Последняя жена Синей Бороды
Шрифт:
Решил, что проще консуммировать брак здесь и сейчас, чем спровадить жену в её комнаты, а ночью приходить за супружеским долгом?
Допустим.
Но тогда зачем растянул действие на целый час – и это при том, что внизу их ждали подданные и гости? Раз сама напросилась, надо было действовать быстро и без церемоний.
И крутящийся в голове ответ ему не нравился – старался сделать этот первый раз для герцогини наименее болезненным.
Казалось бы – какое ему дело до её ощущений и чувств, ведь их брак – обычная сделка, не
К тому же, девчонка повела себя неосмотрительно и провоцирующе, вот и надо было показать ей, что всякий поступок имеет последствия.
Так нет, он нянчился с ней, как с хрустальной! И с изумлением отметил, что никогда ещё не получал столько удовольствия, всего лишь наблюдая за эмоциями молодой жены. А в момент соединения и сам словно бы почувствовал её боль. И утроил усилия, чтобы сгладить неприятный момент.
Он мог поклясться, что Есения не притворялась, не боялась, доверилась ему и отпустила себя. И это было... необычно и прекрасно!
А когда морок спал, то пришло осознание. И злость!
Поэтому потом он и повёл себя грубо. Но так даже лучше – раз решил, что не нужно привязывать жену к себе, обязан соблюдать.
И самому к ней привязываться тоже не следует, а то уже промелькнули подозрительные звоночки.
Эти её дрожащие ресницы с повисшей слезинкой, прикушенная от сдерживаемой обиды губа...
Нет, нет, от девочки нужно держаться подальше! И её держать на расстоянии и в ежовых рукавицах, а то можно ненароком оказаться гораздо ближе, чем допустимо для сохранения самообладания и рассудка.
Герцог вернулся на свою половину, по пути разослав слуг с поручениями. И принялся мерить комнаты шагами, ожидая отчёта от лекаря.
– Милорд, ваше парадное платье, - нарисовался камердинер. – Камеристка миледи сообщила, что её светлость будет в голубых тонах. Я выбрал для вас синий камзол и голубой шейный платок. Вы такая красивая пара, милорд!
Джонатан с досадой поморщился – и этот туда же!
Пара...
Какая они пара, если вместе только благодаря стечению обстоятельств и безвыходному положению обоих?
– Неси! – вместо выговора слуге за излишнюю радость, приказал герцог. – Оденусь сам, а ты сходи на половину герцогини, узнай, что там лекарь?
– Слушаюсь! – понятливый камердинер бережно разложил по креслам хозяйскую одежду и ушёл.
Впрочем, недалеко, потому что лекарь уже закончил с герцогиней и явился с докладом к его светлости.
– Ну, что там? – стыдно признаться, но он, герцог Гильермо, ожидая отчёта о здоровье случайной супруги, нервничал так, словно речь шла о дорогом ему человеке.
– С миледи всё хорошо, милорд, - поклонился лекарь. – Я заживил... гм... ранки. И обезболил. Надо сказать, что вы были очень осторожны, герцогиня в прекрасном физическом состоянии. Мои поздравления, ваша светлость, с благополучно свершившимся
– Хорошо, иди, - поморщился Джонатан и покосился на запястье, где брачная вязь уже не полыхала алым, а демонстрировала золотистый узор, а потом позвал камердинера: – Рене!
– Я здесь, ваша светлость!
– Иди в правый коридор и стой у покоев миледи. Как только она будет готова, доложишь мне.
Слуга испарился, а Джонатан продолжил мерить шагами спальню, нет-нет захватывая кабинет и даже гостиную.
Прошло не больше десяти минут, как Рене вернулся.
– Её светлость...
– Я понял. Займись своими делами, - оборвал его герцог и стремительно вышел в коридор.
Есения вместе со служанкой уже стояли у лестницы.
– Хорошо выглядите, миледи, - выдавил из себя Джонатан, предлагая супруге руку.
Соврал – она выглядела не просто хорошо, а чудесно. Нет, божественно! И даже щёчки с румянцем! А как ей идёт нежно-голубой наряд и простая на первый взгляд, но такая элегантная причёска!
Перед глазами мелькнула картина разметавшегося по его подушке золота волос, и герцог поспешно сморгнул, прогоняя видение. А потом ускорил шаг.
Впрочем, спешка была оправдана – в зале их битых два часа ждали голодные гости. Голодные – потому что не смели приступать к трапезе до появления хозяина. Да и слуги ещё ничего из кушаний не разносили, на столах стояли только вазы с фруктами и напитки.
– Их светлости, герцог Джонатан Себастьян ле Рой Гильермо и герцогиня Есения ле Рой Гильермо, урождённая графиня Аманто, - торжественно объявил мажордом.
Но не успели новобрачные пройти на свои места, как за их спинами мажордом кашлянул и торжественно провозгласил:
– Их величество, король Эрнст Третий! С сопровождающими.
Пришлось срочно разворачиваться, чтобы поприветствовать высокого гостя: герцог почтительно склонил голову, его супруга присела в придворном реверансе.
Гости поспешно вскочили со своих мест и повторили позы герцогской четы.
Прозвучали шаги и...
– Вот она! – раздался вопль знакомым голосом, от которого у Есении внутри всё скрутилось в узел. – Я же говорила, ваше величество, что герцог украл мою подопечную, этот союз недействителен! Леди Аманто, немедленно подойдите ко мне, я забираю вас домой!
В голове Есении ураганом пронеслись рваные мысли и образы, а тело непроизвольно дёрнулось, попытавшись привычно выполнить приказ мачехи.
Но девушка тут же опомнилась – она больше не принадлежит леди Сильвии и не обязана ей подчиняться! Если у вдовы отца есть претензии, она может высказать их его светлости.
А ещё король пока не давал разрешения выпрямиться, и всё замерли в неудобных позах.
Есения осторожно скосила глаза в сторону Джонатана – как хорошо, что интуиция её не подвела, и вынудила пойти на смелый и чуточку безрассудный шаг!