Последняя Утренняя Звезда
Шрифт:
— Что случилось? — спросил Фаран.
Голон поглядел наверх. — Перед нами тоже очень сильная магия.
— Что может быть сильнее Зуба Дракона? Быть может мы уже близко от Искьярда или Теневого Жезла?
Голон покачал головой. — Нет, они оба еще далеко. Это что-то совсем другое, возможно в этом месте боги оставили какой-то магический артефакт.
— Тогда вперед, — возбужденно скомандовал Фаран. Они прошли под одним из тех мест, где в своде туннеля была дыра: через нее луна бросала лучи вниз. Он отчетливо увидел темные сучья деревьев и, за ними, сверкающий диск, только что поднявшийся. Эревон, брат Ре. Сегодня ночью
Фаран щелкнул пальцами, не глядя назад. Он никогда не знал, каким образом один из Жнецов решал, что именно он должен отдать лорду свою кровь. Возможно они тянули жребий, кому достанется эта честь. Один из людей прошел мимо его, и направился в темноту.
Фаран пошел за ним, пока они не отошли на сотню ярдов от остальных двоих. Солдат остановился и снял маску. Глаза Фарана впились в его лицо. Совсем молодой, черные волосы, любознательные глаза, ярко синие, как лазурит. Сначала он решил, что Жнец будет сопротивляться его гипнотическому взгляду, но потом похожие на драгоценный камень глаза помутнели, стали водянистыми, и Фаран понял, что заклинание сработало, воин стал послушной игрушкой его воли.
Губы Фарана ушли назад, обнажив зубы, и прежде, чем он сам понял, что делает, он припал к шее человека…
Он выпил его до конца: кровь сильного солдата, вкус пота и железа. Фаран держал его, чувствуя каждое последнее трепетание умирающего сердца, чувствуя, как его вены переходит сила из слабеющих вен солдата. После того, как он закончил, Жнец опустился на пол, веки молодого воина еще подрагивали, лицо было смертельно белым. Через мгновение он умер.
Теперь, когда Фаран насытился, он почувствовал себя так, как тот, кто после убийства, совершенного в кровавом угаре, возвращается к свету дня, и воображает, будто глаза всех вокруг с осуждением смотрят на него. Он вытер лицо перчаткой: на коже остались пятна крови Жнеца. Странная щепетильность заставила его спрятать труп в один из боковых коридоров, и только потом позвать оставшихся двоих. Когда они пришли, он заметил, что Голон отвел глаза.
Трое пошли дальше, и шли день или два. Затем Голон опять вытащил маленькую жемчужину. и махнул ей в воздухе: опять она потянулась сначала в одном направлении, потом в другом, однако на этот раз жемчужина остановилась не в апогее, а застыла на полпути.
Фаран вопросительно поглядел на него.
— Две вещи, — сказал Голон. — Во-первых, Зуб Дракона приблизился: Таласса, Жрец и молодой Иллгилл настигают нас; скоро перегонят. Но, во-вторых, второй магической объект тоже недалеко.
— Ты можешь определить, что это такое?
— Только очень древний артефакт или демон могут заставить гемму вести себя так.
Как раз в это мгновение последний выживший легионер, посланный на разведку, позвал их, и они поторопились к нему. Солдат стоял у входа в большой наклонный туннель, уходивший в сторону от главного пути. За долгие годы перед входом образовался целый холм из битых камней, солдат забрался на него и смотрел внутрь. Факел в его руке освещал начало длинной шахты, конец которой терялся в темноте.
Голон опять достал гемму. На этот раз гемма чуть не вырвалась из его руки, потянув его в шахту.
— Пошли, — скомандовал Фаран и первым начал взбираться по заваленному камнями проходу, оставив Барьер Айкена за собой.
Они карабкались
Фаран жестом потребовал от Голона свет, и волшебник сотворил шарик синего пламени, который много недель назад освещал подземный мир Палисад. В его призрачном свете они увидели множество галерей, идущих наверх, каждая длиной не менее тысячи футов: как если бы они стояли у подножия пустой горы.
— Что это за место? — спросил Фаран у волшебника.
— Сир, я не слишком хорошо знаю северные земли, но в Тире Ганде я читал о месте, где в древние времена боги заставляли своих рабов-людей работать в недрах земли. Похоже, это оно.
— У него есть имя?
— Да, Черные Копи под Холмами Дьюрина.
Фаран взглянул в темноту: далеко от них, на севере, больше чем в тысяче футов вверх и милю вдаль, на пределе даже его зрения, он увидел вход в другой туннель, пробитый в склоне утеса.
— Покажи мне, где находится Искьярд, — приказал он Голону. Волшебник опять порылся в маленьком кошельке, висевшем на поясе, вынул все ту же маленькую пурпурную гемму и поднял ее вверх. Она покачалась туда и сюда на кожаном шнурке, плавая в невидимых потоках магии, привлекаемая сильным источником неподалеку, а также более далеким, магией затерянного города Искьярда. Волшебник закрыл глаза, сосредоточился и настроился на небольшие колебания геммы.
— Зуб Дракона и Бронзовый Воин позади нас, но Теневой Жезл и Искьярд лежат там. — Он вытянул руку направо, где огромный камень, упавший сверху, разбился на куски и засыпал стену пещеры кучей щебня.
— Насколько далеко Искьярд? — спросил Фаран.
— Поток не слишком силен. До города еще несколько дней ходьбы. — Голон открыл глаза и уставился на груду булыжников. — Здесь не пройти. Надо найти другую дорогу на поверхность.
Фаран посмотрел на огромный свод над древними выработками и далекое отверстие наверху. Где-то там дневной свет и все случайности, которые он может принести такому как он. Но засыпанный туннель означал, что есть только один способ выбраться отсюда. — Значит вверх, — сказал он, жестом приказывая последнему выжившему Жнецу прокладывать дорогу.
Они начали карабкаться, медленно, зигзагом, поднимаясь на одну террасу за другой, синий шар неземного света указывал путь. Сто футов, потом еще двести, и еще тысяча, пока они не достигли самого высокого уровня, откуда вход в пещеру казался не больше, чем темное пятно в вечной мгле, царившей внизу. Она стояли на самой высокой и широкой террасе, усеянной булыжниками. В стене утеса было вырезано квадратное отверстие. Еще один жест Фарана, и Голон послал синий шар света внутрь: высветился длинный извилистый коридор. Фаран кивнул, и Жнец, тяжело шагая, опять пошел первым, Фаран — за ним.