Посох Времени

Войтешик Алексей Викентьевич

— Мы, — наконец, разомкнув уста, самодовольно, в голос начал ануннак, и витязи дёрнулись от неожиданности, — там сровняли с землёй село, это чтобы вы…

— А мы тоже не спали,— снова прервал его, теперь уже явные горделивые речи Светокол, — и тут, и там в селе отправили в небытие больше полдюжины ваших молодцов. И что с того?

— Молодцов там было всего трое, — спокойно ответил Горыня, — остальные, так, исполнители. Ваши потуги для них просто комариный укус, они не знают, что такое боль, а молодцов мы восстановим, обновим…, — чужак замялся, — у вас нет такого слова…. Вскоре они снова будут с нами. На этой Земле всегда будет столько ануннаков, сколько было вначале…

— Будет трепаться-то, Горыня. Думаешь, поверим? Сколько костей ваших рассеяно над Недрой? И не счесть…

— Мы давно восполнили эти потери, да и сокрушали наших Предков и Асы, и человеки – не вам чета. Именно потому мы схитрили, и со временем вымыли из вас их густую кровь. Ведь изрыгающего пламя Сехона вы и смогли победить только потому, что из-под земли его «держали» за ноги древние Духи-Хозяева Земли, которых вы называете Домовые. Если бы они перед этим не смогли тайно отобрать силу его Топора, не прихватили его, оставаясь незримыми, из вас никто уже не остался бы в живых.

Повторяю, Ас, вы и человеки уже не те, а будет и того хуже. В скором времени на Мидгарде не останется и следа от семени вас, великанов. Мы добьёмся того, чтобы в своих сказках и былинах, имеющие короткую память люди вспоминали вас, как нечто страшное, большое и злобное. Да и народы Чуди Белоглазой, давно стоящие у нас на пути, мы руками людей, по велению их правителей сведём на нет. Судьба этой Земли, как и судьба других до неё – быть опустошённой и уснуть навсегда, а мы после того, как вывезем отсюда всё, что нам надо, найдём себе другое плодородное поле среди звёзд.

Отдайте Посох Времени, и нам не придётся обрывать нити ваших Родов. У нас достаточно огня, чтобы тут же изжарить вас и спалить дотла Храм. Мы дали вам время на то, чтобы попытаться уцелеть. Не вздумайте противиться, иначе всё вокруг окутает пламя. Повторяю, вы уже не те…

— И мы? — властно и гордо прозвучал позади ануннаков женский голос.

Чужаки от неожиданности дёрнулись, загремели латами, подняли оружие и расступились. У моста, прямо перед стэпями, ведущими к Капищу, стояли Любояра и Радмила.

Защемило сердце у выстроившихся вдоль стены защитников, да как же так? Ведь ушла Йогиня, едва только стало понятно, что на село вот-вот нападут. Хотя, чему тут дивиться? Всегда, коль ворог пришёл, то защищать свою землю во всех Родах Расов вместе с мужьями, отцами, братьями и сыновьями поднимались и бабы, и даже дети.

— Что ж это, Любояра? — с игривой укоризной, стоя руки в бока, сверкнула белозубой улыбкой Радмила. — Куда не кинь у этих Горынычей, и витязи им не те, и Асы. А мы-то? Что молчишь, смердящая жаба?

Старший ануннак, как видно пребывая в замешательстве от того, что женщинам удалось незамеченными зайти к ним в тыл, с трудом взял себя в руки и хрипло произнёс:

— Дайте срок, Йогини, …и вы будете не те.

— Это как же? Уж не собрался ли ты кого-нибудь из нас сосватать, Горыня? Знаешь ведь, что ни одна Жрица и близко к себе не подпустит того, в ком есть хоть капля вашей крови. И как тогда ты будешь с нами бороться?

— Я не Горыня, — упрямо не соглашался с обидным прозвищем расов ануннак, — и сватать тебя не желаю, но когда на Мидгарде не останется никого с чистой кровью расов, кого вы, прекрасные, пьющие Силу Небес девы станете рожать? Тёмненьких и курчавеньких, а те и сами скоро выродятся и вас изведут, оставляя эту Землю нам. Так что найдётся «меч» и на вашу гордыню…

— Вот оно что? — блеснула очами Радмила, и выхватила из-за спины два коротких меча. — Давай, Любаяра, попотчуем по-нашему тех, кто нам решил мужиков портить…

Йогини метнулись под ноги стоящим на верхней площадке чужаков. Первый из них попытался ударить в них молниями из «Трубы», но смертельные лучи только безвредно опоясали женщин и тут же вернулись обратно к стрелявшему, причём с такой силой, что ануннак дёрнулся и выронил оружие. Миг и в обводной канал скатилась его тяжёлая голова, за которой, будто на санях съехало и бездыханное тело с «Трубой». Тут же лопнул весенний лёд, и обжигающая вода целиком поглотила первого из горынь.

В это время Ас и главный из ануннаков схватились за боевой Посох, который находился в руках ошалевшего от подобного нападения чужака. Трое потянули оружие к себе, но только двое знали, как им пользоваться. Светоколу просто не оставалось выбора. Все Пояса бросились в драку, даже те, что были в Капище. Слушая из-за дверей недобрые словеса Горыныча, они ждали своего часа, и как только пошла рубка, оставили в привходе раненного Трияна, и кинулись в бой.

Из досягаемого оружия у Дїя был только Посох чужаков, вот он и боролся за него сразу с двумя, давая возможность Поясам атаковать их обоих.

Вскоре настало время разделить такое желанное оружие уже между двумя, а именно между Дїем и старшим ануннаком. Они начали толкать и бросать друг друга, не отпуская Посоха и стараясь устоять на ногах. Отвалившийся от их компании горыня, тут же выхватил «Трубу» и выстрелил перуницами в витязей. Двое из них тут же упали замертво.

— Стой! — кричал Огнедар местному штоурмвою, который тут же бросился на душегуба, — стой, дурак! Пусти, ай…!

Новая полоса молний скосила ещё троих воев. Стало понятно, что после двух выстрелов «Трубе» надо какой-то малый промежуток времени на то, чтобы восполнить свои силы. Казалось, что именно поэтому ануннак стал отходить к своему собрату. Тот был недвижим. У моста его попросту «связали» по рукам и ногам огненными обручами Йогини.

Огнедар, отстраняя за себя в компанию к Олегсею последнего оставшегося в живых витязя местного Храма Свентовита, выставил защиту от огня и тихо двинулся вниз по откосу. Надо сказать, что сделал он это вовремя, поскольку тут же, огибая их горящим шаром, ударил огонь. Витязи, защищённые умением Огнедара быть «на Ты» с огнём, уже приготовились повторно окунуться в чадящую сферу, но изрыгающий пламя ануннак вдруг повернулся и прыгнул на Йогинь. Им, дабы не погибнуть под его тяжестью, пришлось отскочить в стороны, а значит, отвлечься и ослабить «кольца».