Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли
Шрифт:
Познание в полноценной манифестационистской парадигме призвано распутать хитросплетения этой ироничной, но подчас кровавой игры Абсолюта с самим собой. Брахма открывает глаза — всё появляется. Брахма закрывает глаза — миры исчезают, происходит «маха-пралайя», «растворение всего». Но это не фатально, поскольку и сон и явь Брахмы противоположны лишь по видимости. Всегда есть нечто, что является общими для того и для другого состояния. Это общее также можно познать,выйдя за пределы всех дуальностей, осуществив идеал «освобождения», «мокша». Причем достичь этой стадии можно в земной жизни, и тот, кто реализовал это высшее познание, называется в индуизме «джи-ван-мукти», «освобожденный при жизни».
Высшим пределом познания в манифестационизме является познание недвойственности
«Dream time»
Понятие о процессе познания в традиционном обществе существенно отличалось от нашего. Представьте себе людей, которые, познав кошку, поверили бы, что можно превратиться в кошку. Как бы они жили, не получая опытных подкреплений такого превращения? Что, они были совсем глупы? Для нас это равносильно бреду или психическому расстройству. Нам трудно понять, как культура, основанная на ад-вайта-ведантических принципах (и других манифестационистских теориях) могла сохраниться до наших дней, ведь люди устойчиво настаивали на чем-то, что противоположно опытным данным всех органов чувств...
Эти трудности возникают потому, что наша собственная гносеологическая парадигма, наше представление о реальности, о знании, о том, что возможно и невозможно, о том, что существует и не существует во сне или наяву, существенно различаетсяс тем, как видят мир представители традиционной цивилизации. Они живут в некоем dream time,сновиденческом времени, где реальности, которые для нас являются фиксированными, растворены.
Как представить себе «dream time»? Давайте возьмем близкий к нашей реальности пример: допустим, русский человек лет в восемнадцать запил и двадцать лет не просыхал. Естественно, через какое-то время реальность вокруг него стала размываться. Но она размоется не полностью, что-то останется в ней достаточно прочно. Он протопчет в своем алкогольном бытии надежные дорожки к своим друзьям-собутыльникам; он будет прекрасно знать, где находится ближайший ларек, в котором можно ночью взять... Но при этом он может забыть, что существует президент Путин или Соединенные Штаты Америки, или «партия пенсионеров»... Что-то в нем останется от общей с другими реальности (это будет все же не совсем полный идиот), но какие-то вещи из его мира уйдут безвозвратно.
Теперь представим себе, что мы рассматриваем в качестве эталона не «нормального» человека, который знает, кто такой президент Путин, где находятся США, и что такое «партия пенсионеров» (я, кстати, сам не знаю, что это за партия), а возьмем состояние алкоголика, затем второго, третьего, четвертого, сложим их, потом разделим и выстроим на усредненном образе нормативное представление о реальности. Взяв за норматив тип вечного «синяка», прекрасно разбирающегося в пьяных маршрутах и знающего, где что дают, где что дешевле, но ничего больше знать не желающего, мы получим отдаленное представление об онтологии «dream time» (с его кажимостями, превращениями, общением с деревьями и бутылками) как о целой культуре.
Венедикт Ерофеев в романе «Москва-Петушки» убедительно описал подобный пьяный космос, местами проваливающийся в откровенную метафизику. Литературные герои Юрия Мамлеева еще более ярки и убедительны, хотя это уже не простые алкоголики, а каталог типов, иллюстрирующих полноценную картину русского «dream time» с прямыми аналогиями с полноценным манифестационизмом. Но Ю. Мамлеев сам является традиционалистом, интересуется индуизмом и Геноном, поэтому эти свойства его литературы не случайны.
Люди традиционной цивилизации живут в состоянии, при котором их мысли, чувства, переживания постоянно, ежедневно — через обрядовую практику, ритуалы, домашние занятия, созерцание искусственных и естественных феноменов — вращаются в «dream time», в сновиденческом времени, где протекают особые процессы, и опыт подтверждает или отрицает то, что в нашем «трезвом» мире он не подтверждает и не отрицает. Этот опыт не является иллюзией или кажимостью, он обеспечен существованием социального коллектива, исповедующего логику «dream time», воплощен во множестве институтов сакральной цивилизации, подкреплен событиями, которые происходят ежедневно,
Представители цивилизации «dream time» постоянно и повсюду в опытевстречают доказательства правоты своей гносеологии. Они видят массы нищих людей, которые не едят, не пьют, просят милостыню, которую им никто не дает, и сливаются с Абсолютом, не обращая внимания на собственную жизнь, вообще ни на что, и ничего не желая. И это не один и не два святых, как в других великих культурах, а это тысячи, десятки и сотни тысяч. До сих пор в современной Индии по дорогам, как автомобильные знаки, сидят гуру, йоги, аскеты, отшельники, и им ничего не надо... Просиди-ка, попробуй, тридцать лет у дороги с протянутой рукой. Естественно, вам мир будет казаться другим и многие вещи, которые представляются невозможными, нелепыми и несуществующими, покажутся вполне нормальными и естественными.
Сердечное познание
Оставим на время рассуждения о реальности или нереальности тех метаморфоз, которые происходят в рамках гносеологической парадигмы манифестационизма. Для прояснения того, как эта парадигма понимает структуру познания, необходимо подчеркнуть, что орган, с помощью которого здесь осуществляется познание, является иным,нежели тот орган, который мы привыкли рассматривать как главный, надежный, очевидный и банальный инструмент познания — то есть разум или дискурсивный рассудок, локализумый физически и символически в голове (анатомически — в мозгу). В манифестационизме познание связано, в первую очередь, с тем, что философы-традиционалисты школы Генона, поставившие перед собой задачу систематизации традиционализма как гносеологической и онтологической парадигмы, называют интеллектуальной интуицией.Эта интеллектуальная интуиция символически и физиологически локализуется в сердце человека,которое связано с солнечным началом,тогда как разум и голова — с лунным.Соответственно, мыслить в пространстве dream time, в категориях совпадения объекта и субъекта и, в пределе, высшего тождества, можно исключительно с помощью специфических операций, происходящих в человеческом сердце.Это — сердечное мышлениеили интеллектуальная интуиция.
Такое мышление не совпадает с тем, что мы привыкли называть «мышлением» (в парадигме модерна). Может быть, это одно из самых простых и наглядных объяснений странности, с которой мы сталкиваемся, исследуя гносеологию парадигмы Традиции. Речь идет о том, что здесь за познавательное действие просто отвечает иной орган. Поэтому само это действие — гносеологический акт — имеет совершенно иные характер, структуру, природу.
На уровне интеллектуальной интуиции возможно отождествление субъекта и объекта или познающего с сущностью вещи, которую он познает. На уровне рассудка это абсолютно невозможно. Кстати, никто нигде и не утверждает, что с помощью человеческого рассудка можно осуществить высшее тождество, серию метаморфоз или снести преграды между одним и другим, между объектом и субъектом познания.
Солярная и лунарная гносеология
Для того, чтобы различить то, как мыслит человек головой, а как сердцем, можно выделить два типа гносеологии: солярную,основанную на интеллектуальной интуиции, и лунарную,основанную на принципе рассудочной деятельности. Мы уже рассуждали относительно символической и сакральной анатомии человеческого существа в парадигме манифестационистских традиций. Там в центре находится сердце, распространяющее свой свет наверх, где лучи отражаются в сознании, как в зеркале, переводящем синтетическую (недуальную, холистскую, целостную) интеллектуальную интуицию в дискурс, основывающийся на дуальных и «синтагматически» (диахронически) развертывающихся парах, т.е. пытающийся поместить эту интуицию в логическую структуру. При этом логико-рациональное отражение («reflectio» на латыни означает одновременно «мышление» и «отражение» и касается как раз «головного» рассудочного действия) упускает из виду те стороны и аспекты интеллектуальной интуиции, которые в логические структуры не вмещаются или которым не удается найти точного или приблизительного аналога.