Постовой
Шрифт:
Мне кажется, что девушка мне не поверила, но вещи собрала. Все уместилось в два чемодана, в один упаковали одежду, во второй документы и какие-то предметы старины. Хорошо в Питере, в любой квартире предмет старины найти можно, а у нас – максимум бюстик Ленина семидесятых годов литья, все население города – или бежало в Сибирь от голода, или в эвакуацию, что бегству равносильно.
Интерлюдия
СИЗО номер три ГУИН по Санкт-Петербургу, улица Шпалерная, дом двадцать пять
– Где
– Тут я…
– Я одного человека вижу, где еще?
– Вон, на улице гуляет. – Я ткнул через забранное частой решеткой окно на тротуар, где крутилась одетая в серое пальто Наташа.
– Пусть сюда идет.
– Я думаю, что вам не понравится. Это девочка из ИДН, она на пятом месяце, сунулась сюда, и у нее токсикоз обострился, какой там – ранний или поздний, я не разбираюсь. А за собой убирать она точно не будет. И я за ней тоже не буду убирать.
– А спецтранспорт где, и почему вы не в форме?
– Слушай, я из Новосибирска прилетел, откуда я возьму спецтранспорт?
– Другие же находят. Я не могу выдать вам жулика. И формы у вас нет.
– То есть ты хочешь, чтобы я побегал по вашим, питерским, ментовкам, выпрашивая спецтранспорт, а потом еще шинели нам купил, чтобы твое сердце успокоилось?
– Такие правила.
– Нет у нас спецтранспорта, мне жулика только до аэропорта надо довезти, а там мы его, вообще, на собачьих упряжках повезем.
– Да хоть на оленях, здесь мы выдаем только при наличии спецтранспорта, приказ начальника СИЗО.
– Да мне легче броневик от Финляндского вокзала угнать и сюда на нем приехать, чем для тебя спецтранспорт найти. И вообще, ты откуда эти правила берешь?
– У меня приказ начальника…
– Уважаемый товарищ старшина, давай-ка мне назад мои документы, и напиши на них отказ в выдаче арестованного, по причине отсутствия у меня спецтранспорта и формы. И не забудь сослаться на приказ начальника вашего СИЗО, а я поеду домой. А еще подскажи, где ваш начальник сидит?
– Что, жаловаться пойдешь, молодой…
– Нет, братское сердце, не жаловаться, а…
– Какое я тебе братское сердце?
– А какой я тебе молодой? А пойду я к начальнику, чтобы оставить рапорт, что к вам в следственный изолятор помещен арестованный за нашим отделом, сидеть он должен до прибытия конвоя. Конвой прибыл, с оружием и спецсредствами, – я потряс перед носом старшины наручниками, – а младший инспектор по режиму, старшина… Как ваша фамилия? Отказывается арестованного выдавать. Я копию рапорта возьму и отметку, что ты отказываешься выдавать арестованного, после этого домой спокойно полечу, мне этот жулик на хрен не уперся, у меня все бумажки в порядке будут. А ты тут будешь разбираться со старшими товарищами, почему ты конвою человека не отдал, за интерес или по глупости. А следующий конвой не знаю, когда будет, на этот-то еле-еле деньги наскребли, так что думаю, жулика к нам ты сам привезешь, за свой счет. У меня завтра в ночь самолет, следующий через неделю. Ждать, пока вы тут разродитесь, мне некогда. Так что давай бумаги и пока….
– Товарищ лейтенант, вы тут прописью напишите номер и дату выдачи удостоверения и личный номер… Сейчас мы приведем вашего арестованного. – Поняв, что я его уговаривать не собираюсь, старшина внутренней службы также понял, что не выданный конвою арестант очень быстро станет его личной проблемой.
Выведенного
– Ой, а кто это?
– Потом объясню. Где тут авиакасса, ближайшая?
В авиакассе недовольная тетенька, увидав нашу компанию, в том числе и смахивающего на бомжа арестованного гражданина, сразу заявила, что билетов нет. Я задрал вверх руку, бомж автоматически сделал то же самое, так что мы изобразили подобие скульптурной композиции «Рабочий и колхозница», только объединяли нас не серп и молот, а черные наручники весьма зловещего вида.
– Барышня, это арестованный Топтыжкин, известный убийца и сексуальный маньяк, мы конвой, забрали его из вашей тюрьмы, везем в Сибирь. Так как…
– Я не Топтыжкин, – влез в разговор жулик…
– Заткнись! Вот видите, он еще и под другой фамилией сидит. Нам пойти некуда, денег только на прямой рейс до города. Мы здесь сядем и будем сидеть и хрен куда отсюда пойдем, так как вместо того, чтобы продать нам билеты, вы это сделать отказываетесь. Я думаю, что у вас там всякие брони хитрые имеются. Но это будет ваш выбор. А когда я усну от усталости и бесплодного ожидания, Топтыжкин завладеет моим оружием, и я даже боюсь представить пределы его кровавых фантазий. Смотрите, как он на вас облизывается, он же полгода в камере отсидел, оголодал по женскому телу. Пошли, ребята! – Я потянул свою свиту к мягким креслам, где находились в ожидании чего-то несколько респектабельно одетых жителей и гостей культурной столицы, напряженно прислушивающихся к нашему разговору.
– Я вызову охрану! – неуверенно выкрикнула мне в спину кассир.
– Как конвоирующее арестованного лицо, имею право стрелять в любого, кто к нам приблизится. Вызывайте!
Наши соседи по креслам стали торопливо покидать офис по продаже авиабилетов. Через десять минут прибыл наряд местной милиции, о чем мне торжествующе сообщила старший кассир. Топтыжкина, или как его там, я пристегнул к металлическому подлокотнику, поэтому коллег встретил, прикрывшись полным набором документов. Сначала в пустой холл заглянул ствол автомата, затем с криками «Руки вверх, всем лежать» ворвались мои коллеги. Я встретил их посреди зала с открытым удостоверением в одной руке и кучей документов на этапирование в другой. Старший наряда, старший лейтенант, наверное, пришедший из армии, попытался поставить меня по стойке смирно.
– Вы должны покинуть помещение…
– С какого перепуга? Я пассажир, прибыл за билетами.
– Вы мешаете работе касс…
– Пусть билеты мне продадут, и мы уйдем, нам здесь явно не рады…
– Я вас задерживаю!
– Отлично, вот здесь распишитесь, что арестованного от меня приняли, и вперед! Но я бы на вашем месте с руководством посоветовался, а то мало ли…
Прибывшее подкрепление в лице двух майоров в грубой форме посоветовало кассирам изыскать билеты, потому как наша компания в этом городе была никому не нужна. Через полчаса после отъезда майоров старший кассир с лицом любительницы лимонов выдала мне три билета по моему удостоверению и с моих слов, так как у злодея Топтыжкина документов не было, а на Наташу они просто махнули рукой.