. Может, что-то у него не в порядке, у этого юноши.