Послевкусие
Шрифт:
Жерар берёт коробочку и открывает. Вещь красивая. Татьяна помогла сыну застегнуть застёжку. Затем заглянула туда, откуда торчит сердитый хохол воробышка. Пригладила его рукой.
– Тебе должно понравиться, посмотри, дорогая.
Воробышек не заставляет себя ждать.
– Красиво и дорого. Мне нравится, – говорит она.
– Не таи на меня зла, Хельга.
– Я понимаю, – отвечает девушка, но с колен Жерара уходить не собирается.
– Спасибо, мама.
Татьяна присаживается рядом и обнимает сына. Впервые это желание возникло в ней, впервые она его исполнила. Сын склонил голову к плечу матери.
Громко закричал страус в загоне.
– О, господи! Что это было? – Хельга выглянула из импровизированного скворечника.
– Это те здоровые птицы, с ногами, как у динозавров. Спать собираются. Я тоже хочу, – сказала мать сыну.
– Можно мне спать вместе с Хельгой?
Татьяна ворошит рукой волосы на голове сына.
– У Хельги нет родственников. Значит, меня должны беспокоить возможные последствия ваших с ней отношений. Ты улетишь, насколько неизвестно.
– Я обещаю тебе… – тихо произнёс сын.
Мать помолчала и ответила:
– Ну, если обещаешь… Спокойной ночи!
И сегодняшний день полон важных событий. Татьяне хотелось остаться одной.
Отец и дочь решили уединиться, поговорить, присели в ажурной беседке за пластмассовый столик местного кафе. Никуда от цивилизации не деться!
– Не быстро ты женился, пап? – Маша с трудом сдерживала в себе раздражение. – И неуместно даже. Сын за столько лет первый раз приехал, а мама именно в этот момент замуж выходит. Интересно, в какой раз?
– В третий, – спокойно отозвался отец.
– Что заказывать будем?
Ни отец, ни дочь в сторону официанта даже не поглядели.
– Два больших капучино и сразу счёт, – сделал заказ отец.
– А чего же с мамой ещё раз не попробовать? Ты же видел, как она на твой приход отреагировала, как к тебе ластилась.
– Ластилась… Слово какое мудреное… Не меньше тебя удивился. Дверь в бывшем доме закрыл навсегда, потому что открывали её не только мне. Ещё не старость. Успею построить новые отношения. – Руки отца спокойно лежали на столе. – Я не хотел расставаться с твоей мамой. Никогда. Она человек с другой планеты, и название этой планеты – она сама. Не как все, не такая, необыкновенная. За то я её и любил. Что же оказалось воочию, ты знаешь.
– Мужчины не лучше. Думаешь, я поверю, что ты никогда не изменял маме?
– Согласен. На вопрос об изменах отвечу – никогда! И убеждать не стану.
Мир между отцом и дочерью восстановился.
– Здорово всё ты придумал. Романтично, – перевела разговор на другую тему дочь.
– У нас-то здорово, а вот что происходит у Жерара и Хельги? Ты прости меня, дочь… его привлекают школьницы?
– Сама в растерянности. Меня это раздражает и даже сердит, а как посмотрю на них, верю. Верю в невозможное. Она тоже не как все. Может, поэтому у неё будет не как у всех?
Отец отхлебнул из чашки. Поморщился.
– После Татьяниной стряпни вкусным ничто не может быть.
– Это точно. Готовит она умопомрачительно, – согласилась дочь. – Мама даже смотреть в сторону кастрюли или сковороды не могла.
– Надо возвращаться. Как бы Татьяна опять не наговорила лишнего сыну по поводу его избранницы.
– Я не против вашего союза и не против отношений Жерара с Хельгой.
– Спасибо, дочь! Выходит, ты у нас одна не в паре. Так?
– Джеки ещё! – пошутила дочь, идя впереди отца по дорожке. Слева и справа сверчки тянули дрожащую звуковую нить.
– А кто звонит из Москвы? Студент?
– Он не студент. Он старше Жерара.
– Ух ты! Это называется нечего рассказать?
– Вот только лишь это. У нас ещё и свидания настоящего не было. Увиделись в метро, потом ещё раз, потом опять увиделись, и я уехала домой, но уже как бы его девушкой. Мне хочется ею быть.
– Что тебе хочется? – не понял отец.
– Быть его девушкой.
– Так… А ему хочется того же?
– Наверное… Он же звонит.
– И только на это можно рассчитывать?
– Нет у меня с ним ничего! Мы даже не целовались. Мне он очень нравится. Красивый! Взрослый! Не один…
– Это как? Женатик?
Отец спотыкается о кота.
– У него племянник от старшего брата. Двух лет нет ещё. Брат с женой погибли в автокатастрофе. Недавно. Они с братом внешне похожи. Вот он и живёт сейчас с Мишкой.
Отецу хотелось сказать то, что мы все сказали бы своим детям в такой ситуации. Сказать или не сказать?! Сказать или не сказать?! Он набирает в грудь воздуха, крякает, качает головой.
– Большое несчастье. Что тут скажешь? Пойдём.
– Пошли, пап.
Отец и дочь идут к домику. Кот бежит впереди, предвкушая и вечер и ночь в доме доброжелательно расположенных к нему людей и прохладе. Тихо вокруг.
– Хозяюшка! Мы вернулись.
– Тише, пожалуйста, дети спят уже! – Им навстречу выходит Татьяна. – Посуду помыли и спят как младенцы.
Борис Николаевич пытливо разглядывает женщину.
– Ты это о чём? Дети, младенцы…
– О Хельге и Жераре.
– И как это понимать? Понятно, что молодёжь сейчас продвинутая, да и мы не хуже с тобой. Только она же наша гостья, ребёнок совсем, мы за неё в ответе.
– Борь, сын попросил меня об этом, обещал, что последствий никаких не будет. Да они в одежде легли и тут же заснули. Я смотрела уже! Что мне оставалось делать?! Ну, Борь…
Женщина допустила оплошность и рассердила мужчину.
– Ушлый у тебя, прости, у нас, сыночек! И девку окрутил, и матери мозги запудрил!
– Он обещал мне…
– Тебе ли верить этому глаголу?! Ты взрослая женщина!
– Прости меня, пожалуйста! Что теперь делать?!
– Будить!
Борис Николаевич расхорохорился и пошёл вверх по лестнице. Женщины остались на первом этаже ждать. Обеим неловко было глядеть в глаза друг друга. Не сговариваясь, Маша и провинившаяся Татьяна присели. Кровь стучала в висках у Татьяны, сердце выскакивало из груди. Неловко вышло. Что теперь будет? В такой момент время останавливается. Наконец Борис Николаевич спустился с лестницы, постоял в раздумье и присел на диван к женщинам.