Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума
Шрифт:
— Братцы, — затосковал дроздовец громко, — столбового дворянина, чухна белоглазая.
Что будет дальше, я уже почти видел. Хозяину набьют физиономию, и он побежит за полицейским; барона обзовут, к вящей радости рабби, жидовской мордой.
А закончится вот чем: барон применит не сокровенную, но вполне действенную руну «иса», и мои братья-офицеры вдруг перестанут понимать, кто они есть и где находятся, затоскуют как бы предсмертно и бесцельно и неудержимо побредут куда-то, да так и не остановятся до самой смерти в ледяном пространстве.
Допустить такого я не мог.
Я встал. Будь я одет, как они, даже разговор мог бы состояться. Я заказал бы выпивку на всех, и мы проговорили бы до утра: то есть как бы мы, потому что моего отсутствия ребята уже бы не заметили. Переговоры же барона и рабби, Туле и Каббалы, пошли бы своим чередом. Но, к сожалению, был я в английском костюме, при котелке и перчатках, с лаковой тростью — преуспевающий компатриот, крыса, успевшая сбежать не с пустыми лапками, пока они там держались зубами из последних сил — и гибли, гибли один за другим. Пристрелят они меня, как сволочь, как собаку — и правы будут. А потом — обзовут барона жидовской мордой.
— Вам еще рано сюда, господа, — сказал я, подходя. Я был все тот же, только во лбу моем они видели дырочку от пули.
— Иисусе Христе, — прошептал тощий в артиллерийской фуражке и мелко перекрестился. — Мертвяк. Допились. Донюхались.
— Господа, — я постарался смягчить голос до бархатного. — Живые сюда не ходят.
Не принято. Вы разве в дверях ничего не заметили?
— Ника? — вдруг страшно прошептал серолицый, с уланским кантом, офицер. И я узнал моего давнего и недолгого друга, тогда вольноопределяющегося Москаленко; мы провели с ним два поиска в Пруссии, после чего он с простреленным легким отправился в тыл. — Так это правда? Когда же тебя?..
— Не так давно. В двадцать первом, в питерской чека.
— А я вот: видишь, до чего дошли?
— Вижу, Павлуша, вижу. И завидую. Не торопитесь к нам сюда, скучнее места еще не придумано. И если вам не трудно: вот, не откажите принять — у нас они не в ходу, а вам могут пригодиться, — я протянул им пачку: здешние несерьезные, но вполне ходовые латы пополам с английскими фунтами.
Дроздовец посмотрел на меня пристально, как бы примеряясь вложить перст в пулевое отверстие. Потом скомандовал:
— Эскадрон, кру-гом. В рай — шагом марш! — на костистом лице его разлилась смертная бледность.
Деньги он, однако, при этом прихватить не забыл и сам отходил пятясь, не подставляя спину.
Переговоры продолжились.
— Я весь внимание, — сказал рабби Лёв и поправил галстух. Было заметно, что надел он этот предмет в первый раз и очень им гордится.
— Существуют, как вы знаете, сокровенные руны, — повторил барон. — Три из них нам удалось разрешить. При раскопках в Лапландии профессором Штауфенбергом был найден резной моржовый бивень.
— Моржовый что? — не расслышал рабби.
— Моржовый бивень, венчавший шлем воина.
— Это, позвольте, вот такие викинговые шлемы с рожками? — изумился рабби. — Какой же должен быть большой викинг!..
— Землю, как известно обязано быть всем образованным людям, населяли в старину гиганты, — поучающе сказал барон. — Но и для гиганта такой шлем был бы немного великоват. Наши специалисты гарантированно установили, что подлиным владельцем шлема являлся сам бог Локи.
— Что вы говорите? — весело всплеснул руками рабби. — И как же это удалось гарантированно установить?
— Я не намерен спокойно выслушивать ваши неостроумные издевательства, — сказал, дернув щекой, барон.
— Но мне это действительно интересно!
— Наши методы вас не касаются. Справки были наведены в самых компетентных слоях астрала. За точность мы ручаемся.
— Если я вас правильно понял, — сказал рабби, — это ваш товар. Я, правда, не знаю, что мы будем делать с этим товаром, даже если, страшно подумать, купим его.
Что, скажите мне?
— С этим товаром вы сможете, наконец, возродить свое государство, — сказал барон твердо. — Без всяких там Бен-Гурионов.
— В Лапландии? — невинно спросил рабби.
— В Палестине, старый ты дурак! — рявкнул барон. — В Палестине! И чем скорее вы все туда уберетесь.
— Барон, барон, — сказал я. — Извинитесь.
— Да. Рабби Лёв не дурак. Я извиняюсь.
— Дорогой барон, — сказал рабби. — А как вы мыслите реальное применение рун Локи для создания государства бедных евреев?
— Как?! — закричал барон. — Посмотрите, он меня спрашивает, как! Да во-первых, с их помощью были возведены неприступные стены Асгарда! Были разрушены Фивы Стовратные! Этими рунами владели Аттила и Агамемнон! Нагарджуна и Карл Великий! («И где они все теперь?»— негромко и в сторону спросил рабби.)
Он-то их и закрыл, свиная голова с дерьмом вместо мозгов и сраками вместо глаз, по наущению ваших христианских попов!..
— Так уж и моих? — не поверил рабби.
— Да все вы одним мазаны.
— Барон! Второе предупреждение.
— Короче: руны эти дают богатство, славу и воинскую доблесть.
— А фатерланд вы оставляете ни с чем?
— Арийскому племени нет нужды черпать силы в мелких суевериях! — барон нервно протянул руку к моему портсигару, пощелкал пальцами.
— Из-за этих мелких суеверий я был вынужден покинуть Прагу, чего не делал уже, м-м, скажем, так: несколько лет. Вы не поверите, как неприятно старому раввину путешествовать в этих содрогающихся железных.