Посох Времени

Войтешик Алексей Викентьевич

А Светоколу и говорить сего не надо было. Он в четыре огромных шага подскочил к ануннаку и тут же рубанул того сходу. Чужак, защищаясь, подставил под удар топорище. Дїй догадывался, что достать Горыню вряд ли будет просто, а потому бил с запасом, чтобы уж наверняка. Что и говорить, силы этого удара хватило бы и на семерых Горынь, но вместо этого воздух взорвался тупым звоном и гордость ковалей, клинок тройной закалки Аса рассыпался в щебень. Широкие длани отдались болью, и скрививший страдальческую гримасу Дїй, бросив по ноги ставшую ненужной, уцелевшую рукоять, тут же перехватил руку чужака с топором…

— А-ну, братцы! — возопил Огнедар, и Пояса, мелькая, будто огненные стрелы оранжевыми подбоями своих плащей, бросились на помощь Светоколу. Ас и ануннак сцепились намертво и стали падать на ступени привхода в Капище. Застонали балки, затрещали доски, приподнялись брёвна над тёсанной аркой, в кои упёрлась спина Горыныча. Стали Пояса подныривать под свод, да оттуда жалить Чёрного, а тот всё Топор не бросает, хотя сам, кабы не лежал на своде привхода, уж давно упал бы.

Дїй как молотом раз за разом бухал в его закованную в железо голову, сбил до крови кулаки, сопел и, казалось, вот-вот порешит ануннака. Но вдруг! Ас выгнулся, будто лук, обронил на землю шлем и вскинул к небесам синие, как озёра глаза. Не отпуская ворога, упавшего на колени, он застонал скованным болью горлом:

— Не-е-е-е-е, бесёнок, всё равно я тебя не отпущу. Вместе в Навь пойдём, каждый своей дорогой…

И снова в голову чужаку «Бах!», и второй раз, и напоследок. Так ухнул, что шлем Горыни отлетел в сторону. Зашипели словно гады чёрные «кишки», что были обмотаны у него вдоль выи, стала свистать вокруг тёмная кровь. Открывшаяся нечеловечья, гадкая образина закатила угольные очи и, вывалив длинный, острый язык испустила последнее дыхание.

И снова взвыл от боли асилок. Пояса негодовали, глядя вокруг. Словно кто-то невидимый вгонял ему под кольчугу копьё за копьём и проворачивал меж рёбрами широкие, кованные пики.

Кто-то указал на дальний край села, где, полыхали сполохи огня и упирались в небеса два чёрных столба дыма. Над крышами дальних строений то тут, то там мелькали чёрные, железные головы Горынь. Они изрыгали огонь, громили терема, избы, отчего разлеталась вокруг щепа да солома, но ни один из них не смотрел в сторону Капища.

Вдруг на тропке, пересекающей холм посреди села, появился хромой, чёрный от копоти воин. Силы оставляли его. Волоча по снегу меч, он поднял голову и, остановившись, поднял клинок и указал им в сторону пробитого чужаками провала в ограде. Пояса завертели головами, попутно сразу становясь в боевой порядок.

— Вот же, — выкрикнул кто-то, — гляньте, у завалившейся избы, прямо у тына…

И сразу трое из девятерых выхватили луки. А ведь до того никто не обратил внимания, что из пролома, сливаясь с разбросанными остроконечными брёвнами, торчит, будто обугленная ветка рука чужака. В ней то ли жезл, то ли палка с причудливым набалдашником. Тонкие, почти невидимые лучи, то и дело выстреливали из неё и били нещадно в спину упавшего на колени Аса. Чёкнула первая тетива, сразу за ней застрекотали и другие, но стрелы лишь безпомощно отлетали от железной лапы, ломая древка, раскалывая острия закалённых наконечников.

Двое витязей, не сговариваясь, бросились к пролому. У самой ограды луч чужака дрогнул и «зацепил» одного из них. Словно сбитая влёт птица, выгнулся он всем телом и упал, заставляя своего собрата нырнуть за угол терема.

— Я пойду, — вызвался Олегсей, единственный пришлый из оставшихся у Капища Поясов. — Где мои? Вот и мне неча тут…

С этими словами он качнул тело в одну сторону, в другую и …сиганул[182], в один миг очутившись рядом с проломом.

Храмовники осуждающе смотрели в его сторону. Далеко не все из них могли такое, но все знали, что подобное перемещение отнимает много сил. Как после такого броска противостоять чужакам?

Меж тем направившиеся приструнить бьющего исподтишка врага уже исчезли из виду. Похоже, пришлый витязь не особо углублялся в раздумья о том, как сложно ему дался «прыжок» и сколько у него осталось сил. Когда на кону столько, кто станет себя беречь? Так или иначе, а из частокольного завала живым выбрался только он.

Едва только добежал до Капища, доковылял туда и тот, кто шёл с холма. Это был Триян. Без кольчуги, без плаща, в рваной, обожжённой одежде. Голенище одного сапога было разорвано до щиколотки. Набившийся под отвороты снег был красным от крови. В спине и над ключицей старшины пришлых Поясов торчали обломки двух стрел. Тот, что топорщился сзади, был почерневшим от огня…

— Джунгары, — хрипло выдохнул он и упал в снег.

Его подхватили под руки и занесли в привход Капища.

— Бросьте, — едва попав в тепло, стал отталкивать он от себя собратьев, — бросьте, говорю. Олегсей, где ты?

— Здесь.

— Не теряйте времени, лучше передохните. Меня оставьте здесь. Коли прорвётся кто, тут и останется. Наши кто есть ещё …?

— Тут все наши.

— Я не о том. Туташние Пояса иначе обучены, не знают наших хитростей. Не обижайтесь, друзи, у вас свои, а у нас свои. Без хитростей, братия, нам долго не продержаться. Так что же, Олегсей?

— Тут только я и Огнедар. Остальные, видать, все полегли. Любояр и Гоенег…

— Не говори, чего не знаешь, — прервал его старший. — Они …знамо где. Где ваш Старшина, братцы?

Штоурмвои переглянулись.

— Ещё у тына слёг, — тихо буркнул кто-то. — Первым кинулся в бой, первым и…

— Теперь ты у нас будешь пока за старшего, — подхватил его слова витязь, что сидел на корточках по шуеву руку от раненного. — Остались сами по себе. Ничего умнее не придумали, как биться тут у Капища. В село и не совались, храм важней…

Старшина, пообвыкнув в полумраке, окинул присутствующих оценивающим взглядом:

— Вас осталось всего трое?

— Шестеро и двои ваших. Пока был Дїй, знали, что делать, а как его подкосили…, трое наших сейчас с ним. Чужаки чем-то крепко пришибли Аса…