Постижение любви. Судьба советского офицера

Шахмагонов Николай

– Спасибо, – сказала Татьяна и с интересом посмотрела на Андрея.

Она быстро разгадала планы родителей, но возражать против знакомства не стала, потому что тогда надо было, объяснив причину своего нежелания знакомиться с кем бы то ни было, рассказать об увлечении Теремриным. Их усадили так, что в случае необходимости, они могли и не участвовать в общем разговоре. Но общий разговор оказался интересен всем, да и не хотелось поначалу ни Андрею, ни Татьяне уединяться. У каждого на то были свои причины. Андрей нет-нет да подумывал об Алёне, а Татьяна – о Теремрине. Но в то же время и он, и она понимали бессмысленность этих своих мыслей и нереальность каких-либо надежд. Правда, если Татьяна в таких догадках

была права, то Андрей не подозревал, что глубоко ошибается. Не зная правды, он решил, что давно уже пора забыть Алёну и подумать о своём будущем, о своей семье. С удовольствием наблюдая за общением отца с родителями Татьяны, всё более убеждался, что это люди одних взглядов, одного мировоззрения, одного воспитания, словом, одного круга. И пусть не на основе собственного опыта, а в результате нравоучений отца, но он пришёл к выводу, что совместимость родителей играет в семейном счастье детей заметную, если не решающую роль.

Они с Татьяной некоторое время прислушивались к разговорам. Отец рассказывал, что начинает большой роман о войне, в котором надеется сказать, если и не всю правду, ибо всю правду не знает, наверное, никто, то, во всяком случае, максимально приблизиться к освещению истины. Коснулся в разговоре самого болезненного вопроса – внезапного нападения фашистской Германии, которое, как принято писать, прозевали. Андрею стало интересно, но он, заметив, что Татьяна скучает, посчитал необходимым отвлечься от разговора, чтобы попробовать развлечь её, решив, что ещё найдёт время взять у отца и прочитать заинтересовавшие его главы.

– Вы, как я слышал, преподаёте в военной академии? – спросил он у Татьяны.

– Преподаю, – односложно ответила она.

– И как воспринимают слушатели столь юную преподавательницу? Ведь вы, по существу, их ровесница.

– Всё зависит от того, как себя поставишь в отношениях с людьми. Видимо, у меня это получается. Панибратства и всяких там шуточек не люблю и не допускаю.

Это прозвучало, как очень тонкий намёк на то, что не нужно слишком надеяться на какие-то отношения.

– Я приветствую такой стиль поведения, – сказал Андрей.

– Вы служите в Калинине? – неожиданно спросила Татьяна.

– В Калинине.

– Там командовал дивизией муж моей сестры.

– Стрихнин? – удивлённо переспросил Световитов.

– Он самый. Ну и как он вам?

Световитов пожал плечами. Не хотелось ворошить старое и критиковать бывшего командира.

– Или он вам пришёлся по душе? – спросила Татьяна.

– Этого я не сказал, да и не могу сказать. Скорее напротив.

– Слава Богу, – заметила Татьяна, несколько потеплев. – Он ведь от имени отца перевод этот себе пробивал, а отец и понятия о том не имел. Едва ли не последним узнал. Скверный человек, нечестный человек.

– Это я заметил. Если б не боевой мой комбат Дмитрий Николаевич Теремрин, худо бы мне пришлось в дивизии. Стрихнин меня сразу невзлюбил.

– Как вы сказали? Теремрин?

– Вы его знаете?

– Нет, – спохватившись, привела в норму свой тон Татьяна и сказала с нарочитым безразличием. – Книги его читала. Волнующие книги.

– А я, признаться, не читал. Да и не виделись мы с тех пор, как его «там» ранило. Героический комбат. Хотел встретиться с ним, поговорить, но сегодня узнал, что он в командировку уехал, в Пятигорск.

Услышав о командировке Теремрина, Татьяна вдруг с интересом посмотрела на Андрея. Был он очень недурён собою, высок, статен, волосы русые, взгляд добрый и внимательный – открытый взгляд.

– А вы когда уезжаете в Калинин?

– Видимо, завтра. Ну а к новому месту службы, в Краснодарский край, когда прикажут. Одна осталась проблема, – с улыбкой прибавил он к сказанному: – Рекомендуют вот не затягивать с женитьбой, всё же командиром дивизии назначают.

– Кто ж мешает? Невест, небось у вас, хоть пруд пруди? – предположила Татьяна.

– В том то и дело, что даже на махонькую запруду не найдётся.

– Ну, уж. Не верится что-то.

– Когда было этим заниматься? То горячая точка, то академия, то служба в группе войск. Да и не встретил пока такую, с которой бы хотелось судьбу связать, – сказал он и пристально, изучающее посмотрел Татьяну, размышляя: «А что, если подумать? Чем не жена?».

Он вспомнил скромную и наивную Людмилу, вспомнил домик в Старице, где когда-то рос сам, где выросла она. Всё это казалось теперь очень далёким, нереальным, даже скучным. «Отец, как всегда, прав, – подумал он, – Жена должна быть отнюдь не провинциалкой, иначе сам в провинциалы превратишься и погрязнешь в рюшечках, да сервантах со слониками». Впрочем, он совсем ещё не знал, какова на самом деле Людмила и можно ли вот так сразу сбрасывать её со счёта. Просто Татьяна начинала нравиться всё больше и больше, особенно тем, что не спешила идти на контакт, держала себя скромно, но с достоинством. Ну а что касается её интеллектуальных способностей, то проверять их Световитов побаивался. Он давно уже оторвался от светской Московской жизни, и хотя был начитан и следил за новостями культуры, за новинками литературы, мог легко оказаться в роли провинциала. Потому и не пытался соперничать с Татьяной в целом ряде вопросов, неоспоримое преимущество в которых даёт именно жизнь в столице, а не скитание по гарнизонам.

Татьяна была привлекательна, даже, на взгляд Световитова, красива. Фигура стройная, словно точёная, волосы каштановые, глаза карие. Юбку носила короткую, яркая блузочка манила мелькающей за отворотами известной неизвестностью. Судя по первому впечатлению, и в общении она была приятна – почти не ёрничала, хотя и стараясь оставаться независимой. Наверное, могла сказать резкость, если кто-то попытался бы эту независимость нарушить. Он постарался представить Татьяну в роли своей жены, но представил не её, а Алёну. Отмахнулся от нелепого в эти минуты видения, но подумал, что иметь такую жену, как Татьяна, страшновато. Хватит ли сил удержать возле себя эту юную светскую львицу?

Собственно, он вполне понимал, что его желания и его решения здесь мало. Захочет ли эта юная львица стать его женой? Особого интереса она к нему пока не проявляла, хотя, возможно, просто неловко было проявлять.

Отец не выпил ни грамма, потому что приехали они на машине. Андрей же за всё время выпил не более двух рюмок. Тем не менее, просидели они с в гостях до полуночи.

– Ну, пора и честь знать, – сказал, наконец, отец. – В гостях хорошо, но и дома иногда бывать надо.

Провожать их вышли всей семьей, чтобы перед сном подышать воздухом. Машина стояла во дворе, а потому, немного прогулявшись по Кутузовскому проспекту, затихавшему в этот час, они прошли через калитку в железном заборе и свернули в арку. Дворик был чистым и аккуратным, берёзки приветствовали сочной августовской зеленью, лишь кое где тронутой дыханием осени.

Вечер выдался тёплым, и Овчаровы не спешили домой, решив подышать воздухом и продолжить разговор с отцом Андрея. Писатель Световитов был интересным собеседником, он много знал, легко рассуждал на самые различные темы.

Андрей на протяжении всего разговора наблюдал за Татьяной. Она нравилась ему всё больше, правда, всё больше и пугала. Одета была несколько даже вызывающе. Сверхкороткая юбка дразнила воображение, поскольку демонстрировала ноги до самых завораживающих пределов.

«Что ж, Алёну уже не вернуть. Не отбивать же её у мужа? Тем более, она и думать-то обо мне забыла. С Людмилой вопрос сложный, всё-таки она действительно провинциалка. А Татьяна – вот она. И всё при ней. Хоть сейчас делай предложение».