Посредница
Шрифт:
— Следовал за мной?
— А ты не догадалась? Неужто тебе непонятно, что я последую за тобой на край земли и даже к вратам ада, если понадобится?
Это могло быть просто красивыми словами, если бы не нотка решимости в его голосе, которая заставила ее глаза расшириться, а сердце учащенно забиться.
— Почему?
Он посмотрел на нее долгим пристальным взглядом, а затем медленно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Ты не слышишь от меня этих слов… не услышишь, пока не будешь готова ответить мне тем же.
— Но ты
В тот момент, когда она говорила это, ей было яснее ясного, что она сейчас же должна отвергнуть его, оттолкнуть навсегда, ни за что не должна позволить, чтобы затасканная, избитая и способная исковеркать всю ее жизнь фраза «Я люблю тебя» сорвалась когда-нибудь с ее губ.
Но Итан определенно был не единственным из них двоих, кто попал в ловушку, которую она так тщательно расставляла.
9
— Десерт? — произнес Итан.
Вздрогнув от неожиданности, Эбигейл переспросила:
— Что?
— Я спрашиваю, не заказать ли нам десерт? — Итан посмотрел на нее с оттенком любопытства. — А что случилось?
— Ничего. — Официант принес им меню, и Эбигейл торопливо взяла его, скрыв за широкой глянцевой обложкой краску смущения на лице. Неужели он прочел мои мысли? — подумалось ей.
Перечень десертов, когда она наконец сконцентрировалась на нем, был обширным, но ничем не примечательным. Когда Итан сказал: «Я остановлюсь на печенье и сыре, пожалуй», она быстро закрыла меню.
— И мне то же.
Пока они дожидались блюда с сыром, Итан спросил:
— Что было с тобой после… после того лета? Ты упорно уклонялась от разговора о твоем прошлом. Теперь я понимаю, почему.
— Я вернулась обратно в пансион, — сказала она. — И с тех пор проводила каникулы у тетки Маризы.
— Каково тебе было с ней?
— Неплохо. Но, постоянно занятая на работе, она не могла уделять мне много времени.
— Но не оставляла же она тебя совсем одну?
Эбигейл помотала головой.
— Каждый год она брала отпуск на несколько недель, и мы посещали театры, музеи, отдыхали на побережье. В остальное время она нанимала людей приглядывать за мной, пока мне не исполнилось пятнадцать. После этого она решила, что я уже достаточно взрослая, чтобы сама за себя отвечать. Тетка предлагала пригласить кого-нибудь из моих школьных подруг погостить у нее вместе со мной, но мне казалось, что хватит с нее и меня одной. Я часами просиживала перед телевизором, много читала.
— Тебе, наверное, было очень одиноко.
Эбигейл пожала плечами.
— В школе у меня были подруги. И не только подруги…
— Парни?
Он быстро все схватывал.
— Да, парни. Молодые люди. Страстно жаждавшая тепла, душевного участия, она была так глупа, что принимала за любовь обычное влечение, но лишь на собственных ошибках поняла, что секс и любовь не одно и то же.
Практичная тетка Мариза заранее просветила ее насчет мер предосторожности, но не научила эти вещи различать. Эбигейл пришлось до всего доходить самой. С тех пор все ее контакты с противоположным полом ограничивались ничего не значащей дружбой и случайными флиртами, которые, впрочем, ни к чему не приводили. То ли мужчины были слишком нетерпеливы и теряли интерес к ней из-за ее упрямого нежелания позволить им сексуальную близость с ней, то ли сама она приходила в отчаяние от того, что они не понимали ничего другого, но, едва завязавшись, отношения с ними неизменно терпели крах.
Так было до тех пор, пока Итан снова не появился в ее жизни. И тогда она совершила самую ужасную ошибку, какую только можно было себе вообразить.
— А ты правду говорила, что у тебя в твоей личной жизни никого нет? — спросил Итан.
— Да. — Ей не было причины лгать. — А если бы был, я бы не стала…
— Спать со мной?
— Ты обещал не говорить об этом, — поспешно напомнила она.
— Я сказал, что мы будем говорить о Таиланде.
— Я думала, ты имеешь в виду…
— Пагоды и рисовые поля? Вовсе нет. А как насчет того, чтобы по-вспоминать, как ты таяла в моих объятиях, как страстно подставляла мне губы, когда я тебя целовал? Или то, как нежно ты проводила рукой по моей груди, когда возбуждалась, вниз к животу и еще ниже к…
— Замолчи! — Лицо ее пылало, а глаза уткнулись в белую скатерть. Пальцы Эбигейл вцепились в край стола. — Замолчи, или и уйду прямо сейчас.
Официант выбрал не самый лучший момент, чтобы подойти к ним с подносом, на котором нес нарезанный тонкими ломтиками сыр и гроздья черного винограда. У нее было искушение вырвать это блюдо и швырнуть его на пол, а потом встать и уйти, но выработанная привычка вести себя на людях достойно пересилила, и она напряженно замерла на своем стуле, пока официант вновь не оставил их наедине.
Возможно, Итан понял, что переступил границы.
— Какой сыр тебе больше по вкусу? — спросил он. — Здесь несколько сортов…
— Мне все равно. — Все еще не в силах отделаться от тех эротических картин, которые он вызвал в ее памяти, она обнаружила, что руками держится за край стола. Разжав пальцы, Эбигейл мотнула головой. — Я не хочу больше есть.
Итан намазал немного сыра на печенье и протянул ей.
— Правда? Ты уверена?
Она еще более упрямо замотала головой. Пожав плечами, он сам начал есть печенье, запивая его большими глотками вина. Потом спросил:
— А когда ты ушла из школы? Что было потом?
— Я жила с теткой Маризой, пока не поступила в университет, но спустя год бросила его и перебралась в Кингстон.
— Почему?
— Думала, что здесь мне легче будет найти работу.
— А зачем ты бросила университет?
— По тысяче причин. — Эбигейл механически протянула руку к кисти винограда и оторвала одну ягодку. — Я не видела особого смысла во всем этом, хотя учеба давалась мне легко.