Постоялец
Шрифт:
Стеклобитов. Малоубедительно!
Драматург. То есть? Почему?
Стеклобитов. Какой же отец не попытается выручить своего сына, даже если тот явно в чем-то виновен? Вот вы сами разве не испробовали бы все, что в ваших силах, для того чтобы отвести от вашего сына пусть даже заслуженное им справедливое наказание? Я имею в виду приговор суда.
Драматург (подумав). Вероятно. Так как же быть?
Стеклобитов. Не знаю, вы сочиняете, вы даете своим персонажам жизнь на сцене - мы следуем за вами.
Гарольд. Простите, но я хочу не
Стеклобитов. В чем именно?
Гарольд (драматургу). Если я как персонаж рожден игрой вашего воображения и уже существую, я хочу жить, а не быть бездумной марионеткой в руках автора пьесы. Да, да! Кстати, почему я обязательно должен напиться, если я и прихватил с собой из дома бутылку сухого вина? И почему я обязательно должен быть папенькиным сынком и принадлежать к так называемой "золотой молодежи", если у меня есть магнитофон с зарубежными музыкальными записями? И почему, наконец, я должен по воле автора пьесы в пьяном виде садиться за руль автомобиля? Если вы не можете придумать ничего лучшего для подтверждения вашего авторского замысла, то почему бы мне не действовать в пьесе согласно собственной логике?
Драматург. Собственной? Вы хотите, чтобы я таким образом пошел на поводу у рожденных мной персонажей? Ну, знаете ли...
Гарольд. Но мы же видим, как вы мучаетесь над второй частью пьесы и ничего не можете придумать для того, чтобы свести концы с концами.
Драматург (раздраженно). А куда вы торопитесь? Я могу отложить рукопись и вернуться к ней через год, два... Словом, тогда, когда сочту это нужным.
Стеклобитов. Но вы успели познакомить с нами зрителя. Зритель не терпит незаконченных спектаклей.
Драматург. Неверно.
Гарольд. Не понимаю, что неверно? Мы же проиграли первую часть пьесы?
Драматург. Проиграли. В моем воображении. Да, да! Я, не выходя из этой комнаты, сам для себя разыграл начало спектакля. Никто, кроме меня, с вами не общался. Это была, так сказать, проба.
Стеклобитов. В таком случае все мы являемся чем-то вроде полуфабрикатов? Тогда, может быть, есть еще время внести некоторые коррективы в наши характеры?
Драматург. Что вы имеете в виду? У вас есть конкретные предложения?
Гарольд. Что касается меня, то у меня есть просьба. Если позволите.
Драматург. Говорите, Гарольд!
Гарольд. Во-первых, измените мне, пожалуйста, имя. Почему-то, если я должен быть отрицательным персонажем, то и имя у меня какое-то такое: Гарольд... Ролик... Пусть я лучше буду Никитой или Данилой. Попроще!
Драматург. Подумаем.
Гарольд. И потом не делайте из меня студента Института иностранных языков. Если я по возрасту должен быть призван в армию, то призовите меня... в ракетные войска!
Драматург. Глупости ты говоришь! Как же я могу тебя призвать в ракетные войска, если тебя должны судить! Ты же совершил преступление!
Гарольд. Ну, по ходу пьесы вы, может быть, еще и откажетесь от этого варианта. А потом я мог бы до призыва совершить какой-нибудь менее серьезный проступок.
Драматург. Может рухнуть вся моя концепция. Все вы, персонажи пьесы, взаимосвязаны сквозным действием. Я должен выстроить сюжет так, чтобы он отвечал моему замыслу.
Стеклобитов. Я вас понимаю. Но, может быть, все же не следует так уж прямолинейно выписывать мой характер. Я появляюсь на сцене, и всем сразу же ясно, кто я такой. В жизни ведь не всегда так. И потом я бы лично хотел, чтобы вы разоблачили меня в комедийном плане. Я должен быть чисто сатирическим образом.
На сцене высвечивается Архип Архипович. Он сидит на
стуле возле двери.
Овсянников (вмешиваясь в разговор). Что касается меня, то у меня претензий к автору нет. Вы знаете, мне кажется, что по жизни ходят такие честные, благородные труженики, готовые вмешаться в любую несправедливость. Я уже сжился со своей ролью.
Драматург. Да! И такие люди в поисках своей правды подчас наталкиваются на черствость и равнодушие. Они докучают людям своими просьбами, и те приписывают их назойливость возрастным отклонениям, проходят мимо человеческих судеб. Именно таким я вас вижу в своей пьесе. Я встречал таких людей.
Овсянников. Я доволен созданным вами образом старого учителя. Если вам интересно мое мнение о Дарье Ивановне, то и она персонаж из реальной жизни.
Драматург. С ней у меня все благополучно. Ее сценическая судьба продумана. Она выйдет замуж за пенсионера Косовороткина. Не решил только пока, кто он по профессии. Мне еще не очень ясна его биография. Но замуж за него она выйдет.
Стеклобитов. Простите, вы говорите о моей матушке?
Драматург. О ней.
Стеклобитов. Мне пока ничего не известно о ее решении выйти замуж. Не поздно ли в ее-то годы?
Гарольд. Вы хотите выдать мою бабушку замуж?
Драматург. Обязательно. Она еще имеет право на личную жизнь. У многих почему-то сложилось такое понятие: если женщине перевалило за шестьдесят, то она годна только на то, чтобы нянчить внуков, ухаживать за взрослыми детьми, вести хозяйство. Это неправильно! Есть пожилые женщины, которые моложе иных молодых!
На сцене высвечивается Дарья Ивановна.
Дарья Ивановна. Я и есть такая! Многие зрительницы будут мне благодарны. Я чувствую, что найду отклик в их сердцах.
Стеклобитов. Честно говоря, я не ожидал такого хода.
Драматург. Прошу вас только до поры до времени не говорить об этом вашей жене. Для нее это событие должно быть полной неожиданностью.
Стеклобитов. Все ведь зависит от вашего текста, который я произношу.
Драматург. Простите. Мне показалось сейчас, что я говорю не со своими персонажами, а с живыми людьми. Так что же все-таки будем делать? Как должны разворачиваться события?
Стеклобитов. Пока что я с женой должен завтра принимать дома гостей, от которых зависит мое продвижение по службе. Кстати, почему Леокадии Карповны нет здесь с нами?