Поступь Хели
Шрифт:
Утром, не сговариваясь, они вывернули карманы и, отсчитав немногочисленные деньги, купили масла, рисовой бумаги, пудры и привели в порядок оружие. Локи разобрала и почистила чехлы катаров, смазала клинки маслом и промокнула бумагой; бережно протерла тряпочкой печати. Ки с Даану вышли за припасами, и они с Тобиасом остались вдвоем. Точнее, Локи осталась присматривать за хельхейм. Его кончар лежал на столе. Локи взяла катану и аккуратно вынула из ножен, невольно любуясь узорами рун и драконов на лезвии.
– Зачем тебе лишний духовник, Ангейя? – спросил Валецкий, вальяжно откинувшись в кресле.
– Это катана моего друга. – Локи сидела на кровати и старательно
– Этот твой друг в Идаволле? – продолжал допытываться Тобиас, сверля ее ледяными буравчиками глаз. Ангейя чувствовала себя неуютно от расспросов, но виду не подала. Пусть думает о ней как пожелает.
– Что ты хочешь узнать, хельхейм? – устало спросила она.
– Просто пытаюсь понять тебя. – Он пожал плечами и поморщился от боли. – Асы для меня всегда были самовлюбленными, жадными до денег идиотами. За пачку одинов готовыми продать Хеймдалль. А ты совсем другая. Могла бы убить меня давно, выпытав всю правду. Или оставить где-нибудь подыхать.
– Люди всегда разные, хельхейм. Я не лучше прочих.
– И все-таки идешь неизвестно куда, чтобы вернуть какого-то там друга.
Локи встала, положила катану на подоконник – на просушку – и ответила ему таким же тяжелым взглядом.
– Четыре года назад я пришла домой. И увидела убитого папу. А потом на моих руках умерла истекающая кровью мама. Они погибли, защищая меня. С тех пор я стараюсь помочь всем, кому могу. Каге я могу помочь. Все просто.
Тобиас ухмылялся, когда Локи смотрела ему в глаза. Ангейе надоело, что ее не воспринимают всерьез и считают малолетней дурочкой. Улыбочка Валецкого резко угасла.
– Я тоже видел смерть матери, – вдруг разоткровенничался он. – Видел, как ее похитили асы. Раньше такое часто встречалось в долине Эпоны. Теперь я знаю, что это для работы в шахтах «Цваральга». – На его узких губах мелькнула уже невеселая улыбка.
– Мне жаль.
– Не надо. Благодаря ее смерти я стал тем, кем являюсь сейчас.
– Взрослым мужчиной на побегушках у Джона Смита? Или тем, кого нашинковала маленькая девочка? – развеселилась Локи, понимая, что рискует, но позволяя себе эту вольность. Это была крошечная проверка: может ли она дальше воспринимать Тобиаса как врага или все же следует перейти на иной уровень отношений. Гейс он так и не принес, но не пытался ни навредить, ни сбежать. В итоге страдала только гордость сварты, которую он оскорблял для развлечения.
– Мне ведь стоит только руку протянуть, чтобы тебя разрубить пополам, – лениво произнес Валецкий.
– У тебя не получится. – Локи села обратно на кровать, беспечно поджав под себя ноги.
– И почему же?
– Во-первых, я быстрее. Во-вторых, потому что я могу научить тебя быть настоящим варденом. – Она закинула удочку и с замиранием ждала его реакции.
Валецкий остолбенел. Он растерянно потер шею, словно ему не хватало воздуха, но ничего не ответил. Распахнулась дверь, и Ки, кажется, совсем не заметив напряженной атмосферы в комнате, вывалил на кровать консервы, бытовые мелочи и ворох бесплатных газет за последние десять дней, что они провели вдали от больших городов.
– Как ты просила, ас. Вряд ли найдешь что-нибудь не про местные криминальные разборки или урожай, но все же…
Локи жадно схватила ближайший лист и следующий час провела, разыскивая хоть малейшую заметку о Хеймдалле. Ки цепким взглядом журналиста отсеивал ненужное. Неравномерно тикали сломанные часы: часовой молоточек застрял на двенадцати, и механизм не опускал его вниз. Даану неохотно объяснила вчера, что шкала времени в свартаи течет не слева направо, как привыкли асы и хельхейм, а снизу вверх, как растет Вседрево. Вот и часы они привыкли изготавливать с вертикальной шкалой, где справа шел минутный молоточек, слева – секундный, по центру – часовой, сейчас безнадежно застрявший и жалобно взвывший, когда шестьдесят минут истекли. Тобиас заснул в кресле, свесив голову на грудь и скрестив руки, но проснулся, стоило скрипнуть двери. Даану тихонько зашла внутрь. Сварта долго мялась на пороге, хотела что-то рассказать, но Локи испуганно взвизгнула:
– Мать Ринфе Гиафа-ас скончалась девятого мая!
– Это плохо, ас?
– Это ужасно! – Локи пробежалась глазами по газетке, но ничего, кроме некролога, не увидела. – Это перекосит все силы в городе. Эгир Гиафа-ас тут же сделает какую-нибудь пакость. Я даже не знаю, выбрана ли была Наследница. А если нет? Как это скажется на Биврёсте? Надеюсь, с ними все в порядке…
– Даану, ты чего? – Ки заметил, что сварта бочком хотела протиснуться в ванную, и застыл с очередной распотрошенной газетой в руках.
Она замерла, вздохнула и хрипло буркнула:
– Нормально все. Не нужно за мной следить.
– А я не слежу, – мягко улыбнулся Ки, вытряхивая вкладыш из газеты. – Просто ты настолько бледная, что это трудно игнорировать. Да, ас?
Локи кивнула. Даану забормотала что-то невнятное, не в силах проговорить, что хотела. Тобиас откинулся на спинку скрипучего кресла, наблюдая сквозь полуприкрытые веки за непривычно косноязычной свартой. Неожиданно он схватил кончар и в два удара выбил из ее рук веер, прижал клинок к шее. Сквозь зубы она выдавила злобное шипение, отвела рукой лезвие.
– Что это ты себе позволяешь, хельхейм?
– Ну, хоть заговорила. Колись, козочка. – Тобиас непринужденно отдал оружие вскочившему Ки и сел на свое кресло.
Вместо ответа Даану развернулась и, даже не подняв веер, вылетела из комнаты.
– Кажется, я знаю ответ. Дайте мне пару минут. – Ки сложил газетный вкладыш пополам, засунул в карман и вышел следом.
Сварта обнаружилась у входа в хостел, под навесом, где стояла скамейка и на колченогом столике застыла незаконченная партия в наперстки. Ки все еще не разбирался в многочисленных «Домах», «Кланах», «Цветах», хоть Локи и пыталась ему объяснить. Утренняя духота, сдобренная отдаленным ворчанием грома, сменилась щедрым дождем и струйки воды с грохотом, минуя водосток, обрушивались на порыжевший от ржавчины сломанный стул. Молнии сверкали над горами, озаряя узкую улочку, заполненную дешевыми мотелями и гостиницами. Даану следила, как брызги разлетаются от деревянного сиденья и смачивают поросшую мхом стену хостела. Ее скрученные в узел волосы пушились от влажности, а шрам на щеке как-то болезненно алел. Грузный мужчина, лениво покусывая вонючую сигарету, откинулся на скамейку и почитывал утреннюю газету при желтом свете из окон гостиницы.
– Лучше молчи. – Сварта поджала губы и потерла шрам.
– Как прикажете, мэм.
Они помолчали. Мужчина перевернул страницу. Где-то недалеко пропыхтел мотор крузера. В соседнем доме резко открылось окно: истошно заорал телефонный звонок и захныкал ребенок.
– Уходить ты не собираешься, – вздохнула сварта, неохотно обращая на него взгляд.
– Не собираюсь, – подтвердил Ки. Некоторое время они смотрели друг на друга, изучали. Она подозрительно и устало, а он – с легкой полуулыбкой и грустью. Сварта была высокой, почти одного роста с Ки, но сейчас казалась маленькой. Заколку с цветочком Ки где-то потерял и тряхнул головой как собака, чтобы избавиться от мешающей челки.