Постоянная Крата
Шрифт:
– Жаль, но придется срочно уходить, – решил Тон Чугар. – Как вы там, отдохнули? Передвигаться сможете?
– Еще не время, – такой ответ показался Тону неожиданным.
– Что – ноги не ходят?
Старуха досадливо мотнула головой:
– Вы же слышали – сейчас сюда придут.
– Я-то слышал. А вы?
Она сердито фыркнула перед тем, как сказать:
– Придут. Одежда. Карточки. Оружие.
– Ага!.. – сообразил и он. – Но вы-то вряд ли сойдете за охранника, как вас ни одень. И за мастера тоже.
Впервые он увидел на ее губах нечто, что при сильном желании можно было бы принять за улыбку.
– А за женщину я еще
– Гм… – пробормотал Тон Чугар, не зная, что и ответить; только ни в коем случае не правду: тогда она, чего доброго, вообще перестанет цепляться за жизнь; до сих пор это у нее как-то получалось. – Ну, конечно… тем более при слабом освещении…
– Благодарю за комплимент. Ну, чего вы еще ждете?
– А что… Ну да, понятно.
И Тон скомандовал даме:
– Селина, раздевайтесь!
Видно, где-то в подсознании у Селины таилось ощущение, что к этому в конце концов все и придет; может быть, жизненный опыт ей подсказывал именно такое.
Так или иначе, она поднялась с пола и, все с тем же выражением лица, а вернее – с его отсутствием, принялась выполнять команду. Жакет, блузочка, юбка…
– Хватит, Селина, стоп!
Но что-то заклинило, видно, в ее реакции, и вслед за юбкой последовало все немногое, что на ней еще оставалось. Завершив обнажение, она повернулась к Тону, медленно провела ладонями по бедрам и снова застыла, как бы в ожидании следующей команды.
– Вот черт! – пробормотал Чугар.
– Хотите, чтобы я отвернулась? – поинтересовалась старуха не без яда в голосе. – Не стесняйтесь, дело житейское, а экстерьер у девушки вполне соблазнительный. Не воспользуетесь – будете жалеть.
– Да что вы, в самом деле!
– Ну, дело ваше. В таком случае я продолжу сеанс стриптиза. Для соблюдения приличий прошу не подглядывать.
Тон Чугар так и сделал, хотя и не очень быстро: раздумывал, на чем же сосредоточить взгляд, глаза явно просились – назад, к Селине, но так и в самом деле до греха недалеко – а грешить некогда… И, медленно отворачиваясь, он успел заметить (старуха как раз скинула капюшон), что она еще и лысеет: проплешина, сантиметров пять в диаметре, виднелась на самой макушке. Выпали волосы? Или?..
Додумать он не успел. Послышались шаги. Он кинулся, стараясь не задеть Селину, к монитору. Переключил на коридор. Приближался человек, камеры передавали его друг другу. Не охранник. С ремонтным чемоданчиком в руке. Мастер. Сейчас подойдет совсем близко. Охранника – или их будет несколько? – не видно. Но… уже слышно. С другой стороны. С той, откуда приходил он сам. Запоздали – им еще идти минуты две с половиной – три. Надо успеть. Как там старуха?
Он перевел взгляд от дисплея. Старуха уже успела переодеться и сейчас проделывала что-то странное: неторопливо укладывалась на пол поперек дверного проема – спиной вверх. Это что еще за… Ага, ясно. Ну и бабуся! Тон мигом подскочил к двери – так, чтобы входящий, отворяя ее, его не заметил; прижался к стене, изготовился. Дверь распахнулась без стука. Входящий не увидел распростершейся поперек пути старухи: было другое, на что сразу же накинулись его глаза, – голая женщина, молодая, красивая, прямо напротив двери, в трех шагах. Он невольно шагнул, не размышляя. Наткнулся. Потерял равновесие. Сзади ударили по голове – двумя руками, сплетенными в один кулак. Он не успел даже удивиться по-настоящему – сознание вырубилось, и он рухнул на пол.
– Селина, помоги мне! Бери его за руку!
Заблокированная
– Стань туда, где стояла! Смотри прямо на дверь!
Подчинилась. Старуха все еще лежала поперек двери. Тон покачал головой:
– С охранником может и не сработать. Тренирован – скорее всего, глянет под ноги. Да и не глядя заметит.
Она встала неожиданно быстро, хотя дыхание снова отяжелело – от волнения, наверное. Таких старух беречь надо и уважать – даже лысеющих…
– Сюда, к двери. Как я. С той стороны.
Старуха выполнила. Теперь, в полувоенной униформе, какую носили на службе сотрудники башни – а может, и всех остальных корпусов, – она выглядела и вовсе ничего – если только не смотреть на лицо. Ну, и подкормить немного, а то усохла. Хорошо, что по росту одежда пришлась почти впору. Тон Чугар сжал в пальцах ручку чемоданчика. Успел еще проговорить негромко:
– Пусть войдет. Бросится к ней. Мы – за его спиной без звука в дверь. И по коридору – к лифтам. Все.
Старухе так не показалось:
– А если он не такой кобель, как…
– Бросится.
И – уже Селине:
– На пороге появится человек. Увидев его, вы сразу потеряете сознание.
Она никак не откликнулась, но Тон знал: команда принята. Блок еще действовал исправно, иначе Селина стала бы уже ощущать неудобства: голая, как в бане, а здесь не то чтобы холодно, но уж никак не жарко, и если бы не блок, ее бы уже познабливало.
Шаги в коридоре смолкли. Дверь распахнулась. И за нею, посреди дежурного помещения – совсем голая, красивая, как на картинке, женщина медленно падала – во весь рост, как стояла – на пол.
Охранник кинулся. Успел подхватить на вытянутые руки в последний миг, иначе она могла бы головой об пол – даже подумать неприятно. Бережно опустил. Как учили, нащупал пульс – есть! приподнял веко – да, жива, но без сознания. Что же это тут происходит?
Огляделся. Дежурка вроде бы пуста. А за столом? «Ага, тут кто-то… Мужик. В спецовке техконтроля. Тоже в вырубленном состоянии. Больше никого. Какое-то тряпье на полу в самом углу – ну, это не горит. Картина вроде бы вырисовывается: она тут была, пришел мастер, то ли он раздел ее, то ли она сама – так или иначе, он явно стал приставать, и она его вырубила. А потом и сама – от волнения, или от страха, или… а тут и я подоспел.
Куда она всю свою одежку подевала? Не в этом же была, что там лежит. Но все равно – надо хоть это под голову подложить и сверху накрыть: и от простуды, и – люди ведь сейчас придут, неудобно ей так лежать перед всеми – словно в любовной постельке…»
Охранник проглотил набежавшую слюну, скомандовал своему телу, чтобы не фантазировало не ко времени, и подошел к компьютеру – вызвать начальство и доложить.
На дисплее был коридор – ближний участок. Охранник привычно-профессионально пробежался по коридорным камерам – сперва налево, потом направо. Везде тихо, мирно, пусто: рабочее-то время уже два часа как кончилось, только дежурные на постах и охрана.