Последствия греха
Шрифт:
Констебль по-прежнему внимательно за ними следил.
— Вам следует заняться гибелью полковника Рэдклифа, — сказала Урсула, направляясь дальше по улице.
— Это ведь самоубийство? Смерть дочери его подкосила, ну и все такое.
— Думаю, здесь кроется нечто большее.
— Вот как?
— Да. — Урсула слегка улыбнулась и помахала констеблю, стоявшему на противоположной стороне улицы. — Может быть, существует связь, которую упустила полиция.
— Вы правы! — Мистер Хэкет ухмыльнулся. — Спасибо, милочка. Я над этим поразмыслю.
Он
— Все хорошо, мисс? — спросила Бриджит, когда Урсула влетела в прихожую.
— Отлично! — ответила та и схватила со столика в коридоре сумочку. — Бриджит, мне нужно уйти на пару часов.
— Погодите, мисс! — воскликнула Бриджит и от волнения уронила метелочку из перьев. — Я доложу мистеру Биггзу. Хозяин сказал, вам нельзя гулять одной…
— Даже и не думайте! — твердо возразила Урсула. — Я ненадолго.
Она торопливо выбежала из дома и быстро зашагала к станции «Слоун-сквер».
Урсула вышла из метро на «Саут-Кенсингтон» и добралась автобусом до Альберт-Холла. Сегодня там проходило важное собрание Женского союза. Предстояло узнать, поддержит ли премьер-министр, мистер Эсквит, в палате общин Примирительный билль, сулящий домовладелицам избирательные права.
Альберт-Холл был заполнен сторонниками и сторонницами Женского социально-политического союза. Урсула огляделась в поисках Анны и вскоре обнаружила, что та в одиночестве стоит у двери, глубоко засунув руки в карманы темно-зеленого жакета. Под мышкой миссис Прозниц держала записную книжку в кожаном переплете и экземпляр «Вуменз уокер». Постоянный сотрудник издаваемого лигой журнала «За избирательные права», Анна была одной из первых, кто поощрил Урсулу к занятиям журналистикой (до того как узнала о ее безрассудном романе со своим сыном).
Урсула сделала глубокий вдох и начала пробираться через толпу, чтобы поздороваться.
— Анна! — позвала она, подходя.
Та подняла голову и устремила на нее печальные карие глаза. Такие же глаза были у Алексея.
— А я слышала, что вы в Манчестере. Что привело вас в Лондон? — Урсула пыталась говорить легко.
— Разные дела, — ответила Анна с характерным русским акцентом и отвела взгляд.
— Мне передали вашу просьбу, — сказала Урсула.
Анна кивнула. Возникла неловкая пауза.
— Я слышала, ты помогаешь Фредди.
В голосе Анны прозвучало плохо скрытое презрение, и это рассердило Урсулу.
— Мой отец нанял ей адвоката, если вы это имеете в виду, — резко пояснила она, отвечая на невысказанный вопрос Анны.
— Но ты пытаешься… — та подыскивала нужное слово, — пытаешься… очистить ее от подозрений? Или нет?
— Да, — ответила Урсула.
— Хочу, чтоб ты знала: у нее по-прежнему много друзей среди нас. Если мы можем что-нибудь сделать — пожалуйста, поставь меня в известность.
Урсула не сомневалась, что Анна, говоря «нас», имеет в виду руководство Женского союза.
— Благодарю вас, — кивнула она.
—
— Конечно.
— Чего еще от них ждать. Что мы можем сделать?
— Ну… — Урсула ненадолго задумалась, прежде чем продолжить. — Хорошо бы выяснить, кто был в тот вечер у мадам Лонуа. Полицию, кажется, это не особенно интересует, в отличие от меня. Возможно, там присутствовали и другие возлюбленные Лауры. Я буду благодарна за любые сведения… если только они помогут избавить бедняжку Фредди от этих жутких обвинений.
— Я знаю, какой репутацией пользовалась Лаура. У нее было множество возлюбленных — и не только среди женщин.
— Простите? — Урсула непонимающе уставилась на Анну.
— Мужчин она тоже любила.
— О! Понимаю. — Урсула казалась слегка смущенной.
Анна положила руку ей на плечо.
— Нам пора. Как я могу связаться с тобой, если узнаю что-нибудь важное?
Толпа быстро двигалась мимо них. Урсула поспешно отыскала в сумочке свою визитку.
— Возьмите.
Анна изучала адрес с плохо скрытым недовольством.
— Дам знать, как только что-нибудь выясню, — сказала она.
— Спасибо.
Мимо них прошла женщина с маленьким лиловым флажком, на котором был вышит девиз Женского социально-политического союза «Дела, а не слова!».
— Кстати, — сказала Анна, — я не получаю вестей от Алексея. Насколько мне известно, он все еще в Париже.
Урсула отвела взгляд.
— До свидания, — проговорила Анна, и Урсула с удивлением отметила, что в голосе русской прозвучала определенная симпатия. — Я свяжусь с тобой, как только узнаю что-нибудь, что могло бы помочь Фредди.
Урсула кивнула:
— До встречи.
Атмосфера уже изрядно накалилась, когда миссис Эммелина Пэнкхерст поднялась, чтобы обратиться к собравшимся. Как только она прочла заявление премьер-министра о том, что слушание Примирительного билля отложено до следующей парламентской сессии, поднялся шум негодования. Ее дочь, Кристабель Пэнкхерст, вскочила с места и потребовала объявления войны правительству. Миссис Пэнкхерст заявила, что поведет шествие по Даунинг-стрит, и все встали, готовые следовать за ней. Урсулу буквально вынесло наружу. Толпа двигалась быстро, миссис Пэнкхерст задавала ритм. Появились транспаранты: «Мы боремся на наши права! Билль должен быть заслушан!»
Через четверть часа участницы собрания достигли Парламент-сквер, где к ним присоединились сторонники Женского социально-политического союза, ожидающие сигнала, чтобы двинуться маршем к палате общин. Урсула заметила, что полицейский офицер приказал перегородить живой цепью вход на Даунинг-стрит. Миссис Пэнкхерст вела демонстрацию прямо на строй констеблей, пока суфражистки и полиция не оказались лицом к лицу.
Урсула стояла в самом центре взволнованной толпы. Она с трудом удерживалась на ногах. Полисмен схватил ее за руку, и девушка тщетно боролась с ним. Он так сильно стиснул ей локоть, что чуть не вывихнул его.