Посох Времени
Шрифт:
— Как мыслишь, — после долгого раздумья, наконец, спросил Ас у притихшего у пасады храмовника, — что у аримов на уме?
Витязь только брови вскинул от удивления:
— Ты, Дїй, тебе и вглубь того заглядывать. Мы на шаг вкруг себя, на два, на три вперёд смотреть можем, и то, не всегда. Видеть то, каким древом станет семечка, удел Асов. Только чистая кровь даёт ясный взор…
Светокол поднялся. Его могучая фигура заслонила свет щедрого весеннего солнца, льющийся в пасадную через небольшое, грязное после зимы окно.
— Давят из-за тына, — низким голосом сказал
Наше оружие Богов спит, иначе бы Хранители вынесли его нам в помощь. То ли Горыни заговорили на сон его звонкий глас, то ли это просто наш урок – воевать их своим умением. Ведь как Боги мыслят? Пустили де мы Горынычей сюда сами, и выпроваживать, стало быть, самим же. Светозар, вон, вовсе хотел пойти Посохом жёлтых…, увещевать.
Чародей только поднял взор, насупился и, ничего не сказав в ответ, отвёл глаза к окну.
— Пустое, — видя это, отмахнулся Гоенег. — Аримы по крови сами почти ящерки, возьмёшь ли их Посохом, али и вовсе в яви сдеется нечто несусветное…?
В это момент что-то негромко стукнуло у печи. Дїй и чародей как по команде выпрямились и округлили глаза. Пришло время и Гоенегу медленно повернуться в тот угол.
Возле кованного ухвата стоял Домовой. Во с Нави дениях, других мирах они выглядели иначе, а тут: небольшой, мохнатый дядька, ростом с двухгодовалого мальчишку; власы бурые, до пят, как у медвежонка. Очи. …Ото ж очи. В них будто щёлки в мир Нави. Ни звериные, ни человечьи. Словно в ночные небеса глядишь. От величия света Земель дальних, от путей, к ним лежащих, запредельных, сердце сжимается. Так и тут.
Не каждому дано увидеть Хозяина жилища в яви, но любой знает, что коль уж предстал тот пред очами твоими, жди вестей недобрых.
— Здравия всем, — послышался тихий голос Домового, и Гоенег услышал его с лёгким бархатным оттенком, Ас с медным, властным, а Светозар и вовсе подумал, что говорит юнец. Меж тем уста Хозяина были сомкнуты и его густая бородка даже не шевелилась. И уразумели тогда мужи, что рёк он молвью древнею, и мошке, и птаху, и Асу понятною. Рёк, и каждым словом вкладывал образы в их головы:
— Беда у нас, беда у вас, беда и им будет. С вами мы от веку до конца, поелику и вы теперь с нами навсегда в соседстве, однако ж, …чужаки тут. Закрыли от нас миры Нави, и теперь ни мы, ни вы не в силах воззвать к Небесам о помощи. С ними жезло из Камня Забвения. Оно как полог, скрывает во всех мирах то, что тут деется. Боги зрят в явь, а пред ними токмо лад и покой.
Они вольны во времени, и потому в свой срок всё же узрят эту подмену. Но и это нам не в подмогу. Коли содрал сам себе шкуру ножом на персте, самому же и заживлять придётся. Шкура-то твоя.
Мы на Мидгарде с самого начала, оттого вы и зовёте нас хозяевами. Позже появились Асы, потом иные люди. Со всеми мы уживались, пока не пришли на Мидгард Горынычи в союзе с Тёмными кощеями. Землю сию спасти теперь уж нам, тихим, не под силу. Потому мы с вами в сей час, мы и Чудь с нами, поелику и они здесь от изначалья, и тако же с чужаками серыми не в ладах.
Вздохнул Светокол:
— Чудно и видеть тебя, и слышать, но что за помощь ждать? Тут надобно будет рубить да крушить…
Домовой повернулся к печи:
— Даже великие горы, — снова прозвучал его голос, — и те не сами по себе высятся, а имеют мощь свою, только потому, что на земле стоят. Мы от земли сей, изведаете и нашу силу…
Домовой тут же пропал, но едва Дїй повернулся к пасаде, как под ним вдруг лопнула половая доска. Нога великана по колено рухнула в подполье. Вытягивая её из скалящейся щепками дыры, Светокол только тихо бурчал:
— Знамо дело, помощь, конечно, не помешает, но зачем же…? Так ведь можно и подломить ногу-то. Теперь ещё и пол латать. Лучше бы не ронял меня в наущение, а выискал какая у печи половица скрипит. Её бы присмирил, слышишь, Домовой?
Ничего не ответил Хозяин жилища, но только дрогнула земля, да криком наполнилось село. Рухнул тын позади Капища, а из-за него будто из-под земли выросли три фигуры ануннаков. В железных, чудных доспехах, с кишками вокруг вый, да с мечами страшными, огромными. Общинники у ограды отпрянули, кто жив остался, а храмовые витязи все как один бросились в драку.
— Гоенеже! — хватая меч и наскоро набрасывая на себя доспехи, выкрикнул Дїй. — Хватайте со Светозаром всех его домочадцев, они в верхних покоях, да полезайте в подпол. Оттуда в ходы, что идут под Капище. Не пустят к Храму пока чужаков Золотые Пояса, будут стоять на смерть. Под Капищем самое сейчас безопасное место. Ты знаешь, где Место Мысли. Они с самой глуби. Что бы ни было, там и сидите…
Дверь в пасадную распахнулась. В проёме стоял крепко потрёпанный в схватке с аримами Любояр.
— Горыни, — утираясь от розового, кровавого пота, выдохнул он, — и с исхода ещё двое…
Ас отстранил его в сторону и, лишь на миг, задержавшись на пороге, бросил через плечо:
— Оставайся с Гоенегом, слышишь? Берегите чародея и Посох, а тако же чада его и Добромилу, ну же…
Щедрое весеннее солнце слепило глаза, отражаясь от огрубевшего наста снега. Светокол нахлобучил на голову свой четырёхвёдерный шлем с кольчужными опалами до рамен, обнажил меч и двинулся к Капищу. У самого моста, отмахиваясь от жалящих его, будто шершни Поясов, пал на колена один из ануннаков. Он запоздало увидел приближающегося к нему Аса, попытался встать, но был сокрушён наземь и тут же обезглавлен. Из перерубленных кишок, что были возле его головы, полилась кровь чёрная, а из толстой выи серо-бурая. Его, словно закованная в железо голова, покатилась под мост и, проломив лёд, тут же утонула в воде оградительного канала.