Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли

Дугин Александр Гельевич

Горизонт андрогината имеет собственную онтологию, а значит, в манифестационизме андрогин есть,обладает бытием. Более того, он-то и обладает бытием в полной мере, он более есть, чем его расколотые половинки — мужчины и женщины. Ровно в той мере, в какой они не андрогинны, они обделены бытием, т.е. их в определенном смысле нет. По-настоящему быть, быть в половом, гендерном, смысле может только гермафродит.

Дорога к андрогину начинается не с бытия пола, чтобы закончиться в темных лабиринтах фантастической легенды, но с призрачности и онтологической привативности (недостаточности) половой принадлежности и идет к сияющей утвердительности того, что только и есть, по-настоящему есть.То, что в бытии полов

принадлежит онтологии, то, что в мужчине и женщине есть,принадлежит не мужскому и женскому, но андрогинно-му началу. Собственным элементом половой дуальности является «иллюзия». Иллюзия— вот, что делает женщину женщиной, а мужчину мужчиной.

Спина неба

Андрогин распадается на два пола, но и лицо земли это распадение никогда не фундаментально и не окончательно. Различные образы в сакральной традиции всегда подчеркивают наличие мужского элемента в женском, а женского — в мужском. Например, в китайском символе «инь-ян» представлены два принципа — темный и светлый, но образно указано, что в светлом мужском начале «Ян» существует черная точка, а в черной женской стихии «инь» существует белая, светлая точка. В принципе, можно сказать, что это образ или символ андрогина.

Интересно, что черная точка на белом фоне называлась «спиной неба», а белая точка на черном фоне — «лицом земли». Дело в том, что манифестационистская парадигма в своем основании, по определению, недуальна (принцип адвайтизма). Постоянно оперируя с дуальностями или с биномами, эта парадигма всякий раз указывает на недостаточность такого разделения. Несмотря на то, что весь мир живет под знаком диады, под фатальностью диады, фатальностью разделения, это разделение никогда не является онтологически абсолютным.Разделенное всегда сохраняет связь с андрогинным архетипом, который предшествует диаде.

Рациональная идея чистой идентичности (мифологически выраженная в формуле в «небе» нет «земли», а в «земле» нет «неба»), то есть доведение парадигмы дуализма до своего логического предела совершенно чуждаманифестационизму как таковому.

Манифестационистский дуализм всегда недуален,поэтому он утверждает, что небо (или мужской принцип) обязательно имеет в себе женскую точку (или земное начало), так же, как и женское начало обязательно имеет в себе элемент мужского начала. Будучи разделенными между собой, они обязательно несут в себе элементы противоположности. А раз так — они никогда не являются «абсолютно негативными» или «абсолютно позитивными». Они всегда относительны, всегда скреплены узами онтологического брака, обоснованного фундаментальной изначальностью андрогината. Это очень принципиально, поскольку здесь проявляется глубинная логика мышления манифестационизма — логика андро-гинной примордиальности, предшествующей дуализму.

Для нас, людей серьезно проработанных номиналистской парадигмой, было бы естественно совершенно по-другому рассмотреть женщину и мужчину. Вначале зафиксировать их различия, затем выделить те признаки, которые соответствуют только одному полу, и на этом основании сформулировать критерии идентичности каждого из них, и лишь затем, в качестве «научной» гипотезы, предположить, что чисто теоретически могло быть какое-то существо, которое обладало бы обобщенными признаками обоих полов, т.е. суммирующей идентичностью.

Манифестационистское сознание работает по-другому. Для него вначале есть интуиция целостности, интуиция неразделенности, которая воплощается в схватывание образа шарообразного существа, где нераздельно соединены, точнее, еще не разделенымужские и женские признаки. В Древней Греции образы «бородатых Венер» были весьма распространены.

В этом андрогинном начале, в онтологии андрогината заключается очень тонкая идея интегрирующей эротичности манифестационистского мировоззрения.

Эрос

Перейдем от абсолютного горизонта рассмотрения гендерной проблематики к более конкретным вещам. Что происходит между мужским и женским началами, когда андрогинат оказывается за пределами эмпирического

восприятия?

Между ними развертывается вся динамика бытия или то, что греческие философы определяли термином «эрос».Эрос — это вся совокупность возможных отношений между мужским и женским началами. В эросе воспроизводится, но уже постфактум, послеразделения диады, андрогинная природа мира.Хотя двойственность метафизически анормальна (нормальна только недвойственность), она, тем не менее, является необходимым условием манифестации и вместе с тем постоянно стремится к самопреодолению.Если бы стремление к преодолению двойственности не лежало в самой сердцевине этой двойственности, то представители противоположного пола чувствовали бы друг к другу полное безразличие. И если женское и мужское начала рассматривать не как два фрагмента общего андрогинного импульса, а как самодостаточные полюса, тогда не было бы той центральности и фундаментальности эроса,которой пронизаны все космические уровни, начиная от высших этажей традиционной манифестацио-нистской метафизики, кончая миром людей, животных и растений (Традиция утверждает, что даже минералы любят друг друга, и в алхимии изучаются такие явления, как «минеральное семя», «месячные металлов» и т.д.). Онтологическая и гносеологическая гамма отношений между мужским и женским началами (внутри манифестированной Вселенной) обоснована и обусловлена наличием примордиального андрогината.

Как послание или проявление примордиалъного андрогинатареализуется (уже имманентно) данный нам конкретный эрос — эрос, который притягивает землю к небу, мужчину к женщине, холодное к горячему и другие пары противоположностей. Если андрогинат в чистом виде является вынесенным за пределы обычного опыта и андрогинные реальности начинаются за самым последним пределом метафизического созерцания, то эротическая субстанция, эротическая энергия, эротическая динамика даны и имманентны миру как его движущая сила.

«Если бы был только андрогин, то не было бы полярности мира, — рассуждает человек в парадигме манифестационизма. — Поэтому не было бы мира, а был бы один Абсолют. Для того чтобы мир появился, андрогин-ная природа реальности должна быть сокрыта и проявляться через оппозиции». Из такой логики следует, что неандрогинность пола — это следствие намеренного сокрытия андрогината. Но поскольку андрогинат онтологически предшествовал полу, то его следом является космическая любовь,которая пронизывает все уровни мироздания. Именно этот космический эрос отвечает за всё: за движение тел, за происхождение видов, за диалектику отношений неба и земли, за события в истории людей, чертей и богов — абсолютно за всё... Эрос и составляет сущность и ткань, главную субстанцию, смысл существования всей манифестационистской Вселенной.

Вселенная манифистационизма— это вселенная абсолютной, бескрайней и бесконечной любви.В этой любви существуют самые разнообразные формы, сегменты, диалектические выверты. Даже ненависть, вражда и отталкивание являются субпродуктом космического эроса.

Онтология пола

На третьей ступени метафизики пола — начиная с высшего андрогината и следующего за ним космического эроса — стоит эмпирическое понимание пола, каким мы встречаем его в нас самих и в окружающем мире. Хотя перед лицом андрогина мужское и женское начала лишены собственного бытия и в принципе иллюзорны, манифестационистская традиция не выносит на первый план эту финальную иллюзорность пола, но толкует онтологичность диады через онтологию любви, придавая тем самым полу высшее метафизическое и сотериологическое значение. Другими словами, хотя мужское и женское отличаются друг от друга и, главное, от андрогина незначительными специфическими погрешностями (которые динамически пытается преодолеть энергия космического эроса), даже эти «погрешности» Традиция не может отдать на откуп «ничто», нигилизму и старается истолковать в онтологическом ключе. Так возникает онтология мужского и женского начал.