Последыш IV
Шрифт:
Деловая часть визита началась практически сразу по приезде. Без раскачки и без лишних телодвижений. Бармин раскатал, было дело, губу, решив принять душ и, возможно, - благо времени до званного обеда оставалось еще много, - повалять Петру часик или два на огромной кровати, занимавшей едва ли не половину площади спальни. Впрочем, не менее соблазнительной ему показалась идея отыметь девушку на шкуре тигра, лежащей неподалеку от камина. Вообще-то Бармин помнил, что в Сибири тигры не водятся, а до Приморского края, где обитают уссурийцы отсюда довольно далеко. Но в этом мире тигры были распространены гораздо шире, чем в прежнем. Однако это не суть важно. Важно другое: имели место разожженный камин, перед которым лежала огромная шкура, и красивая юная девушка, готовая для своего господина практически на все. Но претворение в жизнь этих двух мечт пришлось отложить на вечер или даже на ночь, поскольку визит-то был по определению деловой, вот
Не успел Ингвар выпить с дороги чашечку кофе с толикой граппы, - о душе и сексе вообще умолчим, - как к нему в апартаменты заявился молодой человек с нетипичной для эльфов внешностью настоящего китайца и пригласил гостя на «не терпящую отлагательства» приватную беседу с Арамасом[3] племени Арвен и племенным вождем Пущей. Бармина насторожило, было, отсутствие в имени колдуна-мачавара[4] падежного окончания мужского рода, но он не придал этому значения, поскольку не знал все ли имена альвов можно склонять по падежам. Однако колдуном оказалась именно женщина. Впрочем, ее имя действительно не склонялось.
Итак, в дальней части странноприимного дома нашлась уютная гостиная, в которой вокруг чайного столика были поставлены три жестких полукресла. Два уже были заняты: в одном сидела очень молодая и очень красивая золотистая блондинка, глаза которой меняли цвет в диапазоне от прозрачной золотой дымки до темного насыщенного цвета золотого меда, во втором сидел вождь – немолодой крепкий мужчина, имевший внешность скорее человеческую, чем эльфийскую. У него, насколько мог заметить Бармин, было только два внешних признака, характерных для альвов: острые уши и глаза-хамелеоны, меняющие цвет от голубого до синего. В остальном это был типичный сибиряк: рост под два метра, широкая кость и косая сажень в плечах.
«Любопытная внешность, - отметил Бармин, поздоровавшись с хозяевами и устраиваясь в свободном кресле. – Интересно, бывают ли альвы-полукровки?»
Катерина говорила, что в первых двух поколениях таких, вроде бы, не бывает. Но речь тогда шла о женщинах, и, возможно, у мужчин это выглядит как-то иначе.
– Эта комната защищена от прослушивания, - начал разговор Пуща после того, как все перезнакомились и расселись в кресла. – Ни техническими методами, ни магическими услышать нас здесь не сможет никто.
– Тема разговора настолько деликатна? – поинтересовался Бармин, чего-то в этом роде, на самом деле, и ожидавший. Слишком настоятельным выглядело приглашение альвов.
– Да, - подтвердила колдунья. – Но определение «деликатный» даже в малой степени не отражает характера информации, о которой раньше знали только мы двое, - бросила она быстрый взгляд на вождя, - а теперь к нам добавитесь еще и вы, князь.
– Слушаю вас внимательно!
– У меня есть пророческий дар, - сообщила тогда женщина тоном, каким сообщают о чем-нибудь настолько обыденном, что не ожидают от собеседника ни удивления, ни дополнительных вопросов. – Об этом знает еще несколько альвов, но никто из них никогда об этом никому не расскажет. Это тайна племени.
– У вас было пророчество, касающееся меня? – насторожился Бармин.
– Да, - подтвердила женщина. – Прошлым летом у меня было Большое Видение. До сих пор об этом знали только мы с вождем, теперь я расскажу об этом тебе. И вот еще, князь, о чем тебе следует знать, за все время, что я пророчествую, у меня было девять Малых Видений и два Больших. Все они исполнились.
– Звучит устрашающе, - признался Ингвар, которого от эдаких откровений чуть не пробило на дрожь.
– Сначала выслушай, - предложил вождь. – Бояться станем потом. Вместе.
– Слушаю внимательно, - кивнул Бармин, соглашаясь со словами вождя и никак не реагируя на то, что колдунья явочным порядком перешла с ним на «ты».
– В тот раз я увидела человека, мужчину, стоящего среди заснеженных скал, - колдунья говорила медленно, спокойно, без надрыва, но от ее голоса начинали вибрировать нервы.
– Тогда я не знала, кто это и что это за место. Однако видение заинтересовало меня своей необычностью. Тот мужчина… Он все время менял внешность. То это был седой старик, некрупный, сутуловатый и с брюшком. Может быть, не совсем старик, но он был совершенно седой и носил очки. А потом он превращался в молодого. Но не в себя молодого, а в кого-то другого. Намного выше, сильнее, шире в плечах. И снова старик. А потом опять юноша. У меня рябило в глазах. Но в результате я не только увидела, но и услышала. Того, что старше, звали Игорем Барминым, того, кто моложе – Ингваром Менгденом. Мы потом нашли твои фото, князь. Это точно был ты. А вот Бармина, как оказалось, не существует. Я имею в виду, такого Бармина, как тот, кого я увидела, в природе не существует. А ландшафт… то место, где стоял Бармин/Менгден, это, видимо, не Тартария, как я подумала сначала, а Грумант. Могло такое быть?
«Могло, - согласился Бармин, - но мало ли что!»
– Продолжай, пожалуйста, - сказал он вслух, тоже переходя на «ты».
– Это видение было первым, - чуть улыбнулась колдунья, оценившая, верно, его нехитрую уловку. – За ним последовали другие. Я потом могу рассказать в подробностях. У меня память, как и у всех пророчиц, идеальная. Но сейчас только основное. Жен твоих видела, какие-то драки, еще всякое, но сейчас о другом. В одном из видений появилась богиня. Имени ее я не знаю, поскольку раньше с ней не встречалась, но я сразу поняла, что это именно богиня. Видела алтарный зал глубоко под землей и тебя в нем, а рядом с тобой стояла она. Я потом поняла, что твоя сестра похожа на эту богиню. Они выглядят, как сестры-близнецы, только богиня все-таки постарше, и от нее веяло нечеловеческим могуществом. Ты на это сходство тоже обратил внимание, а она сказала тебе, что это не странно, ибо она матриарх твоего рода… Наверное, правильнее сказать - праматерь. Все еще не веришь мне?
– Продолжай, пожалуйста, - попросил Бармин. – Оставим обсуждение на потом.
– Как скажешь, князь, - посмотрела ему в глаза женщина. – Как пожелаешь. Так вот, с этой богиней было несколько разных видений. В нескольких сценах она говорила с тобой, а в одном видении стояла в кругу других богов и богинь. И вот, что странно, князь, пантеон этот не ваш, в смысле, не человеческий, и не наш, я имею в виду, альвов, не варягов и не славян… Там были разные боги из разных пантеонов. Наших богов я знаю почти всех. Ты ведь помнишь, Катя тебе рассказывала, что когда-то, давным-давно, когда альвы жили в Арктиде, а эльфы в Атлантиде, мы все сами были равны богам. А наши нынешние боги – это те альвы, кто не остался с людьми, а ушел дальше. С некоторыми из них мы все еще можем говорить… Иногда они нам помогают, почти как ваши боги помогают вам…В том видении их было трое: Время, Свет и Любовь. Их не так зовут, разумеется, но ты этого языка все равно не знаешь и их имен никогда не слышал. Так что, нечего голову забивать. Из славянских богов я знаю в лицо только двоих: Хорса и Мякошь. Вот Мякошь там точно была. А из скандинавских я видела там одного только Тора. То есть, наверное, были и другие, однако я их не знаю в лицо. Но одно очевидно – это были именно боги, и все они собрались из-за той богини, которая матриарх твоего рода. Они говорили с ней, спорили, она их в чем-то упрекала, а они ее... Понимаешь, боги говорят с людьми на человеческих языках, а вот между собой… Это похоже на то, как, если стоять, прижавшись ухом к закрытой двери. Там, за дверью кто-то ведет разговор, но полотно двери толстое, и до тебя доносится только смутное бу-бу-бу. Иногда можно различить интонации и границы предложений, но понять эту речь сложно. И все же иногда возможно, надо только напрячь все силы. Я напрягла. И кое-что услышала. Богиня спрашивала собравшихся, почему именно Бармин? Неужели не было никого лучше? А ей отвечали, что найти душу, подходящую для переноса не так просто. И что это еще удача, что нашелся кто-то типа Бармина. Не дурак, не псих, не извращенец, и с магией отторжения нет. Потом ее ругали. Сказали, что мало помогает. Пришлось, дескать, даже Вар отправлять. А Вар, она же асинья и Менгдену помогать не обязана. И вот тут, князь, и прозвучало то, за что нам всем могут снести головы. Оказывается, ты, князь, важен им всем, как последний герой. Кто-то, кто может спасти от уничтожения веру в древних богов. Во всяком случае, в этом столетии, потому что новая династия может закрепить изменение отрицательной тенденции. Понимаешь, о чем речь? О династии, князь! И это не ошибка. Потом, в самом конце, у меня было еще одно видение. Видение будущего… Я видела, как тебя короновали императорской короной. Так что, полагаю, ты, Ингвар, наш будущий император, и это тебе придется спасать язычество от уничтожения.
«Только этого мне не хватало! – вот какой была первая мысль, посетившая его голову после того, как Бармин дослушал до конца рассказ колдуньи. – И за меньшее убивают! А за корону… Деда казнили, а он ведь даже не для себя старался… если старался вообще…»
Чем больше Бармин узнавал про тот несостоявшийся мятеж, тем яснее ему становилось, что, скорее всего, не было там никакого заговора. Во всяком случае, настоящего заговора и попытки вооруженного переворота не было. Разговоры были. Было несогласие, глухое недовольство и даже, возможно, попытка опротестовать решение Коронного Совета, забуксовавшего с выбором кандидатуры на престол, но вот мятежа не было. Просто покойный император был подлецом и параноиком, из-за этого все и произошло. Один предал, - и неважно почему, - другой приказал казнить, потому что был уродом по жизни, а третий, отец его собственной жены, проглотил… Но то, о чем рассказала колдунья, это уже никак не игрушки даже при том, что Иван не Константин. И однако же, вот оно пророчество, от которого так просто не отмахнешься.