Посоветуй мне…
Шрифт:
Ангелина вошла, изображая зомби. Василий подхватил сзади за плечи и повёл на кухню. Усадил на диванчик и дал кофемашине задание сварить напиток покрепче, сам же с особым трепетом принялся готовить есть. В этом он открыл для себя новый фетиш. Помимо любования чудной блондинкой в школьной форме.
— Ты молодец, — похвалил вскоре Василий, присаживаясь и протягивая кружку.
— Thanks a lot! Было трудно, — мило закатила она глазки. — А как у тебя дела, Basil?
— Вообще говоря, наконец, удалось спокойно поработать.
Личико
— Немного необычно. Раньше писал статьи сам, а теперь корректирую чужие.
— Тебе не нравится? — стрельнула глазками она, живо уплетая ужин. Приятно кормить тех, кто ест с удовольствием.
Василий усмехнулся.
— Конечно, нет. Это моя работа, к тому же, как говорят, любимая. Просто всегда, при даже частичной смене деятельности, нужно время обвыкнуться.
— Ты столько зарабатываешь! — сделала она большие глаза. — За это можно потерпеть.
— А откуда ты знаешь сколько? — приподнял он бровь.
— Хм-м… — издала она, жуя. — Ну-у… догадалась, наверное. Всё же ты мне сто тысяч дал.
— Считаешь за хорошие деньги можно терпеть?
— Конечно! — с жаром выпалила она, едва не подавившись.
Василий очередной раз усмехнулся.
— Может и так, Ангелина, может и так, — отхлебнул чая он и положил в рот конфету. — Смотря что, я думаю. Любой труд — это дисциплина и терпение. Даже в самом наилюбимейшем деле ты в итоге устанешь, затёкшие мышцы будут болеть, а настроение упадёт на фоне общего состояния. Но можно ли терпеть, ничего не предпринимая, коллектив, начальника, чуждую деятельность?
— А если очень нужны деньги? — сбила с ног вопросом девушка.
И снова усмешка, чтобы снять внутреннее напряжение. Ей были нужны сто тысяч, и продемонстрированная сейчас готовность терпеть сподвигла Ангелину пойти на крайние меры. Срочность, сумма и возраст наложили свой отпечаток. Мужчина задумчиво склонил голову. Такая чудная и нежная, Ангелина смотрит с ожиданием. Можно ответить, как отмахнуться. Бездумно обронить нечто, но ставки высоки. Недавно она была готова пожертвовать честью и добрым именем ради, возможно, мнимого спасения, а он косвенно этим воспользовался. Только ли в силу взглядов девушка пошла на такой шаг?
— Может произойти всё что угодно, Angel. Из каждого правила есть исключения. Они не определяют жизни, но они тоже есть. И ты должна знать, что существуют вещи дороже денег. Даже больших.
Он внимательно смотрит в голубые с контрастной синевой глаза. Василий ловит малейшие колебания мимики. Он вслушивается едва ли не в биение сердца и полон надежды, что нежные губки девушки не искривит ядовитой улыбкой, а в юной головке не укоренятся мысли о его двуличии. Ведь он не врёт. От чистого сердца, с искренней заботой старается уберечь её в будущем.
— Это сложно, Basil, — полушёпотом проговорила она и отвернулась.
— Я же с тобой.
Глаза
— Ты же не всегда будешь рядом.
— Я не хочу лишать себя счастья в настоящем из опасений за будущее. Сейчас я с тобой.
Она робко улыбнулась.
— Ну-у… ты правда-правда не уйдёшь?
— Из своей квартиры? — насмешливо глянул он.
— Дура-а-ак! — кинула она скомканной салфеткой.
— Вообще-то, собираюсь, но не знаю куда.
— What do you mean, Basil? — растерялась она.
— Не знаю, куда тебя пригласить, — бархатно глянул он на юную соседку. — Мне по душе бары и кабаки. Можно ресторан, кафе или кофейню, а вот кино и прочие увеселительные заведения как-то не манят. Поэтому тяжело выбрать. Что ты любишь? Ну и я переживаю насчёт того, что могут подумать про нас.
Она осветилась лицом.
— Ah, Basil, ты издеваешься надо мной, — шутливо погрозила она пальчиком, а Василий подумал, что облизал бы этот эстетически совершенный перст. — Ну-у… я же вообще-то люблю поесть.
— А так и не скажешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Худенькая.
— Это да… — погрустнела она и мельком посмотрела на совершенно не выдающийся размер груди. — Стараюсь хотя бы немного набрать.
— Моё мнение учитывается?
— Конечно, — встретила она взгляд мужчины. Василий демонстративно опустил его на два едва видимых холмика.
— Мне нравится, как есть сейчас.
По её щекам разлилась краска смущения.
— Хорошо. Как скажешь.
— Значит, можно просто пригласить покушать?
— Ага! — мгновенно переключилась она, кивнув с лучащимися глазами. — А на счёт мнения окружающих не волнуйся. Мы же как брат с сестрой выглядим. Если только не делать что-то такое…
И вновь волна смущения. Василий улыбнулся.
— Предложение заманчивое. Однако, если делать, то не на виду.
— Не говори таких смущающих вещей, — затихая голосом, отозвалась она.
— Я… — заикнулся было он, как в то же время заиграла музыка звонка. — О, бабушка!.. Привет!
«Васенька, родной, очень рада слышать твой голос! — услышал мужчина. — Обещал же позвонить, но занят, поди?»
— Виноват, баб, очень виноват. Хотя ты права, было много забот.
«Ой! Ну я тогда потом позвоню».
— Нет-нет, что там приключилось? — помотал головой Василий.
«Всё хорошо, внучек, ничего особенного. Просто клубника спеет, а у меня спину схватило. Жаль, пропадёт».
— Клубника, значит… Приеду, баб. Завтра можно? У тебя, кстати, интернет там появился вообще?
Бабушка пообещала узнать у соседа, есть ли в деревне интернет, затем несколько раз извинилась и уже потом пообещала встретить внучка выпечкой. Отказываться в свою очередь Василий не стал, ибо бесполезно, во-первых, а во-вторых, бабушка натурально умеет готовить из топора суп. Её выпечка невыразимо вкусная.