Посоветуй мне…
Шрифт:
Конечно, её вагина больше, чем у Ангелины. Подбородок, рот и даже частично нос оказались покрыты ею. Катерина тут же стала двигаться вперёд-назад, немного покручивая тазом.
Мужчина с досадой подумал, что это наказание за вчерашние вольности.
— Ну же, давай! Лижи меня. Давай! — прорычала она.
Василий высунул язык и с обречённостью осознал, что выделения вовсе не возбуждающе ароматные или даже вкусные, как у Ангелины. Если запах ещё ничего, ведь Катя явно готовилась и хорошо поухаживала за собой, то вот вкус горчит. Это не только её беда, но всё равно Василий ещё больше приуныл — даже в этом Катя проигрывает
Впрочем, Кате активность от мужчины нужна постольку-поскольку, хватает и просто высунутого языка. Она задрала юбку и впилась взглядом в точку контакта, начав ещё сильнее двигаться. Женщина практически подошла к точке оргазма, а Василию приходилось терпеть это своеобразное изнасилование, нисколько на секс не похожее. Вес женщины, степень её возбуждения и матёрая вагина вместе создавали очень неприятный и даже болезненный эффект, грубо натираясь клитором и губами о лицо Василия.
Вскоре она бурно кончила. Когда конвульсии сошли на нет, Катя завалилась вбок отдохнуть, а Василий пошёл умыться и промыть рот. Ему удаётся сохранять удивительное спокойствие. Заварив любимого чая, он прихватил кружку для Кати и даже нацепил дружелюбную улыбку.
— Понравилось?
Она благодарно приняла чай и несколько раз кивнула.
— Очень! Это было охренеть как круто. Будем считать, — улыбнулась она, — что твоя вина заглажена.
— Хорошо. Это значит, что ты забудешь об увиденном в телефоне, да?
— Ну-у… — по-тэпэшному возвела она глаза вверх. — Не знаю. У меня есть ещё столько вещей, которые я хочу попробовать с тобой. Так что…
— Катюш, остановись, — спокойно и тихо оборвал её Василий; она чётко уловила в тоне предупреждение. — Я не твой раб для секса. Окей, сегодня тебе удалось кое-чего увидеть. Я сам виноват и поэтому позволил тебе прыгать на мне. Но теперь мы в расчёте. Ты получила секс, а я получаю твоё молчание.
— Ну зна-а-аешь, ты так накосячил сильно, что одного раза мало.
— Ты хорошо подумала? — угрожающе выговорил мужчина.
— А ну прекрати так смотреть и рычать! — заистерила она. — Ишь ты, думаешь, разок отлизал, то теперь всё? Фигушки! Я всегда могу пойти и написать заявление.
— Иди, — лязгнул Василий. — Иди, с-сука, пока я тебе не въехал.
— Ты пожалеешь, — прошипела она, отшатнувшись. Но руки Василия даже не дрогнули.
Женщина стала спешно одеваться и собираться. Василий с титаническим трудом сдержал гнев. Ему и вправду хотелось убить её тут же. Несколько раз вдохнув-выдохнув, он сходил за деньгами и положил их на журнальный столик.
— Твоя зарплата. Последняя.
Бросив разъярённый взгляд, Катя схватила деньги. Не с первого раза запихала их в сумку и, наконец, вылетела из квартиры. Василий не удержался, ударил в стену кулаком, а следом выругался в голос.
— Angel? — спустя минут пять позвонил он.
— Да, Daddy? — прошептала она. — Я на уроке.
— Удали, пожалуйста, переписку со мной.
— А-а… — растерялась девушка. — Откуда именно, Basil? Is something wrong?
— Лучше отовсюду. Пока нет,
— Хи-хи, — вдруг рассмеялась нимфа. — Вообще-то, я каждый день её удаляю. Ничего нет, Daddy. Правда, я подумала, что фотографии стоит сохранить и записала их на флешку.
Он с большим удивлением вслушивался в её шёпот.
— Где эта флешка?
— У меня дома, но не переживай. Там зашифрованный архив, а пароль я не знаю — его выдумала подруга подруги.
— Ты меня удивляешь, Angel, — выдохнул Василий.
— Только не спрашивай, зачем всё это, а не то я умру от стыда.
— Я не хочу твоей смерти, Fairy.
— Thank You, Basil! You’re the best.
— Нет, зэ бэст — это ты, — улыбнулся он.
— Ой, учитель смотрит! Пока-пока, Basil.
Глупо улыбаясь, Василий посмотрел на заставку завершённого звонка. Потом выделил чат с Ангелиной и ткнул на иконку корзины. Теперь удалять не так жалко.
Тем временем мысли журналиста снова вернулись к произошедшему. Уже не страх, что будет заявление в полицию, гложет нутро, а сильнейшая досада. Почему же она так поступила? Почему людям вроде Кати не хватает благоразумия ценить то, что имеешь?
Хорошо, каким-то образом ты получил информацию. Забудем на время, что Катя сделала это подло. Информация — это сила. Или деньги, как получилось в случае с Василием, и он готов был заплатить за собственную оплошность. Неужели мало увеличенной в два раза зарплаты и отвязного секса в придачу?..
В свёрнутое окно чата пришло сообщение — пишет руководитель журнала, нужно срочно просмотреть несколько статей, сделать корректуру.
Работа отвлекает, но в то же время и случившееся отображается на ней. Обычно Василий даёт несколько шансов молодым писакам, ведь это и есть опыт. Не имея его, в современной действительности трудно найти хорошую работу. В то же время есть некий порог по возрасту, перейдя который тоже становится сложно разменять навыки на достойную плату. Понимание реалий всегда помогало Василию находить меру, но сейчас настроение требует экспрессии, поэтому журналист буквально скомкал одну из статей. Пусть автор подаёт надежды, но больно упрямый. Василий забраковал статью, написал рекомендацию на прекращение сотрудничества и с досадой перешёл к следующей работе. Благо, написаны примерно на одну тему и есть из чего выбрать.
Он почти закончил, когда раздался звонок в дверь. Уголки губ Василия дёрнулись в улыбке, и он пошёл открывать. Только это оказалась не Ангелина.
— Здравствуйте! — Участковый приставил руку к козырьку фуражки. — Водянистый Василий Спартакович?
— Да, — нахмурился журналист, но тут же спохватился и пригласил участкового зайти.
— Лейтенант Борисенко. Тут к нам приходила гражданка Сидорчук Катерина Владимировна и оставила на вас заявление.
Василий картинно вздохнул и выдохнул.
— Товарищ лейтенант, может, чаю?
Участковый, лет тридцати с виду, снял фуражку и, улыбнувшись, кивнул. Вокруг голубых глаз сложились морщинки.
— Можно. А то, видимо, разговор будет не из коротких.
— Это да-а… — выдохнул Василий.
Вскоре на столе оказались все имеющиеся сладости, а хозяин закончил с завариванием чая.
— Смотрю, разбираешься в чаях?
Василий кивнул.
— Есть немного, имею слабость.
— А к юным девицам есть слабость?
Острый взгляд впился в лицо журналиста.