Послевкусие
Шрифт:
– Ты его придумала себе, – голосом Маши сказала Хельга.
– Ты знакома с Жераром всего ничего, а хвост распушила, лететь собралась во Францию!
Хельга жевала пирожок.
– Жизнь странная штука. Твои разошлись родители. Мои разбежались. Родители Жерара не стали жить вместе. Что ждёт нас? Что ждёт тебя, Маша? Как сделать так, чтобы остаться вместе навсегда? Я буду бороться за Жерара до последнего вздоха. – Хельга подняла руку, сжатую в кулак.
Маша покосилась на кулачок лилипута. Она знала, как может бороться её подруга за исполнение своих желаний.
– Его мать будет против ваших отношений. Все будут против.
– Какая Татьяна мать? Как моя. Оставила мальчишку отцу на воспитание, как меня оставили бабушке. Можно какое-то время скрывать и не говорить.
– Вы скроете! У вас на лицах всё написано. Вы как два транспаранта.
В ответ Хельга заулыбалась и стала такой хорошенькой!
– Ой! Мне ещё к маме надо сходить до отъезда на турбазу.
– Можно мне с тобой? Хочу посмотреть на твою маму.
Ответа Хельга не получила, в дверь заходили Борис Николаевич и Жерар.
– Папуль! К маме когда поедем?
– Мама твоя занята до выходных, улетела куда-то с другом. Только что звонила. Надеюсь, ты не сильно расстроишься?
– Могла бы и мне позвонить.
– Домой ехать всё равно придётся, мои вещи там.
– Тогда все выходим. Мне тоже есть что взять дома из своих вещей, – согласилась Маша.
– Шорты и майки Жерару подберём из моего гардероба. Ты улетаешь в воскресенье? – обратился отец Маши к Жерару.
– Я ненадолго улечу.
Борис Николаевич вопросительно уставился на гостя, ожидая объяснений. Тот понял.
– Соберу необходимые документы для сочетания браком с иностранкой и вернусь.
Откровение Жерара было неожиданным для всех.
– Заходим все обратно.
Борис Николаевич затолкал всех назад в квартиру. Закрыл дверь. Ногой придвинул тумбочку, куда кладут ключи и сумки. Сел на неё.
– Я так понимаю, иностранка – это Хельга, жених – это ты?
– Так, – согласился Жерар.
– Когда решил?
– Ночью.
Все ждали нравоучений или возмущений.
– Так, так… – Борис Николаевич расстегнул одну из сумок, заглянул в неё. Что-то достал. Повертел в руках, положил назад.
– Я узнала об этом десять минут назад, – пропищала в своё оправдание Хельга.
Борис Николаевич выразительно посмотрел на неё.
– Я так решил, – произнёс Жерар.
– Как раз это и понятно, – вздохнул Борис Николаевич. – Смотри, парень! Тебе жить! Я так думаю. Ты осчастливил свою девушку, но ты можешь напугать мою женщину. Ты сюда летел не жениться, ты летел к маме. Будь добр, проведи эти дни с мамой, как это положено сыну. Свою новость объявишь в следующий раз, когда прилетишь сочетаться браком. А ты, дорогая Хельга, сильно губы не раскатывай. Оно конечно, шанс есть, но бывает всякое.
– Как-как? Губы что? – забеспокоился Жерар.
– Есть такая поговорка. Вроде у кого-то аппетит разыгрался не вовремя.
– Мы попили чаю.
– Новость ваша даже для анекдота не подходит, – глубоко вздохнул Борис Николаевич.
– От начала не видно конца. Чтобы узнать, надо сделать, – повторился Жерар.
Борис Николаевич поднялся, мужчины стояли напротив друг друга.
– Понял. Буду больше общаться с мамой.
– Весело живёте, как я посмотрю! Смотри, парень, не наломай дров! – Борис Николаевич слегка похлопал Жерара по плечу.
– Как-как?
– Никак… Выходим все! Отвезу вас на турбазу, а затем на работу. Вечером вернусь.
Они подъехали к дому, где совсем недавно жили отец и дочь. Хорошо, что бывшей жены нет дома. Маша вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь, но только на длину цепочки.
– Что за фокус?! Мам! Ты дома?
– Да, я дома.
В дверях показалась её мама. Сердитая. С телефоном возле уха.
– Удосужилась всё-таки посетить мать!
Женщина увидела своего бывшего. Широко распахнула дверь, жестом показала на большие сумки, стоящие в коридоре.
– Давно ждут.
– Спасибочко. – Борис Николаевич взял две и направился вниз по лестнице. – Вернусь за остальным, не закрывай дверь.
Но женщина с нервной злостью уже тащила оставшиеся сумки на лестничную площадку. Она хотела дать ему понять, что не намерена второй раз открывать дверь. С лестничного пролёта за её действиями наблюдал бывший муж. Он хотел помочь бывшей жене. Наклонился за сумкой, слегка коснувшись женщины.
– Не лапай меня! – прошипела женщина.
– У меня руки заняты. Нечем лапать, – миролюбиво заметил бывший муж.
– Все вы одинаковые!
Из квартиры родителей грустно выглядывала дочь. Борису Николаевичу стало невыносимо жаль бывшую жену, себя, дочь и ещё чего-то.
– Держи себя в руках. Дочь смотрит. Всё будет хорошо и у тебя и у меня.
Он старался говорить так, чтобы Маша не слышала.
Женщина собралась нахамить в ответ, но глаза их встретились. Зашлось за грудью, сердце встало у обоих. Жена поверила словам бывшего мужа и зацепилась за эту веру, как за спасательный круг.
– Ты красивая женщина. Красота спасёт мир.
Пальцы их рук соприкоснулись.
– Стоят сумки давно. Может, что помялось уже, – совершенно другим голосом, виновато произнесла его бывшая и как-то вся обмякла. Головой уткнулась ему в грудь и затихла.
Женщина пыталась заглянуть в его глаза и ещё раз утолить душевную жажду глотком веры. Мужчина старательно отвел глаза в сторону.
– Скажи Маше, чтобы долго не копалась. В машине люди ждут.
Он стал спускаться вниз по лестнице с сумками.
– Я помогу тебе!
Неужели это его жена? Халатик из белого атласа за что-то цепляется и мешает двигаться женщине. Резкий рывок руки рвёт ткань. Женщина не желает отпускать мужчину.